Выбегаю на воздух и глубоко дышу, не чувствуя холода. На улице лёгкий мороз, я в одном платье и туфлях. Но мне абсолютно всё равно, я не чувствую холода. Наоборот, все тело горит от ярости, злости, разочарования и щемящей боли в груди. Машу рукой, ловя машину, и оглядываюсь. Я не уверена, что он за мной вообще побежит, но все же, если догонит, то не выпустит. А я не хочу больше в его лживую ловушку. И ведь он искусно лгал не только мне… он всех предает или не считает нас за живых людей, у которых есть душа и чувства. Я для него игрушка, развлечение в свободное время. И все!

– Ненавижу! – выкрикиваю в никуда, чувствую, как начинают нещадно щипать глаза. Хочется вернуться и вцепиться этому хозяину жизни в лицо. Расцарапать его в кровь, чтобы стереть это наглое выражение.

Как назло, ни одна машина не останавливается.  Наверное, принимают меня за сумасшедшую или проститутку. Ну кто ещё может холодной ночью идти по трассе в одном платье?

Парадоксально то, что мне нравилась его наглая ухмылка, я принимала его власть, его невыносимый характер, грубость. Я растворилась в этом мужике и не разу не усомнилась в его искренности и серьезности. Глеб априори не мог лгать! В моих глазах он был Богом. А он… Даже слов не нахожу. Не дьявол! Хуже! И почему так больно ноет в груди?!

Наверное, я сама виновата, веду себя так, что никто и никогда не рассматривает меня всерьёз. Я всего лишь приятное времяпровождение. Хобби, с которым можно отдохнуть от быта и рутины.

Дохожу до стоянки такси и сажусь в первую попавшуюся машину. Водитель долго рассматривает меня в зеркало заднего вида, а потом вопросительно смотрит.

– Куда едем?

А куда я еду? Домой? Не хочу! К родителям – тоже. Мне все равно куда ехать, лишь бы подальше от этого человека.

– Есть какой-нибудь приличный бар? – понимаю, что хочу напиться до потери памяти, чтобы ничего не чувствовать.

– Есть, «Рио», – устало отвечает водитель.

– Тогда поехали в «Рио», – усмехаюсь я и закусываю губы, чтобы истеричный смех не перешел в рыдания. Глубоко вдыхаю и понимаю, что пропитана его запахом, и мне противно от себя. Я оказалась по ту сторону Рая. Той, которую ненавидят и той, которую проклинают. Я та, кто несёт боль, но такую, как я, быстро забывают, выкидывая, чтобы не портить жизнь. Ведь таких, как я – дур, полно. В любой момент можно найти новую.

Облокачиваюсь на спинку, закрываю глаза и кажется, что падаю, лечу в огромную пропасть, в которую он меня толкнул. Во мне столько чувств и эмоций. Они взрываются внутри, что кажется меня разорвет на ошмётки. И ведь я только сейчас понимаю, что люблю этого мужика. Хочется рассмеяться над собой, но плакать хочется больше.

Таксист тормозит возле бара, и я только сейчас понимаю, что забыла сумочку. У меня нет денег, чтобы расплатиться. Снимаю с себя сережки с бриллиантами и протягиваю таксисту.

– Они стоят как тысяча поездок, – констатирую я. Мне не жалко украшения, ведь это он мне их подарил. Мужик шумно выдыхает, включает в машине освещение и рассматривает серьги. Потом кивает, пряча их в нагрудный карман. Выхожу на улицу и бреду к бару. Буду расплачиваться по тому же принципу. У меня есть браслет, тоже подаренный мне моим личным дьяволом.

Таксист не обманул, бар приличный. Много элитного алкоголя. Бармен в бабочке с голливудской улыбкой. Пару мужчин за стойкой, компания девушек за столиком, полумрак и приятная тихая музыка.  Сажусь за стойку, ловя на себе заинтересованные взгляды мужчин. Усмехаюсь. Все вы хороши, клюете на одинокую женщину, а потом втаптываете ее в грязь!

– Текилу и лайм, – прошу бармена. Он учтиво кивает и собирается налить мне шот. – Нет, всю бутылку, – уточняю я. Мужик рядом выгибает бровь. Да, такая женщина, как я, бухает. И мне плевать, что вы обо мне подумаете. Падать-то ниже некуда. Меня уже сравняли со шлюхой. Забираю со стойки бутылку, лайм, соль и иду к самому дальнему столику возле окна.

