Я хохочу.. Думаю, в Якутии им будет не до меня.

— Ну и со шлангами с пеной… ты, конечно, показал высший класс… — Костя уважительно кивает мне. — В духе школьной проделки, конечно, но… тем не менее… Красавчик! Одобряю!

Мне приходится закатить глаза. Думаю, Косте просто было стрёмно признавать тот факт, что это была лучшая вечеринка в мире, которую, увы, так изящно испортил не он.

— Было ради кого стараться, да, мужик? — вдруг резко говорит он, буквально выбив из меня дух своим прицельным взглядом. Мне показалось, или он догадался о чём-то, что творилось в моей душе?

— Ну… да-а… — невнятно бормочу я, уже жалея, что Костя пришел сюда.

— А я бы не хотел встретить ту особенную девушку, которая бы сделала из меня идиота, похожего на тебя, — вдруг смеётся он. — Мне моя свобода дорога, дороже всех алмазов Якутии!

— Да я и не…

— Не встретил, хочешь сказать? Да брось, мужик, я же вижу, что ты в последнее время сам не свой. Загруженный, загнанный. Если дело не в бабе… То… — он комично округляет глаза, рельефно играя в неожиданное удивление, отыгрывая мысль, будто бы только что пришедшую на ум. — Если дело не в бабе, то дело точно в мужике!

— Пффф, — отворачиваюсь я, чтобы не видеть, как гогочет над своей глупой шуткой друг. Но он вдруг начинает полошиться.

И его дальнейшие слова тут же действуют на меня как на быка красная тряпка.

— Ба, Дэн, гляди-ка вниз! Это не Алёнка ли тут твоя? Красавица с неземными глазами и волшебными волосами? — я тут же в мгновение ока рванул вперед, к перилам, буквально перевесив вес своего тела вниз, усердно оглядывая в спешке пространство. — Гляди-ка, жмётся к какому-то ботану, недо-мачо!

Мои глаза мечутся по танцполу, ощупывая каждый миллиметр этого ч ёртова клуба, но спотыкаются о разноцветные платья, женские прелести, выставленные напоказ, пряди разноцветных волос, расцвеченными огнями цветомузыки. Однако Алёну я так и не вижу.

— Где? Где? — рычу я, чувствуя, что из меня буквально изрыгается пламя, как из горла огнедышащего дракона, а из ноздрей практически валит дым. Глаза застилает красная пелена слепой ярости, и я наперед разминаю свои мышцы, понимая, что прямо сейчас готов рвануть в драку и выдернуть глотку любому, с кем рядом могла оказаться моя личная фея, моё личное несчастье и моё личное проклятье.

— А нет, показалось, — спокойно отвечает Костя.

Я разворачиваюсь всем корпусом и пялюсь на него. Костя же спокойно отхлёбывает напиток из стакана и делает невинное лицо, только глазками не захлопал, как наивная блондинка на уроке.

— Чёрт. Ты – труп. — Чётко говорю ему. Однако на мужика это не производит никакого впечатления.

— Конечно – конечно, — делает смешливый книксен он. — Труп так труп. Но знай: труп тебе никогда ни в чём не сможет помочь, какую бы пакость ты ни придумал в будущем.

Я передёргиваю плечами. Время пакостей прошло, мне нужно было становиться другим – взрослым и серьёзным человеком, который несёт ответственность за свои поступки. Может быть, тогда судьба сжалится надо мной и вырвет из груди ядовитую любовь к Той-Кого-Нельзя-Называть?

— Говоришь, что не встретил ту единственную девушку, которая сделала из тебя идиота? — вдруг серьёзно спрашивает Костян, а в глубине его зрачков отражается понимание и принятие моей личной боли. Он обо всём догадался, и, несмотря ни на что, ничего не говорил мне, не осуждал, как это сделали бы другие.

— Ладно, — тяжело вздыхает он. — Пойдём, нас ждет народ, который хочет выпить за твоё здоровье. Кстати, когда вылет?

— Завтра днем.

— Ну, как раз успеешь проспаться, хоть немного. А отоспишься в самолете.

Он на секунду задумывается, а потом добавляет в своем репертуаре:

— Ну, или отоспишься на совещаниях по добыче этих своих слёз северных земель – алмазов Якутии!

