***

Назар живет за городом в коттеджном комплексе. Дом на отшибе – дальше только лес и озеро. Почему-то вспоминается «Синяя борода». Но мне не страшно, пусть там будет хоть десять комнат с убитыми женами – хуже уже не будет. Дом Назара, как крепость, огорожен огромным бетонным забором с коваными воротами. Они разъезжаются, и машина въезжает во двор.

С моей стороны распахивается дверь, и я вижу Назара. Это такая мелочь, но приятно, что  меня ждут и встречают. Он подает мне руку, но я вижу огромную морду черного пса и ныряю назад в салон. С детства боюсь больших собак, особенно бойцовских.

– Шторм, фу! Сидеть! – командует Назар, и собака садится рядом. – Не бойся, выходи, он не тронет, просто любопытный, у нас редко бывают гости. – Подаю Назару руки и выхожу, настороженно посматриваю на собаку. – Я же сказал – он не тронет без моего приказа!

– Я не сомневаюсь, что у такого мужчины, как вы, выдрессированная собака, но я боюсь больших собак и не могу сиюминутно преодолеть свой страх, – отвечаю.

– Шторм, место! – командует Назар, и собака убегает на веранду. – Ты к нему привыкнешь, – уже мягче говорит мужчина и ведет меня в сторону дома.

– Стиль шале? – спрашиваю, осматривая его и большой зеленый двор.

– Да, нравится? – усмехается Назар. Сегодня он мягче и менее официален.

– Да, что-то подобное я видела в Швейцарии, и мне нравится, несмотря на обилие холодного камня.

– Любишь Швейцарию?

– Да, – отвечаю, рассматривая дом с мансардой и панорамными окнами.

 Преобладает камень и темное дерево. Открытая веранда с мягкими креслами, похожими на шезлонги, летняя кухня с грилем, двор с обилием зелени и альпийскими горками. Пахнет свежестью, травой и сладкими цветами.

– Зимой здесь очень красиво и очень тихо. Последнее время я провожу в этом доме очень много времени, надоел душный город. – Киваю, поражаясь открытости мужчины. При простой беседе я бы даже сочла его милым, если бы не знала, какой клуб он держит и не видела своими глазами, как он вчера хлестал девушку ремнем. – Пошли, я покажу твою комнату, а потом мы позавтракаем на веранде и обсудим правила.

Не сомневалась, что этот мужик живет по правилам, точнее – диктует их другим.

Мы минуем большую гостиную с камином, высоким потолком и стилизованными деревянными балками и поднимаемся на второй этаж, попадая в небольшой коридор, где всего три двери в комнаты. Назар открывает мне одну из спален и пропускает вперед.

Уютно – первое, что приходит в голову. Комната отделена светлым деревом, на полу большой пушистый белый ковер, двуспальная кровать с множеством подушек. Большое кресло возле панорамного окна со светлыми тяжёлыми шторами.

– Мне очень нравится, – подхожу к окну, а там сплошной лес. – Теперь я понимаю, почему вам здесь нравится, – спокойно говорю, всматриваясь в окно.

– Вот и замечательно, Оксан, рад тебе угодить, – усмехается он. – Следующий раз ты благодаришь меня, говоришь – спасибо за заботу Назар, мне нравится.

– А если мне не нравится? – усмехаюсь я. – Лгать? – мне почему-то становится весело и легко. Это какой-то волшебный дом, здесь пропадает тревога и волнение.

– Нет, правило первое – никакой лжи! Даже самой маленькой, даже во благо!

– Да, мастер, я поняла. Спасибо, мастер, мне все нравится, – с игривой улыбкой произношу я. – Я правильно к вам обращаюсь, мастер?

– Форму обращения мы обсудим, когда придет время, сейчас просто – Назар. Располагайся и спускайся на веранду к завтраку. Не задерживайся, – он отдает четкий приказ, становясь опять холодным – видимо, чтобы я не забывала, что он не милый и мягкий, каким кажется.

Еще раз осматриваю комнату, захожу в ванную, мою руки, поправляю прическу, осматриваю себя в зеркало, понимая, что так и не удалось скрыть макияжем уставшие глаза. Здесь столько свежего воздуха, что хочется распахнуть окна и лечь спать, укутавшись в теплый плед. Провалиться в глубокий сон и несколько часов пробыть в забытье.

