Взяв с низкого овального столика мобильный телефон, Борис Яковлевич с готовностью протянул его Антону Свиркину.

Следователь посмотрел журнал звонков, сделал несколько пометок у себя в тетрадочке и вернул мобильник.

— Скажите, Борис Яковлевич, а ключи от этой квартиры могли быть у Валентины Николаевны — как-то она вошла сюда после вас.

— Конечно, были, — с радостью подтвердил Либман. — После покупки квартиры я замки менять не стал, думал после ремонта поменять — так экономичней, — и, понизив голос, добавил, кивнув головой в сторону рабочих в другой комнате, — да и безопасней.

— Значит, ключи от квартиры у нее были… — Федин вспомнил разговор с мальчиком и тут же уточни у юриста: — А могла она в прошлую ночь прийти переночевать в квартире?

— Могла, рабочие в десять уходят, а приходят в восемь.

— А в каком состоянии была Валентина Николаевна, не припомните?

— В каком состоянии… — Либман на секунду задумался. — Очень возбужденная. Мне даже показалось, что Валентина немного выпила — для храбрости, что ли.

— Это мы скоро узнаем, — подытожил молодой следователь, — вскрытие покажет.

Борис Яковлевич передернул плечами и выразительно посмотрел на свой пустой стакан.

— Вскрытие… — пробубнил он и, плеснув в стакан немного конька, предложил. — Хотите? — следователи дружно отказались, и юрист выпил коньяк в гордом одиночестве. — Что оно может показать ваше вскрытие? Вы мне лучше скажите, господа хорошие, как мне теперь в этой квартире жить прикажите? Мне же теперь ее дух покоя не даст — станет во сне являться, вопить, руками махать и все портить. Нет! Я на это не согласен! Столько денег за эту квартиру заплачено и все коту под хвост! Всю жизнь мне Валентина своим «подарком» испортила!

— Вы бы лучше о своем алиби волновались, — напомнил Федин, скептически относясь к такого рода высказываниям и не веря ни в какие потусторонние силы. — Вы еще запросто в этом деле в подозреваемые можете попасть.

— Ну, уж нет! Это просто ни в какие ворота, Константин Александрович! Я и так пострадал в этом деле, а меня еще и в подозреваемые! Нет, так нельзя! — юрисконсульт вскочил с дивана, посмотрел на бутылку в своей руке и поставил ее на инкрустированный овальный столик рядом с телефоном и успокоительным — все, с алкоголем пора завязывать! — Я вам больше скажу, господа следователи — Валентина это нарочно сделала! Пишите, пишите: специально повесилась в моей квартире, чтобы мне досадить: я ей эту квартиру не отдал, так она вот что удумала — пришла ночью и повесилась в гостиной! Выжить меня захотела из своей бывшей квартиры! Но ничего у нее не выйдет!

— Опомнитесь, Борис Яковлевич, — Федин подошел к расстроенному мужчине, взял из его руки пустой стакан и поставил на столик рядом с бутылкой. — Что вы такое говорите? Как можно кому-то назло повеситься?

— Очень даже можно! — не унимался опьяневший вконец юрисконсульт. — Валентина еще та женщина — своего не упустит! Она на меня еще своих деток повесит — вот увидите!

Следователи выразительно переглянулись и мысленно покрутили пальцем у виска — видать крыша у Бориса Яковлевича окончательно поехала от алкоголя и удручающих впечатлений.

27

За Витей Ватутиным Дорохов послал машину Василия Ивановича — сам он поехать не смог: в верхах рассматривалось его «дело» и сбежать из-под пристальных недоверчивых взоров и каверзных вопросов «заседателей» было равноценно признанию своей вины.

Утром Инна прислала ему сообщение, не решаясь позвонить и отвлечь его от важных дел:

«Волнуюсь за тебя. Позвони, когда сможешь. Люблю!»

Но Дорохов не позвонил…

Водитель генерала был умный малый и использовал образовавшееся свободное время с пользой для обоих: заехал с мальчиком в Макдоналдс, потом угостил себя и его мороженым (все это за генеральский счет, разумеется) и вернулся в «контору» к концу разбирательства.

Дорохова выслушали и отпустили, а «разбирательство» продолжилось без него.

«Решают…» — написал он сообщение Инне, решив позвонить, когда ясен будет результат «разбирательства».

Но на нервах позвонил, хотел услышать ее голос, а получилось…

— Инка, я тебя хочу… — сам от себя такого не ожидая, выдохнул он. — Я без тебя сдохну!

