- Что за чертовщина? – налетел он на них, едва Либертас закрыл дверь. На деле Ритемус был совершенно растерян. Если присутствие Либертаса здесь можно было бы объяснить, то присутствие Энериса для минор-легиониса означала лишь одно. Его ликвидацию.

- Не надо криков, - без эмоций, словно механизм, ответил Энерис. - Давайте поговорим как офицеры с офицером. Тумасшат, выйдите. Я же просил объяснять спокойно, а вы его только раздраконили.

Тумасшат повиновался, оделся и вышел. Либертас и Энерис сели напротив Ритемуса.

- Вы должны отменить операцию.

- Ничего я никому не должен. Вы на несколько месяцев забыли про меня и Гессериса! У него перебит весь отряд, я потерял людей, и никто не сподобился прислать посыльного!

- Мы и не забывали, - уверенно парировал Энерис, - действительно, вы делали, то, что должны были. И по возвращении вы будете представлены к награде.

- Вы хотите, чтобы я… чтобы мой отряд просто-напросто ушел на Приполярное шоссе?

- Именно. Видите ли, Ритемус, некоторые процессы и вещи не должны быть известны до поры до времени, и поэтому мы не можем сказать все. Однако сказать я могу много, тем не менее. Вы, насколько я знаю, думаете, что возрожденцы одерживают победу? Это не так. Они закрепились здесь. В их руках все еще приличная часть страны, восток и северо-восток, но мы их тесним. И мы должны сделать так, чтобы все силы они бросили на борьбу с минатанцами. Гораздо лучше воевать с врагом чужими руками, согласитесь? Вместе с тем, мы не хотим их чрезмерно ослаблять, чтобы мины прорвались дальше. И тут мы доходим до вас троих. Вы, Вельяас и Гессерис.

Либертас предупреждал вас, чтобы вы уходили. И леса в то время просто кишели патрулями, только под раздачу по-настоящему попал Гессерис.

- Почему нельзя было сказать прямо? – брызжа слюной, прорычал Ритемус.

- Потому что не дай бог вы попались бы, и канцы поняли бы, в чем дело. Вам было бы невдомек, а они бы… поняли как раз-таки все, - запнулся под конец Либертас. – Потому я и сказал идти к границе. Возможно, там бы вы пригодились. Но тогда никто не мог подумать, что обстановка настолько изменится.

- Надеемся, что скоро война подойдет к концу, - продолжил за него Энерис. - А одним из условий является ваш уход из этих мест. Тогда канцы перекинут свои части на борьбу с минатанцами. Спустя время это же даст нам легче оттеснить. А напрасные жертвы нам не нужны. Тумасшат вам наверняка сказал – вы просто погибнете. А вы, Ритемус, человек нужный, и никому ваша гибель не нужна. Потому что возможно, что вы еще сыграете один из завершающих аккордов в последние дни войны.

- Через сколько, по-вашему, война закончится?

- Если все удастся, то три-четыре месяца.

Ритемус отвел глаза и посмотрел за окно. За это время лагерь вымрет – либо от голода, либо от рук канцев. А эти люди, которые доверились ему, они готовы идти за ним, они вручили ему все свои надежды и жизни…

- Вельяас хочет сделать благое дело, но он в отношении настоятеля… - все звучал голос Энериса, - просто использовал вас. А вы ему доверились. Ведь он решил проблемы на долгие годы вперед, убрав Маленуса. Он не понимает, что у вас ничего не получится. Это будет массовый забой скота, который потом превратится в охоту на уцелевших. А потом новая волна репрессий против местного населения. И погибнет гораздо больше людей, чем вы сможете спасти.

Ритемус уже не слушал. Эти возрожденческие подонки решили прочистить ему мозги. Они что-то готовят… И скоро, обязательно скоро эти мозги они вынесут. Не сейчас, здесь слишком многолюдно, сами они не выживут.