На улице начинается лёгкий дождик, и, чтобы не замёрзнуть на открытой веранде, я переодеваюсь в бежевый костюм с серебряной вышивкой бабочки на груди, удобные балетки и спускаюсь вниз. На веранде никого нет, но стол уже накрыт. Фрукты, сок, сыр, мед, орехи, творог с ягодами, тосты, масло, ветчина и ароматный кофе, сливки. Все свежее и пахнет вкусно, но есть не хочется. Сажусь в удобное кресло, подпираю подбородок и смотрю на дождь. Усиливается запах озона и травы, и я дышу полной грудью – в городе и правда душно, а здесь легко и свободно.

Слышу позади шаги, к столу подходит Назар, следом за ним собака, он садится напротив, а пёс ложится у его ног.

– Ты выглядишь уставшей. Не выспалась? – спрашивает Назар.

– Да. Есть совсем не хочется. Я выпью только кофе, – добавляю в чашку сливок и делаю глоток.

– Нет, завтрак очень важная часть рациона. Ты должна немного поесть. – Это не просьба.

Вспоминаю, что спорить с этим мужчиной нельзя, беру творог, поливаю его медом и демонстративно ем, смотря, как Назар намазывает масло на тост. Усмехаюсь, когда понимаю, что он прав. Творог вкусный, аппетит просыпается сам собой, и я уже тоже хочу тост с сыром. Завтракаем мы под шум дождя, не разговаривая. В какой-то момент ловлю себя на том, что смотрю на руки мужчины и жгуты переплетённых вен. У него такие сильные и сексуальные руки. Руки, которые, наверное, умеют ласкать, а не только причинять боль.

– Итак, почему ты не выспалась? – спрашивает Назар, когда мы заканчиваем завтрак.

– Просто бессонница… – уклончиво отвечаю, и Назар хмурится скептически, поджимая губы, недовольный моим ответом.

– Начнем с правил, – он откидывается в кресле, опуская руки на подлокотники, изучая, скользя взглядом по моим пальцам, которыми я мну льняную салфетку. – Первое правило я уже огласил – никакой лжи и фальши. Ненавижу, когда мне врут, даже по мелочам. Второе – ты искренна со мной, никаких уклончивых ответов. Мы будем много разговаривать о жизни, увлечениях, прошлом, чувствах, сексе и многом другом, и я хочу знать все и получать честные развернутые ответы. Как доктор, которому нельзя лгать или недоговаривать. Иначе все это бесполезно. Третье – доверие. Ты должна мне полностью доверять. Я понимаю, что доверие не приходит по щелчку пальцев, но все же постарайся себя преодолеть. Я не причиню тебе вреда, и все останется между нами. И главное – в любой момент ты можешь уйти. Никто тебя не держит, ты здесь добровольно. Пока это все. Понятно? Есть вопросы?

– Нет, – допиваю кофе и перевожу взгляд во двор.

Дождь заканчивается, оставляя прозрачные капли на цветах и листве.

– Теперь расскажи, по какой причине ты не спала сегодня ночью.

Значит, он хочет правду. Ну что же, наверное, он снова прав, и мне нужно высказаться. И лучше делиться болью и внутренними переживаниями с человеком, которого не знаешь.

– Я много думала о вас, о клубе, пытаясь понять, нужно ли мне это все. Честно, посреди ночи я приняла решение не ехать сюда. Потому что это походит на сумасшествие.

– И почему ты изменила решение? – выгибая бровь, с интересом спрашивает Назар.

– Утром приехал Глеб за сыном… – В горле встаёт ком, и все слова теряются.

Назар какое-то время молчит, позволяя мне прийти в себя, но я чувствую на себе его взгляд.

– Ты его любишь? – вдруг спрашивает он.

– Я не хочу об этом разговаривать, – сдавленно отвечаю.

– Оксана! Мы договорились! – настаивает он.

– Да, я до сих пор его люблю. Понимаю, что это ненормально и это больная любовь, но… – на одном дыхании отвечаю я и вдыхаю свежий воздух.

– Это нормально, Оксана, – совершенно спокойно без эмоций говорит Назар, словно ожидал это услышать. – Невозможно разлюбить человека по щелчку пальцев. Даже если он изменил и предал. Это приносит боль, муку, вызывает ярость и агрессию, но не убивает любовь. Только вот не нужно мстить или делать назло. Ты ничего не докажешь Глебу, потому что он равнодушен к тебе как к женщине, и сделаешь хуже только себе, – со знанием дела, словно психолог, говорит Назар. – Но не будем сегодня об этом, тебе нужно выспаться и отдохнуть. У меня дела в городе, я вернусь к ужину. Можешь поспать на террасе на воздухе, – он указывает на кресло-шезлонг, а я посматриваю на пса и отрицательно качаю головой. – Не бойся, он тебя не тронет. Но можешь подняться в комнату. До вечера, Оксана.