— Называй меня Тони.
Роузи отдернула голову и продолжила:
— Уважаемый сэр! Я не хочу разговаривать с вами в таком фамильярном тоне.
Оперевшись локтем на повозку так, чтобы его рука находилась рядом с головой девушки, Тони сказал:
— Ну, в таком случае называй меня Энтони. Или дражайшим, или любимым, или отрадой сердца — как угодно, умоляю тебя!
Тони навис над Роузи — слишком высокий, слишком широкоплечий, слишком мужественный. Кроваво-красная бархатная накидка, развевающаяся на его плечах, казалась ослепительной, и девушка невольно щурила глаза. Так же ярко сверкал и черный камзол, расшитый золотыми нитями, а на широкой груди висел тяжелый золотой отличительный знак капитана королевской гвардии. Весь его облик напомнил Роузи солдат графа Эссекса, чуть было не убивших ее, но шпага сэра Энтони Райклифа выглядела менее острой. И все же, еще ни один мужчина не смотрел на нее таким оценивающим взглядом, столь настойчиво добиваясь своего. Все это напугало Роузи.
— Я не смогу назвать вас так: препятствием этому является ваше высокое положение.
— Я не хотел бы, чтобы между мной и моей нареченной существовали какие-то препятствия. Между нами не должно быть никаких барьеров — ни словесных, ни… — Он так посмотрел на небольшую впадинку у нее на груди, что Роузи вспыхнула. — Ни телесных.
Девушка попыталась завязать шнуровку на груди, но Энтони помешал ей. Он снова поцеловал ей руку, но только теперь губы Райклифа прижались к ее ладони.
— Сохрани это в своей памяти, когда меня не будет рядом. Приложи тогда свою ладонь, где запечатлен мой поцелуй, к щекам, к губам, ко всему телу и представь, что я с тобой. И так оно и будет, — прошептал он.
Изумленная и не знающая, что ответить, Роузи удивилась про себя, как быстро раскусил ее сэр Энтони. Казалось, он ожидал от нее какого-нибудь знака, но инстинкт предупреждал Роузи о надвигающейся опасности.
— Дорогой лорд… — прошептала она, и Энтони воспринял это как разрешение.
— Не называй меня лордом, — ответил он, придвинувшись еще ближе. Я — Тони.
Его губы, которые вдруг оказались совсем близко, обещали Роузи удовольствия, которых она никогда не испытывала раньше. И вот теперь, когда они скользнули по ее подбородку и щекам, а кончик языка закрыл ей веки, обещания превратились в реальность. Роузи, не дыша, замерла в ожидании.
— Скажи, — приказал он, — скажи теперь мое имя…
— Тони, — прошептала Роузи.
Награждая послушание девушки, он прижался губами к ее рту. Этот поцелуй, первый поцелуй в жизни Роузи, мог стать хорошим уроком, который преподал ей Тони, однако этого не случилось. Райклиф прислушивался к малейшим ответным сигналам тела девушки и, только получив их, прижал ее к себе еще крепче. Тони пошевелил языком, приглашая Роузи последовать его примеру, и, поняв его желание, она из любопытства ответила на его поцелуй.
Только из любопытства — ничем другим нельзя было объяснить это безумие. И, словно кремень и кресало, любопытство Роузи и настойчивость Тони высекли искру страсти, и Тони тихо засмеялся, почувствовав, что та искра воспламенила ее.
— Это как раз то, — прошептал он, — что согреет нас.
Чувствовала ли эта девушка, что он сгорает от нетерпения? Бушующее в крови пламя уничтожило в нем остатки самоконтроля.
— Еще, — потребовал он, словно маленький ребенок, — дай мне это еще.
От следующего поцелуя парик соскользнул с ее головы, и Роузи, вздрогнув, почувствовала, как его пальцы, словно гребень, вплелись в ее густые темные локоны. Снова поцеловав девушку, Тони почувствовал это волшебное сплетение своих пальцев и ее волос, удерживающее ее на месте, словно она могла убежать.
— Еще!
Если бы она могла убежать! Если бы ее колени не дрожали так, что Роузи едва держалась на ногах! Другой рукой он провел по ее груди и, оторвавшись от губ, поцеловал шею. Рука Тони скользнула под жесткий корсет, и, когда его палец нежно прошелся по затвердевшему соску, Роузи застонала.
