— Ты ни в чем не виноват, — приблизившись, Лео коснулся плеча Донателло, желая, чтобы хотя бы этот жест помог обратить на него внимание. На этот раз гений молчал, не давая ответа. Видимо, явно был не согласен с его утверждением.

Дони редко с ним спорил и, как сейчас, свое несогласие выражал тишиной. В прошлом это не мешало гению поступать так, как тот считал нужным, оттого Лео и переживал. Но не потому, что Дон саботировал его приказы, а напротив, выполнял их, но тем путем, каким выбирал для себя сам. Он не тратил время на объяснения своих поступков, считая их до очевидности логичными и оптимальными. Леонардо беспокоило лишь то, что Дон за всей своей прагматичностью упустит главное — что он не машина, а такое же живое чувствующее существо, как и они все, имеющее право на ошибку.

Глубокий тяжелый выдох лидера утонул в темноте лаборатории, и вместе с этим его озарило. Медленно, вспоминая правильную последовательность слов, Леонардо стал цитировать высказывание, которое когда-то слышал от отца:

— Достойный человек не может не обладать широтой познаний и твердостью духа. Его ноша тяжела, а путь его долог. Человечность — вот ноша, которую несет он: разве она тяжела? Только смерть завершает его путь: разве он долог?

— Конфуций? — спросил Дони, и в этом вопросе Лео почувствовал грусть и улыбку. Не видя лица брата, лидер точно знал, что тот сейчас так по-знакомому вопросительно приподнимает надбровную дугу под маской.

— Да, так бы, наверное, сказал отец, — пожал плечами Леонардо.

— Да, так бы и сказал, — задумчиво протянул Дони, разворачиваясь к брату лицом, — а потом бы добавил: «Три пути ведут к знанию: путь размышления — это путь самый благородный, путь подражания — это путь самый легкий, и путь опыта — это путь самый горький».

Леонардо кивнул, припоминая и эту фразу сэнсэя. Отрадно было осознавать, что отец по-прежнему с ними: в мыслях, словах, поступках и делах. Лео протянул открытую ладонь к брату, и тот, ухватившись за нее, поднялся с пола. Поджимая губы, лидер вглядывался в родные глаза, надеясь увидеть там хоть толику облегчения. Увидел, и оттого кончик его губ дрогнул в улыбке.

— Лишь когда приходят холода, становится ясно, что сосны и кипарисы последними теряют свой убор, — шепеляво проговорил Майки, дожевывая зефир.

Стоя в проходе, он с интересом наблюдал за душевной беседой двух старших братьев, тех самых, что скупы на откровения. Встрепенувшись, указывая обугленной веточкой в сторону Лео и Дони, он сменил скопированный тон старца на прежнюю юную задорность:

— Кстати, о птичках, у нас закончился еловый освежитель воздуха. Поэтому завтра я первый в очереди на туалет.

— Майки… — два брата в солидарности закатили глаза, но тот их уже не видел и по коварному замыслу знал, что получил именно ту реакцию, на которую и рассчитывал.

***

— Тормози! Тормози! Тормози! — заорала Сью, припечатавшись к стеклу головой, пока «Тартаруга» с визгом стремительно замедляла ход.

Все, кто сидел, остались в сохранности, а вот те, кто стоял и не обладал навыками ниндзя — позорнейшим образом шмякнулись на попу. Ну, такой была только я одна. Даже механический кот, казалось, покачал головой, сетуя на несчастного человека, вынужденного передвигаться только на двух конечностях.

Сью, не отвечая на вопросы черепах, выбежала из трейлера и помчалась по дороге назад. За ней сиганул в проем Рафаэль, а вскоре и Майки.

— Дон, что с радаром? — спросил Лео, поднимая меня с пола и гладя рукой ушибленное мягкое место.

— Ничего и никого, — растерянно озирался по сторонам Донателло.

Как выяснилось, Сью узнала знакомую вывеску и со странным блеском в глазах повторяла на ней испанскую надпись:

— Путно дэ энкуэнтро…

— У тебя какие-то личные счеты с этим попугаем? — Майки пытался понять, что именно из изображенного на потрёпанном баннере так привлекло внимание Сью. То ли это был цветастый улыбчивый попугай, то ли знойная красотка, на чьем плече он и сидел.

— Место встречи, — пояснила Сью, обращая к нему лицо, полное восхищения.