— И я без тебя сдохну! — всхлипнула Инна и, прикрывая трубку рукой (хотя в кабинете была одна), зашептала: — Я тебя тоже хочу… всю ночь хотела…

— Обещаю отработать на двести процентов…

— А когда?

— Ну, не знаю… Тут одна проблемка образовалась… Попозже перезвоню, когда разберусь.

— Я буду ждать…

Пересаживаясь из крутого генеральского «Мерседеса» в не менее крутой полковничий джип, Витя был почти счастлив, если бы не мать, счастье его было бы полным: все эти дни он снова и снова вспоминал те волшебные часы, проведенные с Дороховым, и мечтал о его продолжении. И вот его мечты осуществились!

— А мы куда? — для порядка поинтересовался мальчик, хотя ему было абсолютно все равно, куда ехать с Дороховым — лишь бы ехать вместе.

— Поедем ко мне домой, а там посмотрим.

— Согласен, — кивнул головой мальчик, хотя согласие его на это никто не спрашивал. — А играть будем?

— Обязательно поиграем, только сначала узнаем, что с твоей мамой случилось. Властелина не звонила?

— Не-а, — с заднего сиденья беспечно отозвался Витек, с интересом перебирая диски с фильмами. — А нам долго ехать?

— Долго.

— Целый час?

— Как придется.

— Тогда можно я посмотрю «Роботов-убийц»?

— А не рановато ли тебе про убийц? — засомневался Дорохов — что смотрят дети в десять лет, он понятия не имел. — Поищи получше в этой куче дисков, там вроде какие-то мультики были.

— Что я маленький чтобы мультики смотреть, — обиделся Витек. — Я у Власки все взрослые фильмы пересмотрел: и про убийства, и про секс.

— Ну, если про секс все пересмотрел, смотри про убийц, — хохотнул Дорохов, ловко вклиниваясь между двумя грузовиками. — Только сначала позвони сестре — вдруг она про маму что-нибудь узнала.

Вздохнув, мальчик полез в рюкзак, вытащил мобильный телефон и позвонил Властелине — Властелина не ответила.

— Я же говорил, что про маму она ничего не знает, — обрадовался Витек, боясь, что при обнаружении матери им срочно придется менять такие заманчивые планы и возвращаться в Беляево. — Если что узнает, то сама обязательно позвонит.

— Почему же твоя мама так долго домой не возвращается? — вслух стал размышлять Дорохов. — И сестра куда-то запропала — тебя одного оставила.

— Не знаю, — беззаботно пожал плечами мальчик, включая видик и засовывая в щель диск с «Роботами-убийцами». — Власка теперь, наверно, долго не придет — до самой ночи.

— Что так?

— Любовь у нее, — скривился Витек, будто съел что-то кислое. — Вот она его и караулит. С самого Нового Года ему названивает, а он не отвечает. Вчера даже к нему домой ездила и сегодня, наверно, поехала. Только вряд ли этот Танк на нее теперь посмотрит — денег то у нас теперь нет!

Взрослые рассуждения мальчика про любовь и про отсутствие денег очень заинтересовали Дорохова.

— Танк — это прозвище какого-то парня? — спросил он, желая знать о семье Ватутиных, как можно больше.

— Ага, прозвище батиного телохранителя. У моего папы личный телохранитель был и личный шофер, — похвалился Витек и завозился на заднем сиденье, устраиваясь поудобнее. — А у вас, Сергей Александрович, почему телохранителя нет?

— Я сам себе телохранитель и сам себе шофер, — задумчиво произнес Дорохов, анализируя услышанную информацию. — Значит, у твоей сестры с отцовским телохранителем роман?

— Ага, роман. Они с ним ото всех все прятались и по углам шептались — смех один, думали никто о них ничего не знает.

— Многие в доме знали? — причастность к разведке завала о себе знать — Дорохова так и распирало любопытство, но любопытство не праздное, а сыщицкое: для пользы общего дела.

— Все знали, кроме отца и матери — им не до нас: у них дела.

Дорохов подивился с каким уважением десятилетний ребенок говорит о «делах» родителей и подумал, что не хотел бы, чтобы его будущий ребенок (ну, будут же когда-нибудь у него свои дети) так по-взрослому рассуждал бы в столь юном возрасте. У Дорохова в детстве было совсем не так: в свои десять лет он с утра до ночи гонял в футбол и хоккей, и главной заботой его были вечно спускающийся мяч и сломанная хоккейная клюшка, основательно перемотанная изолентой — денег купить новые, конечно же, не было.