– На этом все, – заявил маг. – Прислуга проведет тебя в комнату, где ты теперь будешь жить. Там горничные хорошенько тебя отмоют, приведут в порядок и переоденут. Я, знаешь ли, не горю желанием присовывать грязной девке, от которой смердит коровьим навозом. А когда придет время, тебя проводят в ритуальный зал, где тобой займусь уже я. Ты все поняла?
– Да…
– И еще одно, – прорычал мужчина, и поднявшись с места, пристально посмотрел на меня сверху вниз. – Обращайся ко мне «мой хозяин». Ты уяснила?
– Да… мой хозяин, – пискнула я, сжавшись, словно загнанный в угол мышонок, над которым навис кот.
– Вот и отлично. Убирайся.
Нескладно кивнув, я поднялась из кресла и на негнущихся ногах пошла к выходу из кабинета. А оттуда сразу же, следом за горничной, направилась по окутанным полумраком коридорам замка, пока наконец не оказалась в мрачной, но при этом хорошо обставленной комнате с большой кроватью, платяным шкафом, комодом и рабочим столом. Окно всего одно, совсем небольшое, с видом на замковый двор.
Немного приглядевшись, я обнаружила еще одну дверь, как оказалось – ведущую в ванную комнату. Именно там стояла большая чугунная ванна, которую прислуга уже готовила для меня.
Увидев всю эту роскошь, я испугалась. Всю жизнь живя в нищете, я не могла даже мечтать о собственной комнате, и довольствовалась лишь старой скрипучей кроватью в общей спальне. Той самой, где спали все члены моей семьи, кто жил с нами: братья с их женами, отец, сестры. И каждый из нас просто делал вид, что не видит, как сестра приводит по ночам клиентов, которые доплатили за ночь в ее постели. Каждый из нас притворялся, что не видит, как отец пялит на своей кровати очередную пьянчужку, которую подцепил в кабаке. Или как кто-нибудь из братьев решит исполнить со своей женой супружеский долг – чтобы поразвлечься, а заодно постараться зачать ребенка, которому так же, как и всем в этой спальне, предстоит прожить жизнь в кричащей нищете. Вот только сестрам, которые вышли замуж и съехали от нас, я не спешила завидовать. Потому что понимала: даже если сами они об этом не говорят – далеко не факт, что там, в новых семьях, с ними не происходит все точно то же самое.
Я же теперь была единственной из всех нас, кто взаправду вырвалась из ЭТОГО… вот только вырвалась лишь для того, чтобы угодить в еще большую бездну.
– Нет, что вы, я могу сама! – охнула я, когда две горничные подошли ко мне и начали меня раздевать.
– Нам приказали, так положено, – наотрез заявила старшая из них и стянула с меня бедное, застиранное, миллион раз перештопанное серое платье из истончившейся шерсти.
Когда-то давно, еще до того, как отец пропил нашу овечку, я собственными руками, холодными зимними вечерами в продуваемой сквозняками комнатушке, в свете лучины пряла шерсть, чтобы сшить из нее это платье. С тех пор прошло пять лет, и оно все еще налезало на меня по двум причинам: первая – я шила его с небольшим запасом в размере, на будущее. Вторая – хоть я и выросла немного в росте, но осталась очень худенькой, ведь из-за бедности у меня просто не было возможности есть достаточно, чтобы появился больший объем в бедрах. Да и грудь осталась совсем маленькой… в отличие от сестер, которых природа одарила немного более пышными формами.
Когда горничные раздели меня, я тут же растеряно прикрылась, смущенно закрывая руками грудь и лобок. На что женщины лишь закатили глаза и потащили меня в ванную комнату, где усадили в ванну.
Ах! Эти ощущения… я никогда ранее не испытывала ничего подобного! Ни разу за всю жизнь до этого мне не приходилось лежать в ванне. Еще и такой красивой, гладкой, дорогой. Наполненной горячеватой водой, которая так ароматно пахла душистыми травами. Эта вода обволакивала мою кожу и ласкала каждую ее клеточку, приятно пощипывая. До этого в последний раз я мылась две недели назад, когда в выходные братья растопили баню для всей семьи. Сначала помылись братья с отцом, а затем я с сестрами. К тому времени, конечно, баня уже немного подостыла, но мы все равно были рады помыться.
