Занятая собственными мыслями, я и не заметила, как мы дошли до нужной двери. Стражник остановился и коротко постучал.

– Войдите, – раздалось изнутри, после чего страж отворил дверь, пропуская меня внутрь, а сам оставаясь снаружи.

Император сидел за широким столом, рядом с ним лежало множество свитков из темной бумаги. Он не пытался изобразить занятость или выглядеть высокомерным, как и я в свою очередь не собиралась вести себя как воспитанник Ю Хэ.

– Здравствуй, – поздоровалась я, подходя ближе к Императору.

Сам мужчина лишь остро посмотрел на меня, после чего встал и коротко кивнул.

– Я должен объясниться, почему был вынужден принять вас подобным образом, – удивительно, как изменился этот человек с нашей последней встречи. Император словно бы понимал, что своими масками ему не обмануть такую, как я. Ни к чему играть, стараться, притворяться – если хочешь помощи, то будь вежлив и учтив, а самое главное, не пытайся лгать.

– Ни к чему, это было здравое решение, – говорить было все еще трудно, но с этим человеком – нужно. – Но ты должен понимать, что просто так Дао Хэ не окажет тебе поддержки. Расскажи, что заставило тебя искать ее у нас?

Император тягостно вздохнул, плечи его поникли, словно на них разом водрузили непосильную ношу, он вновь опустился на свой стул. Сейчас его голова была не покрыта, и я могла видеть, сколько седых волос просвечивает сквозь некогда черные волосы. Он был стар, хоть и умело прятал свой возраст за властной осанкой и манерой вести себя. Но сейчас он был просто уставшим пожилым человеком, которому приходится искать помощь там, где он может ее и не получить.

– Присядь, прошу, так мне легче будет говорить, – сказал он, указывая на небольшой табурет напротив своего стола.

Я не стала спорить и послушно села.

– Когда я взошел на престол Империи Солнца, – начал свой рассказ Император, вперив пустой взгляд в стену напротив, – я был совсем еще мальчишкой. Мой отец умер рано, других наследников по прямой линии не было, а я был молод, амбициозен, честолюбив и испытывал лишь одно желание, которое кружило мне голову и заставляло сердце стучать чаще, – я хотел власти, – усмехнулся он, рукой оглаживая жидкие усы. – Казалось, я именно тот человек, которому суждено вернуть былое могущество Империи, – хмыкнул он. – Порой прошлое должно оставаться в прошлом, жаль, что понимаешь это не сразу… Еще будучи ребенком, я читал древние хроники, где говорилось о землях, что покрывает лед. О несметных богатствах, что они хранят, и о том, как возвысится тот, кто сумеет подчинить себе их. Конечно, в детстве это было всего лишь мечтой, покорить север, обогатить собственные земли, но с годами моя мечта превращалась в навязчивую идею. Самое смешное, у меня было множество единомышленников, которым идея о том, чтобы вернуть былое могущество показалась весьма заманчивой. Я собрал хорошую армию, вложил в нее все, что у меня было и чего не было, но мне казалось, оно того стоит. Поход обещал быть долгим и трудным, но и награда вырисовывалась весьма заманчивая. В те времена о Властителях льдов ничего не знали, не знал и я… мы все считали Север необитаемым. Добравшись до Золотого моря, мы пересели на корабли. Целый флот был построен мной для этого похода. Новые быстроходные суда должны были доставить нас в северные земли в кратчайшие сроки, и ничто не предвещало беды, – тяжело вздохнул Император, погружаясь в омут давно минувших дней. – Но за ошибки надо платить, не так ли? – вопросительно посмотрел он на меня. А в глазах этого человека плескалась безбрежная тоска и печаль, которая, должно быть, давно осела тяжким грузом на сердце и сейчас, взбаламученная тяжелым разговором, поднималась со дна души.

– Любое решение это выбор, у которого непременно будут последствия, – тихо сказала я, неотрывно смотря на него.

– Да, Дэй, это так, – впервые Император обратился ко мне по имени. Сейчас мы разговаривали как равные или же, что вернее, как разные существа, наделенные определенной степенью могущества, позволяющей им вести беседу наравне. – Но моя ошибка стоила жизни доброй половины моего войска, друзей, тех, кто не побоялся идти за мной.

