К тому же на свет выплыл уличающий факт с сигаретными колечками — любой другой следователь на месте Федина ухватился бы за него двумя руками, но Федин разыскал бывшего водителя Ватутина Олега и телохранителя Игнатьева, опросил их, проверил алиби на моменты аварии и нападения на Инну Новикову и с легким сердцем вычеркнул обоих из списка подозреваемых — у одного и у второго было стопроцентное алиби.

Теперь в списке подозреваемых Тайнинцев значился под первым номером. И для того, чтобы хоть немного приблизиться к разгадке «дела», Федину пришлось ехать в Шереметьево.

45

— Чур, я на верхней полке! — Витек первым забежал в двухместное купе и, скинув рюкзак на мягкий «диван», с интересом прильнул к окну — так далеко из Москвы он уезжал первый раз. — Ну, когда мы поедем?

Инна и Дорохов вошли в купе в совершенно другом настроении — расставаться им ужасно не хотелось: они еще только учились жить вместе, открывая друг в друге все новые и новые качества, привыкая друг к другу и притираясь, как жернова, чтобы «мелить» семейные разногласия и житейские неприятности в мелкую муку.

— Я разберусь с делами и прилечу к вам. На недельку, но прилечу, — хмуро пообещал Дорохов, крепко держа жену за руку.

— Ну, когда мы поедем?

— Как только устроимся, я позвоню, — вздохнула Инна, не в силах оторвать взгляд от лица любимого.

— Деньги на телефон я положил — так что звони, когда захочешь и сколько хочешь разговаривай.

Инна покивала головой и снова вздохнула.

— Сергей Александрович! Ну, когда мы поедем? — прильнув к окну, мальчик провожал головой каждого проходящего мимо пассажира, ему было все интересно — вот носильщик в форме катит целую тележку чемоданов и баулов, вот толстая тетка обнимается с усатым дядькой, вот гомонящая толпа цыган бежит по перрону к своему вагону. — Ну, когда мы поедем?

— Скоро, Вить, — не поворачиваясь, ответил Дорохов.

— А вы к нам приедете? — наконец, Витек насмотрелся в окно и повернулся к разговаривающим взрослым.

— Обязательно! — Дорохов оторвался от Инны, присел на корточки перед мальчиком и взял его за руки. — Виктор, поскольку ты единственный мужчина в отбывающей компании поручаю тебе присматривать за Инной Павловной: что бы долго по берегу не гуляла, в море не купалась и больше отдыхала. Договорились?

— А то! — Витя был горд полученным заданием. — Только вы скажите Инне Палне, чтобы она меня слушалась.

— Не только скажу, но и прикажу, — грозно нахмурился Дорохов. — Прикажу, как старший по званию.

— Слышали, Инна Пална? — обрадовался мальчик.

Едва сдерживая слезы, Инна кивнула.

— Ну, тогда я пошел.

Дорохов не любил прощаться, но если все же приходилось расставаться, то старался делать это быстро и без сантиментов. Вот и сейчас он, как взрослому, пожал Витьку руку, обнял Инну, громко чмокнул ее в щеку и, не оборачиваясь, вышел из купе.

Но Инна бросилась следом, догнала, бросилась на шею и поцеловала в губы… долго-долго и прощаясь на веки-вечные… Дорохов обнял жену и, чтобы уж совсем не разнюниться, прервал прощальный поцелуй.

Потом Дорохов будет не раз вспоминать этот поцелуй… жалеть, что прервал его и что отпустил из одних…

Не оглядываясь, стремительно пройдя по вагону, Дорохов на секунду задержался в тамбуре, доставая из кармана сигареты, и вышел из поезда.

На перроне, пряча сигареты за спину, он подошел к окну купе, помахал рукой «отъезжающей компании», дружно прильнувшей к стеклу, и быстро пошел вдоль платформы к вокзалу, на ходу закуривая сигарету — и кто это выдумал прощания?!

Чтобы скрыть выступившие слезы, Инна отвернулась от окна и занялась вещами — и кто только выдумал эти расставания?!

Но именно это расставание придумала она сама!

Какая досада!

