За домашними хлопотами закончился день. Домашнее задание, подготовить всем одежду на завтра, ответить на миллион вопросов, отодвинуть новоизобретенную хрень в угол… Хорошо, что через пару дней она им самим надоест, и они ее разберут.

Перед сном я позвонила маме, и выразила всю свою благодарность за ее неоценимую помощь. Она молча выслушала и отреагировала в своем стиле:

— Ну да, ну да. Можешь не стараться, я и так понимаю, что нужно сказать матери пару слов, чтобы продолжала помогать. Тебе-то теперь вовсе не на кого надеяться. Мишу выгнала, сама будешь тянуть все, пока не замордуешься. Или проще — на маму сбросить все. Ну да это моя ответственность, я тебя родила и такой воспитала.

Я лежала в кровати после очень трудного для меня дня. Прижав трубку к уху, смотрела, как по потолку бегают тени, спугнутые фарами машин. Расслабленное тело сливалось с матрасом, пытаясь найти еще больше отдыха. Голова варить не хотела, но этот разговор был необходим.

Я привычно слушала нотации, которые выливались из мобильника, и внезапно разозлилась.

— Мама, я тебе уже сказала, что это Миша меня бросил. И если не хочешь помогать — не надо. Спасибо тебе за все.

— Конечно, мать уже свою работу сделала, теперь ей можно и хамить…

Не дослушав, я сбросила звонок, выключила звук и зарылась головой в подушку. Очень хотелось плакать, но слезы почему-то не шли.

На работу я пришла очень злой. После того, как завела детей в школу, пришлось идти к матери и каяться во вчерашних словах. Вечером мне на работу и мальчишек банально не с кем оставить. Конечно, этого мне просто так не спустили. Бойня была масштабной и впечатляющей.

Вот только недавно закончилась, когда мама спохватилась, что ей пора за мальчишками в школу. Переодеваясь в общей раздевалке, я думала о квалификации женщин былых поколений. Это надо так уметь довести человека практически до нервного срыва, не говоря ничего по-настоящему гадкого?

Просто причитает, ничего особенного. О своей тяжкой доле, о своих ошибках в воспитании детей, о том, как же ей теперь тяжко понимать, что все пошло не так… Обо мне ни слова. Возможно сухое перечисление моих проступков и возможных последствий. Но этот внешний вид и интонация…

После такого ходишь с чумной головой несколько дней и шарахаешься от собственной тени, лишь бы не повторилось. Так что я была злая и нервная. К работе приступила моментально, забыв уделить должное внимание недовольному виду Елены. Это оказалось моей ошибкой, как оказалось позже.

Траекторией движения рулила наставница, а поскольку мы не обменялись даже словом, мне пришлось просто следовать за ней и самостоятельно выбирать себе участок работы. Девушка тоже, видимо, себя постепенно накручивала, поскольку ее взгляды становились все более злобными и торжествующими.

Но это все я, как водится, отметила про себя гораздо позже. У меня вообще есть эта особенность — потом просматривать ситуацию и замечать детали, на которые раньше я не обращала внимания. Отложенное мышление. Зато потом я все замечу, все обдумаю и будет мне счастье.

Один из череды кабинетов я убирала сама. Елена практически сразу вышла и оставила меня в одиночестве. Но долго мне скучать не дали. Дверь мягко закрылась за спиной мужчины, а потом я услышала звук поворачиваемого ключа. Пришлось обернуться и посмотреть в глаза моему пленителю.

Я еще успела заметить, как ключ исчез в кармане дорогого костюма.

— Екатерина, вы же понимаете, что контракт придется вернуть. На нем важные подписи и утеря этого документа непоправимо пошатнет дела нашей компании. Голландцы не дадут второй копии, а если первую подпишут конкуренты, то это крах. — мягко сказал он.

Но глаза не оставляли сомнений — это дело действительно решится здесь и сейчас. Любым способом. Мысленно я поблагодарила маму, которая как раз сегодня дала мне отличный заряд эмоций и совсем не дружелюбных.