…Картина ведь прекрасно складывается. Все они, Таремир, Либертас, пытались направить его в края за Рателаном, чтобы бросить в бой против минатанцев, и обеспечить себе спокойные тылы. Вот что значит «воевать чужими руками». Действительно лучше, стоит согласиться…

Он чувствовал, как все в нем осыпается. Все эти месяцы его просто водили за нос. Хотя нет, он сам водил себя за нос. И водил других. И оказался покинут всеми. Ему больно было осознавать, что люди, которым он так доверял, предали его. И прямо сейчас, в этот момент все труды, кровь и пот, которые пролил его отряд, грозятся стать напрасными. Неприятно осознавать себя пешкой, пусть это и так ясно, что вот-то все будет перечеркнуто – от деяний до жизни. Тумасшат, старый дурак, наверняка просто поддался на эти рассказы, радея за своего командира, после всего пережитого. И Тумасшат, и Ритемус устали от всего. Без связи с «большой землей» они дрались, не зная, жива ли республика или нет. Потому что дрались они за себя, за людей, которые жили на своей земле. И они устали, но продолжали свое дело. И об этом враг знал.

Но что бы то ни было, у Ритемуса есть своя маленькая армия, свои люди, которые преданы ему и верят в него. Именно он и его отряд – единственная реальная сила, которая может повлиять на происходящее на землях Севера. Он попытается освободить пленных, и когда те вольются в его ряды, тылы канцев превратятся в кипящую лаву, землю, которая будет с отпором встречать каждых шаг их поступи по ней. Наконец-то на террор будет дан соответствующий ответ. И Ритемус не подведет никого, иначе он не сможет смотреть в глаза своим людям, иначе все, что было сделано раньше, станет напрасным. И пусть он погибнет, чем предаст самого себя и, прежде всего, этот народ.

- …поэтому придется неизбежно принести жертвы для приближения победы. Война есть война, - закончил Энерис и посмотрел на Ритемуса. Тот неподвижно смотрел на точку перед собой какое-то время, будто чего-то ожидая, а когда Либертас привстал, чтобы протянуть руку, то мгновенно откинул край кобуры с заблаговременно открытой защелкой и вознес пистолет вверх, направляя его на Энериса, в то же время отскакивая назад, чтобы до него никто не дотянулся.

- Аумат, беги на улицу, и скажи… - крикнул было Ритемус, но руку обожгла тупая боль. Пистолет медленно выпадал из руки, а на шею обрушивался удар сзади.

- Аумат, какого хе… - прохрипел Ритемус. Его во мгновение ока прижали к столешнице головой, зафиксировав так, чтобы у него не было возможности ни двинуться, ни крикнуть. Он почувствовал прикосновение к шее тонкой иглы, тут же проткнувшей кожу. В голове мутнело, тело теряло чувствительность, и ему ничего не оставалось, как мучительно медленно падать в пустоту. Органы восприятия все еще сообщали о происходящем, но у него не было никаких сил воспринимать и понимать эту информацию.

«Предали… все предали… теперь, как собаку…» - последний клубок мысль угасал в пустоте.

Его подхватили под руки и перенесли на скамью. Все трое стояли рядом: Аумат едва не плакал, Энерис все неразборчивее что-то говорил, видимо, утешал его, Либертас мерял пульс, прижав пальцы к сонной артерии легиониса.

Глотательные функции дали сбой, из горла пошла струйка пены, а тело затрясло.

- … Иди… - донесся до него голос Энериса, обращенный к Аумату. Слух постепенно ухудшался, но Ритемусу показалось, что слышит частый резкий свист. Где-то в подсознании мелькнула мысль, что это звуки стрельбы, но основное сознание молчало, впитывая в себя сгущающуюся тьму, пока та не уничтожила мир.

Эпилог.

Все присутвующие молчали, потому что сказать было нечего и некому. Все разговоры возращались к одному и тому же – к случайным попыткам ссоры, и им не оставалось ничего, кроме как делать ничего не значащие замечания. Снаружи помещения доносилсь глухие голоса, но до них собравшимся не было никакого дела. У них были свои заботы, вернее, одна.

- Да как же оно так? – бессвязно в очередной раз произнес Тумасшат, вздыхая. Остальные собравшиеся почти синхронно покачали головами – в их головах было тоже самое, но всем уже надоело обмусоливание одного и того же. У самой двери раздался чеканный шаг, дверь открылась, внутрь шагнул Таремир, вновь отрезав поток шума снаружи. От него разило табаком.