А теперь… теперь я, словно какая-то королева, лежала в шикарной ванной, которую набрали специально для меня одной! И до меня в этой воде даже никто не мылся! Звучит невероятно, словно в сказке.
Вот только мне все равно не удавалось забыть о том, как мне придется «расплачиваться» за это блаженство… всю свою оставшуюся жизнь.
Когда я немного откиснула, служанки начали обтирать мое тело мочалками, намыленными ароматной пеной. В жизни не ощущала такого мыла! Мягкого, нежного, приятного. Ласкающего кожу, а не высушивающего ее.
Одновременно с этим горничная помыла мои волосы, а затем нанесла на них какую-то пасту и завернула в странную, гладкую ткань. После этого женщины принялись удалять волосы на моем распаренном теле, так что вскоре у меня их нигде, кроме головы, и не осталось. А когда мои банные процедуры уже подходили к концу, служанка убрала с волос ткань и тщательно их промыла.
О том, что случилось с моими волосами, я узнала немного позже. Сначала заметила лишь необычные ощущения, когда они, мокрые, облипали мою спину. Но когда мои черные локоны высохли, когда я смогла к ним прикоснуться и увидеть в зеркале, у меня просто отняло дар речи!
Они никогда не были такими гладкими. Такими блестящими и шелковистыми. Дома, конечно же, не было денег на не то что хорошие, хоть более-менее сносные шампуни. О большем даже молчу.
Но вот теперь… это словно были и вовсе не мои волосы! Как будто их мне кто-то заменив, оставил вместо той запутанной, ломаной проволоки, этот струящийся черный водопад.
Пока же я пребывала в приятном шоке от своих волос, горничные не теряли времени даром. На меня надели вызывающие белье из белого кружева, а поверх него – лишь длинный шелковый халатик! Волосы уложили в красивую прическу.
Когда все эти процедуры подошли к концу, мне принесли поднос с едой и предложили перекусить, пока до того, что скоро должно случиться, еще оставалось время.
Ох! На этом подносе… никогда такого не видела! Там лежали фрукты, от которых я раньше встречала только названия. А еще маленькие хлебцы, на которых были выложены ложечками горки икры красного и черного цвета.
Я правда… правда могу съесть это? Действительно можно? И меня за это не изобьют палками?
– Эта еда… – робко спросила я у горничной прежде, чем она ушла.
– Что, что-то не нравится? – грубо фыркнула она, посмотрев на меня волком. С тем самым взглядом, в котором читалось: «Что-о-о-о? Ты, шваль, еще выпендриваться будешь?».
– Нет-нет, что вы! – заохала я, в панике замахав хрупкими руками. – Я хотела спросить, можно ли мне есть эту еду?
– А для чего мы ее тебе, по-твоему, принесли? – скрипнула зубами служанка. – Хозяин приказал накормить тебя как следует. Для того чтобы качественно исполнять свои новые обязанности, тебе понадобится много сил. Так что заткнись и ешь, что дают.
– Да-да, конечно, простите. И… спасибо, – пропищала я, глядя вслед горничной, которая, не оборачиваясь, ушла еще до того, как дослушала мой ответ.
Поесть. Поесть ТАКУЮ еду. Хоть мне и сказали, что она в самом деле для меня, но все равно было сложно решиться даже прикоснуться к таким яствам. Еле-еле, дрожащей рукой, я сумела взять хлебец с икрой…
А потом, попробовав его, ахнула, едва не лившись чувств. Мамочки, КАК ЖЕ ВКУСНО! Очень необычно, непривычно, странно. Но настолько вкусно!
Понимая, что сейчас задохнусь от восторга, я неподвижно сидела на месте, медленно пережевывая лакомство. А потом, едва проглотив… словно сорвавшись с цепи, схватила следующий хлебец с икрой. Затем еще один. И еще. И еще. Пока не съела все, лежавшие на блюде. Когда же это случилось, когда последний из них оказался у меня во рту, я раздосадовано всхлипнула с единственной мыслью: почему же их принеси мне так мало?..
Но тут я вовремя спохватилась, вспомнив, кто я такая. Какое у меня здесь место. И какая судьба мне отведена. Ох, дура-дура-дура! Я ведь должна быть рада уже просто тому, что мне дали хоть что-нибудь поесть, а не ныть возмущаясь, что мне дали слишком мало какого-то невообразимого деликатеса!