— Во первых, вы так и не представились прошлый раз. — отрезала я, откладывая в сторону тряпку. Руки мне нужны были свободными, чтобы выразительно сложить их на груди. Так и вырез можно было немного прикрыть, поскольку халата по размеру мне так и не выдали.

— Виталий Витальевич Морошко, генеральный директор компании «СтройМехИнвест».

Пока я обдумывала сказанное. Он двинулся к столу, показательно обогнув меня по дуге. Ну, в принципе, ничего удивительного он мне не сказал, я и так догадывалась.

— И что вы от меня хотите. Виталий Витальевич?

— Думаю, вы сами все прекрасно понимаете. То, что вы спали с моим зятем, я уже знаю.

Он взмахом руки отверг мои предполагаемые возражения, хотя я просто внимательно слушала.

— Не нужно даже спорить. Вас видели в его любимом заведении, куда он водит всех своих девушек. Вне зависимости от их статуса. — он поморщился, недовольно окинув меня взглядом. Видно было, что он такого подхода как минимум не одобрял.

— И что же вы от меня хотите, Виталий Витальевич? — я вложила в голос всю презрительность, все воспитание и снисходительность образованного человека перед грубым быдлом.

— Мне нужен мой контракт. И мы не выйдем из этого кабинета, пока вы не скажете, где или у кого он находится. И мне абсолютно все равно, что мне придется сделать для достижения результата. — Он просто взглянул на меня, даже не сделал угрожающего жеста, но мне было очевидно, что это истинная правда.

Глава 17

Я оперлась о столик, который протирала перед началом разговора, задницей. Мимоходом подумала, что мне повезло — здесь интерьер гораздо минималистичнее и мебель без кучи безделушек. Если бы это был кабинет Виктора, я бы уже сбила несколько штук.

Я прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Ситуация была трудной.

— Я все равно не понимаю, чем я могу вам помочь, Виталий Витальевич.

Закрытые глаза помогли мне сосредоточиться и понять, в чем пикантность ситуации. Он считает, что контракт взяла я и готов добиться возврата любыми способами. А никаких документов я не брала.

— Вы просто должны вернуть документ. И все, Катерина.

— Понимаете, я его не брала. — я открыла глаза и спокойно посмотрела ему в лицо. — Я просто не понимаю, о чем вы говорите.

— Не надо лукавить, я же вижу, что прекрасно понимаете. — криво ухмыльнулся он.

— Неожиданностью эта тема для меня не была, — согласилась я. — Виктор уже пытался обсудить ее со мной. Только вот я не понимаю, что это за контракт и почему он должен был оказаться именно у меня. Про важность вы уже объяснили, повторять не надо.

— Пачечка документов лежала на столе в спальне Виктора. Он точно помнит, что положил ее туда. — Виталий Витальевич встал из-за стола и начал прохаживаться по кабинету, будто не обращая на меня внимания. — И некому было взять ее, потому что в этот период в доме были только вы. Вечером перед вашим… визитом… он положил контракт туда, а утром его там не нашел.

— Он точно уверен, что положил его именно туда? Не забыл на работе, например?

— Вы действительно думаете, что мы не проверили этот вариант? — он приблизился, буравя меня взглядом и раздувая аристократические ноздри. Мощный, сильный мужчина будто перестал помещаться в своей шикарной одежде, так из него рвалась первобытная злость. — Он носил этот контракт при себе всегда, даже на работе мы не рисковали его оставлять без присмотра.

— Ну случайности же не исключены. — упорствовала я. — Я точно знаю, что не брала. Может, к нему приходила уборщица? Для нее это тоже лакомый кусочек.

Мое спокойствие наконец прорвало плотину его эмоций. Для меня было очевидно, что это рано или поздно произойдет, слишком уж он был возбужден. И этот наплыв чувств необыкновенно ему шел, делая диким зверем под тонким налетом воспитания. Я даже залюбовалась, несмотря на нашу разницу в возрасте. Но я не думала, что это произойдет так…

Одним хищным движением он рванулся ко мне, сократив расстояние до минимума, и схватил за горло, не дав даже шанса увернуться. Я захрипела и отклонилась назад под давлением его тела.