Теперь она уже жалела о том, что вмешалась в «дело» Ватутина — какое ей по большому счету дело до этого человека? Ей не надо было вмешиваться в это дело изначально: не останавливаться, не смотреть, не брать — проехала бы мимо аварии и дело с концом! Но тогда ей нечего было бы рассказывать Дорохову, просить у него совета, ехать с ним на место аварии… А потом она еще потащилась к вдове Ватутина — юная пионерка! Для всех было бы лучше, если бы она не подбирала, но уж если подобрала не рассматривала бы барсетку Ватутина, а выбросила бы ее в помойное ведро и забыла бы об увиденном на месте аварии, как о кошмарном сне. Но если бы она все это не сделала, то не было бы их с Дороховым совместных размышлений и совместной поездки на место аварии, не было бы обратной дороги в Сергеевку и запаха конфетки-барбариски, а это значит, что она никогда бы не решилась на отношения с Дороховым и никогда бы не вышла за него замуж.

Нет! Такая постановка вопроса Инну не устраивала!

Нет! Она убеждена, что сделала все правильно и, если бы потребовалось, повторила бы все сначала. Единственное, что она попыталась бы изменить это то, что из-за этого «дела» ее чуть не лишили жизни. Но прошлого не воротишь, и раз они с ней так жестоко поступили, то она просто обязана сама разобраться в этом деле и помочь осиротевшим детям…

Когда Витек вдоволь насмотрелся в окно, то захотел есть.

Инна достала из сумки приготовленную в дорогу вкуснятину, и они с удовольствием стали уплетать котлеты с отварной картошечкой, порезанные на дольки помидоры и огурчики, пирожки с яблоками и шоколадные конфеты.

— Ты лопнешь, — предупредила Инна, глядя с каким аппетитом и в каком количестве, мальчик поглощает продукты.

— Не-а, — мотнул головой Витек и налил полный стакан яблочного сока. — Я могу и больше съесть!

На что Инна решительно воспротивилась: закрыла контейнеры с продуктами и убрала их в сумку — подальше от десятилетнего обжорки.

— Все! До ужина отдыхаем!

Она демонстративно достала книжку и открыла ее на заложенной странице.

Витек немного помаялся рядом: посмотрел в окно, построил рожицы своему отражению в темном стекле, а потом достал из своего рюкзака альбом с марками и полез на верхнюю полку. Открыл альбом и тоже занялся «делом».

Спустя полчаса Инна по-прежнему была на той же открытой странице. Она немного посмотрела в темное окно, немного повздыхала, вспоминая мужа, и решительно захлопнула книгу — читать она все равно не могла.

— Вить, — позвала Инна, решив, что пришло время поговорить с мальчиком о возможных трудностях их незапланированной поездки. — Ты когда-нибудь был в Новороссийске?

— Не-а, — не отрываясь от созерцания своей коллекции, ответил юный филателист.

— А в разговоре твои родители не упоминали город Новороссийск?

— Я не слушал.

— А про Черное море они говорили?

— Инна Пална, — мальчик отложил в сторону открытый кляссер, свесился с верхней полки и по-взрослому посмотрел Инне в глаза. — Вы хотите что-то у меня узнать — спросите прямо. Мне легче будет понять, что вы хотите узнать.

— Я хочу узнать, — смутилась Инна от такого взрослого «выговора», — покупал ли твой папа землю у Черного моря?

— Об этом надо было спросить Бориса Яковлевича или Власку — она про нашу недвижимость все знала, — Витек «вернулся» на свою полку и пододвинул к себе кляссер с марками.

— Властелина сказала, что не покупали, — Инне не удобно было разговаривать с мальчиком задрав голову и изогнувшись змеей, и она встала со своего места, облокотилась руками на верхнюю полку — теперь она видела собеседника и могла управлять ситуацией.

— Значит, не покупали, — равнодушно констатировал мальчик, не отрываясь от разглядывания марок. — В Испании точно покупали — Власка с мамой туда один раз ездили, а меня тогда не взяли: я перекупался в бассейне и простудился. У меня тогда ангина была — двусторонняя!

Инна помолчала, снова повздыхала: предстояло задать еще несколько вопросов, но тема вопросов для мальчика была весьма болезненная, и все-таки она должна была подготовить его к возможным неожиданным встречам.

— Вить, ты только не расстраивайся, но мне еще кое-что у тебя надо спросить. О твоем папе.