Сейчас, когда я жутко переживала за его жизнь, поняла одно: в сложившейся ситуации все хороши. Я тоже была неправа, сбежала, на звонки не отвечала, сквозь землю провалилась. Нет, так дело не пойдёт, мне нужно трезво мыслить,  помочь начальнику, а там что будет, то будет.

   Я практически сбежала из автомобиля Кольки, потому что  мне показалось, что он удумал меня поцеловать. Он так пристально изучал меня, что волосы зашевелились на затылке. Так на меня смотрел Черкасов, когда вчера мы с ним пытались говорить в салоне автомобиля, а потом он полез целоваться. Не уж, мне достаточно  этого сумасшествия в жизни. Колькины приставания я просто не перенесу адекватно, крыша улетит со скоростью ветра.

   Ещё полчаса я металась по метро, ещё полчаса искала больницу, в которую доставили Марка Леонидовича. Раза три мне названивал Александр Валентинович, я вообще  вся мандражировала, слушая его нервный голос. Вот перед кем у меня поджилки трясутся полдня, а я ещё вчера я по своей дурости думала, что Черкасов опасен.

    - Прилетела! Шустрая, - меня на пороге приёмного отделения едва не в распростёртые объятия поймал второй босс.

   - Как велели, на метле, - бурчу, осмелев.

   - Все вы, бабы-ведьмы, я в этом не сомневался, Лисичкина, - ехидничает начальничек.

   - Лисицына, - поправляю его.

   - Ты, Лисичкина, неправильная жена, разве ж так поступает разумная баба? На кой ляд отправила полуадекватного мужика рано утром в город?

   - А вы мне предлагали прыгать и радоваться, что у меня появился весь такой зашибись красавчик-муж? Даже не прогнулась, а сразу в дамках? Ой, что-то в моей сказке всё так просто, даже на бал не пришлось ехать, - шиплю в ответ.

   А достало всё, почему я должна бояться этих двух, это не я затеяла всю эту игру. Тупоголовой овцой стоять и блеять не собираюсь, а если прекрасного русского не поймут, то  применим более понятный язык – матерный, не впервые позориться. А вот если бы узнать в лицо, кто - благодетель, глаза бы ему выцарапала.

   - А Лисичкина у нас бойкая, и откуда ты такая взялась?

   - Из Рябиновки мы, милости просим, но такой, как я, у нас больше не водится.

   - Чур меня, чтобы я раньше времени с такой зазнобой седым стал.

   - Что? Я случайно вам дорогу в каком-то неположенном месте не перешла? – стала руки в бока и едва не фыркаю, а он смеётся, клоун несчастный.

   - Давай уже, женушка, ногами перебирай, там Черкасова в чувства приводить надо, а то всё бредни бредит. Плох парень.

   У меня внутри всё похолодело, я блин успела схлестнуться с боссом, а не поинтересовалась состоянием Марка Леонидовича. На ватных ногах бреду за высокой фигурой Уварова и тяжело вздыхаю. Рад ли будет меня после всего видеть пострадавший?

   - Он спал, но сейчас уже должен прийти в себя.

   Меня пропускают в палату, в которой лежит Черкасов. Лоб у него с одной стороны заклеен лейкопластырем, губа подпухла, а о ноге судить не могу, мужчина укрыт одеялом.

   - Я к доктору с вопросами, а ты давай, воскрешай нашего пострадавшего, - хмыкает и пристально смотрит мне в глаза, недобро так, словно меня во всех греха винит, видимо хороший друг, настоящие друзья так и должны, в сложный момент стоять горой за тебя, мои девчонки тоже стояли бы.

   - Вас забыла спросить, - поджимаю губы и прохожу в глубь комнаты, сажусь на стул и просто наблюдаю за тем, как спит мой босс.

   Я искренне благодарна высшим силам, что всё обошлось, пусть разбита машина, но главное – человек жив. Вина. Она крепко ко мне прилипла. А я слишком совестливая дама, мне постоянно всех жалко, я постоянно куда-то сую свой нос. А в последнее время приключения сами ищут меня и не дают времени грустить.

    - Ты как?  - склоняюсь к проснувшемуся Марку, который смотрит на меня и ни один мускул не дрогнул на его лице.