Первая порция алкоголя обжигает, внутри все горит, но это гораздо лучше, чем пульсирующая боль. Беру лайм, посыпаю его солью и откусываю кусочек.

Слезы всё-таки скатываются из глаз. Ну и пусть! Плакать иногда полезно. Наливаю себе ещё текилы и залпом выпиваю. Хочется курить, но у меня нет сигарет, да и нельзя, наверное, здесь курить. Чувствую опьянение и утираю слезы.  Нарыдаюсь дома, потом себя пожалею, а сейчас я хочу полную потерю чувств и памяти.

– Не комильфо, такой шикарной женщине пить в одиночестве, – раздается надо мной мужской голос. Поднимаю глаза и вижу одного из мужчин, который сидел за баром. Ну конечно, он должен подкатить ко мне, в их понимании женщина пьет ночью в баре только для того, чтобы подцепить мужика. Принимает меня за шлюшку. Осматриваю мужика среднего роста и неопределенного возраста. Глаза немного пьяные и сальные. Костюм, часы, но больше рисуется, чем представляет из себя. Какой-нибудь старший менеджер. Улыбается, гад, а дома, наверное, ждёт его жена.

– А ты у нас француз? – дерзко спрашиваю я.

– Для тебя я буду, кем угодно.

– Стань невидимкой – исчезни! – кидаю я и опрокидываю ещё один шот. Знаю, что нельзя так себя вести с мужчинами, знаю, что нарываюсь, но мне все равно, я потеряла страх и ориентиры, меня просто тошнит от мужчин

– А ты дерзкая, я смотрю, – мои слова заводят его. И я начинаю злиться.

– Отвали, я мальчиков не заказывала! – пренебрежительно кидаю я. Я пьяна, и мне ничего не страшно. Я просто хочу, чтобы от меня все отстали!

– Слушай, не хами! Я ведь не всегда такой добрый, – мужик хватает меня за предплечье, пытаясь развернуть.

– Руку от нее убрал! Или она у тебя лишняя?! – закрываю глаза, начиная посмеиваться. А вот и Глеб Александрович пожаловал. Меня отпускают, и я отворачиваюсь к окну. Я прям нарасхват сегодня.

– Извини, не знал, что это твоя баба, дерзкая она у тебя, – отзывается мужик. Ооо, тушите свет! Романов не любит, когда с ним так разговаривают. Глеб на секунду прикрывает глаза и подходит к мужику. Он и так зол моим побегом, а тут ещё кто-то путается у него под ногами. Рывок и менеджера припечатывают фейсом в стол, заламывая руку. Мужик взвывает от боли, но ничего не может сделать. Он обездвижен. Глеб мастерски делает болевые приемы, только кому-то достаются физические, а мне моральные и они гораздо больнее.

– Это у тебя бабы, а у меня – женщина. Моя женщина! – мой бывший Бог учит менеджера манерам, но почему-то смотрит мне в глаза. Ни грамма вины он не испытывает. В его темных лживых глазах только злость. Конечно, его игрушка нарушила правила и взбунтовалась.

– Все, все… я понял. Извини, – скулит менеджер, и Глеб его отпускает. Мужик уходит, а меня вновь хватают за предплечье и тащат на выход. Замечательно! Меня спасли от одного мудака и тут же кинули в лапы к другому.

– Пошли! – нервно рычит Глеб.

– Да пошел ты! – сопротивляюсь, привлекая к себе внимание. Глеб резко дергает меня, прижимая к себе, и стискивает талию до боли.

Я в том возрасте, когда меня ещё называют девушкой, но уже осуждают и распускают слухи. Мне тридцать лет, я никогда не была замужем и детей у меня тоже нет. Так вышло. У меня нет личных драм, тяжёлого прошлого и больших разочарований. Просто не сложилось. Я не феминистка, скорее наоборот, не уродина и, вроде, выгляжу еще ничего, но… Говорят в мире больше женщин, чем мужчин и на всех не хватает. Вот и мне не хватило…

Сначала я была прилежной девочкой и училась, потом первая работа, карьера и отношения этому только мешали. Стыдно сказать, но девственности я лишилась в двадцать три года. Меня всегда привлекали мужчины старше, ровесники казались несуразными, несерьезными, глупыми, несостоятельными и моему первому мужчине было тридцать шесть. Он долго за мной ухаживал, водил по ресторанам и театрам, дарил цветы и всякие мелочи. Я сама ему отдалась. Просто решила, что пора расставаться с девственностью. Печально от того, что никакой великой любви и страсти не было – просто потому что пора…