– Мы не слышали об этом, – говорю, отвечая за весь Дао Хэ. Чувствую, как Сэ’Паи Тонг следит за беседой моими глазами, подтверждая мою правоту. То, что учитель делит свой разум с моим, не вызывает отторжения. Многие люди считают мысли сокровенной собственностью, принадлежащей только им. У нас все немного не так. Я и Сэ’Паи близки по духу. Когда он взращивал мою Тень, то долгое время ему приходилось соединять свой разум с моим, обучение так проходило быстрее и проще. И отношение даосцев к подобному не такое, как у других. Когда сливаются два чистых разума, которые не стараются взрастить в душе темные начала, то это подобно слиянию двух миров. Ощущения такие, что ты един – и в то же время тебя столько, что и Вселенной мало. Люди любят дарить друг другу физическую ласку, даосцы не отвергают подобного тоже, но когда сливаются сознания – это подобно дружеским объятиям. В этом нет ничего пошлого или оскорбительного, если все происходит по согласию. Но, конечно, не со всеми Тенями мы делаем подобное, только с теми, к кому чувствуем определенную степень родства. Да и по большому счету в этом нет особенной необходимости. Мыслеречь всегда правдива, а если кто-то из нас обманул другого вслух, то это не страшно, значит, ему так было легче и нужнее. Иногда и мы обманываем друг друга, но делается это немного из других побуждений, чем это происходит у людей. Даосцы лгут тогда, когда хотят, чтобы ты сам понял истину, научился искать и думать самостоятельно. Потому, когда занимаешься с Сэ’Паи, лгут тебе практически ежедневно с убеждением и талантом.

В мире людей ко лжи мы относимся еще проще, тут главное не навредить, не делать это ради корысти и всегда думать о последствиях. Но по большому счету врем много, одухотворенно и талантливо. Потому как, если узнают, кто ты такой, то уже на следующий день выстроится очередь за благословением, лечением, просто посмотреть и прочее. Не то чтобы мы не помогали окружающим – просто предпочитали это делать так, чтобы человек сам пришел к правильному пути. Нет ничего хорошего, когда нищему кладут в руку деньги и говорят: «Купи все, что нужно!» Возможно, он и купит, но уже на следующий день пойдет просить милостыню вновь. Разве это помощь? Редко когда бывает, что так. Человек сам должен захотеть что-то изменить, и никто, никакие деньги, не сделают это за него.

Но что-то я отвлеклась.

– А никто не знает потому, что ни для кого ничего и не было, – говорит Император, я непонимающе смотрю на него. – Стоило нам ступить на Северные берега, разбить лагерь, как пришли Они. Если бы я знал, чем это обернется, то ни за что не отдал приказ атаковать. Но я был молод, излишне горяч и чужаков воспринял как тех, кто решил встать на пути у Императора Солнца, – и вот еще один тяжелый вздох вырывается из груди Императора. – Боя не было, – коротко говорит он. – Половина моих воинов упали замертво, стоило чужакам взмахнуть рукой. Вторая половина, испуганно замерев, были готовы бежать хоть вплавь. Я почувствовал, как у меня на шее смыкается стальное кольцо, не дающее сделать и вдоха!

Император ненадолго замолчал, смотря куда-то вдаль. Я тоже молчала, стараясь не мешать его сосредоточению.

– Я умирал, – в полнейшей тишине сказал он. – Когда я был молодым, мне казалось, что умирать не страшно. А умереть в бою – это честь, но смерть есть смерть, будь ты молод или стар – это всегда страшно, грязно и уродливо. Звериный страх наполнил меня, и вот, когда я уже с трудом мог понимать, что происходит, кольцо на моей шее исчезло. С трудом откашлявшись, я смог разлепить опухшие веки и увидеть, как надо мной возвышается Он – северянин. Гордый и непреклонный, пронизанный неведомой мне мощью, его белоснежные волосы развевались на стылом ветру, а глаза смотрели так, словно в них давно застыла вечная вьюга.

– Что ты сделал, скажи мне? – спросила я, заметив, как вновь мысли Императора уносятся куда-то в далекое прошлое.