 32 глава

Марк

   Открываю глаза и ничего не понимаю. Я что всё ещё сплю, и мне снится она? Не иначе, потому что другого объяснения  не вижу. Я, как ни как, а с Рябиновки уехал, Маргарита осталась там, тогда какого чёрта она, словно привидение, преследует меня. Это уже просто наваждение какое-то. Да и вообще, что со мной? Я ничего толком не соображаю. Кручу головой и понимаю, что нахожусь в палате, но что я здесь делаю? Видимо мое напряжённое мотание головой дает понять девушке, что я нервничаю.

   - По пути в город ты попал в аварию, тебя подрезал какой-то парень, так Уварову свидетели рассказывали, - объясняет мне, и опускает глаза  в пол. – Прости, что утром всё так вышло. Мне не стоило отпускать тебя так рано, ты же нормально не спал.

   Авария… что-то такое я вспоминаю, а если вспоминаю, то провалами памяти не буду страдать. Хотя, скорее всего, я был бы рад забыть эту девушку раз и навсегда.  Всё тело болит, а тут её присутствие заставляет меня нервничать ещё больше. Одного не могу понять: что она здесь делает?

- Ты почему здесь?

   - Александр Валентинович позвонил, сказал срочно возвращаться в город, меня Колька подвё… - её голос прерывается, сама смотрит как-то затравлено что ли, а я хочу рвать и метать всё вокруг.

   Она всё это время поездки к городу провела в одной машине с этим парнем, от которого местные бабы млели, да и эта Лисица видимо не просто так вчера заливала к своим одноклассникам, пусть и бывшим.

   - Он меня просто подвез к первой станции метро, а дальше я сама добиралась, не хмурься, никто меня с ним не видел, если ты до сих пор переживаешь о слежке. Я не совсем дура.

   Да мне какое дело, то есть… мне есть дело. А впрочем, черт! Я схожу с ума! Так дело не пойдёт.

   - Оставь меня, - сдерживаю рычание,  мне очень хреново не сколько физически, столько морально.

   - Марк, я никуда не уйду, если не хочешь меня видеть, я всё пойму, но буду в коридоре. И ещё, - говорит быстро, видимо боится, что я прикажу ей заткнуться, но не совсем же я изверг, хотя иногда хочется быть пожёстче. – Я готова обсудить нашу общую проблему без претензий и обвинений, нам нужно как-то выбираться из этой западни.

   О, как всё неожиданно, но нужно ли это делать? Я всю дорогу к дому только и думал о том, что сотворил, и как с минимальными потерями выкрутиться из западни. И вот что я теперь слышу? Хм, здравое ли это решение? Сомневаюсь. Оно, скорее всего, связанно с тем, что случилось со мной. Возможно, Маргарита даже чувствует толику вины за то, что со мной в дороге случилось, но это же такие глупости. Я сам виноват, мог догадаться, что по утрам не всегда  трезвые водилы встречаются.

   - Я постараюсь всё решить, - отворачиваюсь, подавляя  приступ головной боли, ведь неожиданно заныло в висках, да и нога начинает ныть, но желания раскваситься при девушке нет.

   - Нет, так  дело не пойдёт, - прохладная ладошка Марго касается моей руки, от неожиданности я дёргаю своей, но цепкие пальчики девушки не выпускают мою руку. – Я была неправа, накатив на тебя, поэтому мы просто всё обговорим, когда ты сможешь, или появится желание.

  - Хорошо, - соглашаюсь, прижимая ладонь к глазам,  очень больно, но я стараюсь держаться.

   Маргарита тихонько покидает палату, а я рычу с досады, рассматривая ладонь, к которой она только-только касалась. И почему я так зависим от неё? Мне не нравится это чувство, мне хочется жить как прежде – спокойно, размеренно, жить так, чтобы не было мучительно больно.

   Я действительно решаю после выхода из больницы хорошенько прижать Уварова, пусть распутывает клубок этих хитросплетений и к чертям собачьим  всё возвращает на круги своя.

   Лежать в постели не хочется, но в подобном состоянии мне хочется просто прикрыть глаза и отключиться от внешнего мира. Только не получается у меня это сделать, потому что на пороге появляются родители.

   - Господи, сыночка, и как тебя так угораздило? – мама едва не рухнула на стул, который ей придвинул отец.

   - Мам, всё нормально, - пытаюсь не показывать, что головная боль сейчас просто уничтожит меня.