POV Алёна

После моего дня рождения прошло полтора месяца… Сорок шесть дней… Тысяча сто четыре часа… Шестьдесять тысяч двести сорок две минуты… И миллионное количество секунд… Вот сколько времени я не видела и не слышала Дениса. И каждая секунда отпечаталась в душе неизгладимым шрамом. Не было и мгновения, чтобы я не думала о нём, чтобы не тянулась к телефону… Я хотела позвонить ему, но понимала, что нельзя…

Самое ужасное было осознавать, что нас не просто тянет друг к другу на физическом уровне… Наши души тянулись друг к другу, но мы не могли позволить им соединиться. Не вышло бы из нас друзей… Никаких…

И сегодня… Я бросаю взгляд на часы, стоящие на тумбочке рядом с кроватью, через шесть часов я стану чужой женой.

«У церкви стояла карета… Там пышная свадьба была… Все гости нарядно одеты»…

Меня на мгновение разрывает истерический смех. Это про меня. Будто бы с меня писали эту песню…

Но не стоит унывать.

Секунду я думаю — правильно ли навсегда связывать себя с человеком, к которому тебя не тянет? Нужно ли это нам обоим? Не нам… Это нужно нашим отцам. В последнее время мне стало казаться, что Максим остыл ко мне. Он вёл себя как-то холодно и не говорил о том, что любит. На редких встречах он не пытался поцеловать меня и вёл себя, как с подружкой… Возможно, он и сам сомневался в правильности этого брака, но уже всё решено за нас. Через шесть часов мы станем мужем и женой перед Богом и людьми. Потому что родители настояли на венчании. А я не смогла быть откровенной на исповеди. Не излила душу и не рассказала о главном грехе, который прожёг моё сердце насквозь. И он не собирался оставлять мою душу… Падшее желание убивало меня изнутри, как яд замедленного действия.

Рассчитываю на то, что Денис не придёт на мою свадьбу. Мама точно не станет его приглашать и постарается позаботиться о том, чтобы он не оказался на празднике, где будет куча ненужных мне гостей и веселье… После моего дня рождения мама чётко усвоила, что подпускать брата ко мне нельзя, хоть она и не знала, почему на самом деле. Потому что он мой запретный сладкий плод.

— Алёнушка, пора просыпаться! — стучит в дверь мама.

Уже на следующий день после моего побега она стала вести себя так, словно ничего и не произошло, но сколько фальши сквозило в её словах.

Иногда мне начинает казаться, что она никого не умеет любить. Их отношения с отцом больше похожи на сотрудничество, а её неискренние улыбки мне… И почему я раньше этого не замечала? Почему увидела её истинную личину только после рассказа брата о его детстве?

Я скидываю ноги с кровати, вяло веду плечами, чтобы размять их, поднимаюсь и иду открыть дверь.

Мама смотрит на меня с широченной улыбкой на лице, которой позавидовал бы Чеширский Кот.

— Милая, сегодня ты станешь взрослой.

От её слов меня передёргивает, как от удара в двести двадцать. Она права… Во всех смыслах я стану взрослой, и я боюсь представить, какой окажется наша брачная ночь с Максимом. Ночь любви, которой у меня к нему нет. Да и у него, скорее всего, тоже. Я знаю точно, что буду представлять рядом с собой другого… И мне будут противны прикосновения мужа, потому что они не сравнятся с касаниями Дэна, мягкими, пронизанными нежностью, запретностью и обжигающим жаром.

— Мам, мне кажется, что я поторопилась, — начинаю я. — Максим меня не любит… И я не уверена, что сама люблю его!

— А кого же ты тогда любишь, если не его? Брось, милая! Перед свадьбой всегда головку посещают такие мысли! Поверь мне! Я выходила замуж два раза!

Мама говорит так, словно гордится своим богатым опытом.

— Я не хочу два раза… Я хочу один и навсегда… Но я не уверена, что должна стать женой именно Максима. Может быть, я поспешила назначать дату свадьбы? Может, не следовало заключать помолвку по договору? Это же всё ради бизнеса, не ради чувств…

— Конечно, нет! Выкинь эту чепуху из головы и иди умываться. Сейчас уже приедут стилисты.

Мама делает вид, что даже не слышит меня. Она не пытается говорить со мной, потому что наша свадьба укрепит бизнес и увеличит обороты. Вот о чём она думает в первую очередь. Не обо мне… Не о моём душевном состоянии. Ей на меня плевать точно так же, как и на Дениса… Ей нет дела до своих детей, её интересуют только деньги, купюры, за которые она покупает счастье.