— Ага, — качнул головой Майки, — но все равно непонятно.

— Это их с Сэмом первое место встречи, — Рафаэль приоткрыл для нас занавесу тайны и расшифровал затертые временем буквы: — трёхзвёздочный мотель.

Мы все собрались вокруг Сью, изучая цветастый указатель, решив, что нам стоит проверить и это место.

Проехав с трудом по ухабистой извилистой дороге, мы заехали на узкую стояночную площадку. Трёхзвёздочный мотель растерял за годы запустения все свои звезды. Встречающий нас фасад бревенчатого длинного двухэтажного дома был с виду устойчив. Все внутри соответствовало испанскому стилю, за тем лишь исключением, что свойственные ему сочные тона поблекли.

Сью, пренебрегая всеми правилами и запретами, уже бежала по лестнице на второй этаж.

— Постой, — догнавший ее Рафаэль успел перехватить запястье девушки, мешая дотянуться до ручки двери, — давай-ка сначала я, — и Раф без труда вскрыл замок силой ниндзя-плеча-отмычки.

Вполне себе обычный двухместный номер. Хотя по рассказам Сью он представлял себе это место иначе.

— Погоди… — до него вдруг дошла несостыковка его восприятия истории и реальности, которую он увидел, — это значит: в первый день вашего знакомства вы спали в одном номере?

— Путаница с бронью, — Сью отмахнулась рукой, продолжая увлеченно выискивать что-то глазами, трогая попутно запылившийся комод, местами отошедшие от стен обои, перекошенную настольную лампу и прочие предметы скудного интерьера.

— И после этой путаницы у вас всё и закрутилось? — прищурившись, Рафаэль наблюдал за очарованной девушкой, сметающей пыль с изголовья кровати.

— Ага, — протянула довольная девушка, нисколь не обращая внимание ни на что другое, кроме содержимого этой комнаты.

— То есть, совместный чудный вечерок в компании с «мохито» и… всё? — отчего-то не унимался с расспросами Рафаэль, оценивая узкое расстояние между двумя спальными местами.

— Угу, — Сью присела на кровать, поднимая за собой маленькое облачко пыли, и обвела контур подушки.

Рафаэль не стал озвучивать свои домыслы, в которых он вдруг засомневался в описании Сэма, как «принца на белой Хонде». У любого бы мужчины дрогнуло в штанах, окажись он так близко после пары «мохито» от такой, как Сью.

Но здоровяк оставил девушку наедине с ее воспоминаниями и решил обследовать другие комнаты на возможные угрозы. Мотель был небольшой, всего-то лишь дюжина маленьких комнат, что занимали весь второй этаж, и в каждой из них было пусто.

А вот на первом этаже дела складывались намного лучше. Бильярдный стол призывно молил разбить на нем цветные шары. За деревянной стойкой бара ровной линией были выставлены стеклянные сосуды на любой вкус среднестатистического потребителя алкогольных напитков. Кожаные диваны вдоль стены, вероятно, были упруги и удобны. А вид из окон, не считая пустого бассейна, был прекрасен. Хоть это и не была Испания, но, выражаясь их языком, черт побери, вечер будет — перфекто

Притащив из дома целое ведро со льдом, Раф извлек из полок початую бутылку виски, уселся на барный стул и по-хозяйски разложил возле себя стакан, наполненный янтарной жгучей жидкостью, граненую пепельницу, измятую пачку сигарет и приступил к наслаждению вечером, искоса поглядывая на свое семейство.

Майк с Дони гоняли шары по зеленому сукну, Леонардо, чтоб его, не отлипал от девчонки, примерявшейся к кию. Ну да, придется ей лечь на стол, чтобы смочь сделать удар с центра поля. Бинго! Старший братец думает, что никто не видит его лапищу на ее попе. Усмехнувшись в стакан, дающий руке прохладу ото льда и жар горлу от виски, Рафаэль наткнулся взглядом на буклет, лежавший в стороне. Очередная цветастая реклама, обещавшая умиротворение и спокойствие в уединенном сосновом бору нового лакшири-отеля, расположенного в аккурат на берегу озера. Какой-то придурок с куриной лапой вместо рук исписал своими каракулями блондинистую мордашку, рекламирующую отель. Жаль, а неплохая была бы фантазия на ночь.