— Этот стон… — прошептал Тони. — Серенада любви, моей любви…
В его голосе слышалось удовлетворение, и это отрезвляюще подействовало на Роузи, словно на нее вылили ушат холодной воды. Боже, что она делает?! Роузи открыла глаза, и чувство унижения, как пощечина, привело ее в чувство.
Сверкающие солнечные лучи ярко освещали все вокруг — в том числе ее и сэра Энтони, — и, следовательно, все могли видеть их.
— Никто не мог нас видеть, — прочел Тони мысли девушки. Его низкий бархатный голос звучал успокаивающе. — Я заслонил тебя своим телом от взглядов любителей совать свой нос в чужие дела.
Эта самонадеянность моментально вывела Роузи из себя.
— Своим телом? — переспросила она сдавленным голосом. — Да, вы им пользуетесь достаточно умело. Это тело, несомненно, принадлежит негодяю, грязному и грубому плуту! — Недавнее страстное вожделение смешалось с яростью — или это было одно и то же? — и Роузи ударила Тони по руке. — Уберите свою прокаженную лапу, пока мой нож не оказался в вашем брюхе!
— Успокойся, моя милая, — хмыкнул Тони, хотя подбородок его сразу окаменел. — Мною движут только самые лучшие намерения.
Его веселость окончательно убедила Роузи. Боже, она же вела себя как последняя шлюха иэ портовых доков! Сжав кулак, Роузи изо всех сил ударила Тони, целясь в горло, но Тони откинул голову, и удар пришелся по плечу. Мягкая подкладка смягчила удар, но на лице Тони явно отразились гнев и изумление.
— Говорю тебе, что я желаю этого брака, и то восхитительное бешенство, в которое ты время от времени впадаешь, — его пальцы сжали грудь Роузи, — легко излечимо.
Роузи отбросила бесстыжую руку и, поднырнув под плечо Тони, метнулась прочь. Тони без труда задержал ее, поскольку Роузи остановилась, чтобы подобрать свой парик.
— Так какую комнату отвели тебе мои слуги? — спросил он. — Я найду тебя этой ночью и доставлю такое наслаждение, что сам Аполлон будет нам завидовать. Пойдем! — Настойчивая ладонь закрыла ей рот, и таким пленительным был Тони, что Роузи опять дрогнула, несмотря на всю свою злость. — Итак, вложи же свою руку в мою и отправимся к нашему счастью вместе до самой смерти и во веки веков!
— Вы — сумасшедший, лунатик, не отдающий себе отчет в том, что говорит!
— Лунатик? Нет, ведь луна дарит любовь!
— Нет, вы лунатик! Ваше место в Бэслхэмской больнице для умалишенных!
Роузи нахлобучила парик, нимало не заботясь о том, что ее собственные волосы торчат из-под него во все стороны.
— Я не знаю, что вы там думаете обо мне, — Роузи обернулась и обнаружила, что руки сэра Энтони снова тянутся к ее груди, — но вы мне просто отвратительны.
Обворожительные глаза Тони продолжали ласкать ее. Еще ни один мужчина никогда так не смотрел на Роузи. Его пальцы призывно манили ее, и, глядя на эту руку, Роузи желала только одного — чтобы искра страсти, которую он заронил в нее, не превратилась во всепожирающее пламя. Но эта искра уже разгоралась, опаляя и искушая, и Роузи не знала, что может погасить ее. Но Роузи подозревала, что это знает Тони. Зарыдав, она бросилась бежать через лужайку, уверенная, что он пустится вдогонку.
Тони не стал этого делать. Подавляя в себе хищнический инстинкт, он посмотрел вслед Роузи и, громко расхохотавшись, обернулся и помахал Джин. Сестра подняла руку в ответ, и Тони с важным видом зашагал к своему дому. Это было внушительное трехэтажное здание, построенное из белого камня в форме буквы Е. Вдоль всего фасада протянулась открытая терраса, а крышу украшали статуи и арки. Прекрасный дом и достойное гнездышко для него и его избранницы.
Не станет ли ею маленькая птичка-невеличка, только что упорхнувшая от него? Возможно. Ее поцелуй казался Тони волшебным сном. Но тем не менее он чувствовал некоторую неловкость — на этот раз огонь желания был намного сильнее, чем обычно. Его короткие форменные брыжи, пошитые у лучшего лондонского портного специально для службы в королевской гвардии, не сковывали движений и не раз позволяли Тони ловко увернуться и от ножа наемного убийцы, и на поле боя во имя Ее Величества. Но даже широкий покрой этих штанов не мог скрыть захлестнувшего его возбуждения, и Тони подивился на самого себя.
