— Отношения? Да какие у них могут быть отношения? Он же придурок!
— Вот и причина, — вздохнула Гермиона, пытаясь вернуться к чтению.
— Причина чего? — недоумевал Рон.
— Причина в тебе! — воскликнула Джинни. — Ханна знает, что ты будешь её осуждать. А он нравится ей, понимаешь? И выслушивать всё время твоё недовольство просто не хочет! Видели, какая она весёлая вернулась из магазина? Они поладили! А мы всё испортили.
— Нечего там портить! — Рон вскочил с кресла. — Мало ли почему…
— Рональд, пожалуйста! — с мольбой заговорила Гермиона, откладывая книгу. — Ты должен постараться это принять. Не злись на неё, не упрекай! Не говори всё время о том, какой Малфой гад и всё такое. Нам уже и Дамблдор велел найти с ним общий язык. Но пока ты так усердно злобствуешь, ничего не выйдет. Но это полбеды. Мы так подругу можем потерять. Она совсем перестала нам доверять.
— Дело в Сириусе! — воскликнул Рон.
— Нет! Дело уже давно не в нём! — возразила сестра. — Между ней и Малфоем что-то происходит, а мы словно не можем это принять. Но я, кажется, уже готова, только бы не потерять её.
— Я тоже, — тихо согласилась Гермиона. — Если мы перестанем им мешать, возможно, это будет что-то настоящее. Согласись, Малфой повёл себя странно. Отказался служить Сам-Знаешь-Кому, хотя вся его семья предана Тёмному Лорду. Что, если дело в Ханне? Если он из-за неё так поступил?
— Это последнее, во что я поверю. У него просто кишка тонка Дамблдора убить. Струсил, вот и удрал, — скептически ухмылялся Рон.
— Ну всё, Рональд! — воскликнула Джинни. — Скажу маме, чтобы тебя домой забирали!
— Что?!
— Ты мешаешь операции по наблюдению за Малфоем. Такими темпами мы никогда с ним не найдём общий язык. Помнишь, что Люпин сказал?
— Ты этого не сделаешь! — с опаской ухмыльнулся Рон.
— Сделаю! Будь уверен! Я иду к Ханне, а ты подумай до завтра.
— Я — единственный мужчина в доме!
— Малфой тоже!
— Да какой он мужчина?!
— Рональд! — строго произнесла Гермиона. — Джинни права. Ты должен прекратить вставлять всем палки в колёса! Ты прав! Доверять ему вот так сразу, конечно, нельзя. Но и всё время подозревать и конфликтовать тоже неправильно. Соберись уже! Нам нужно с ним поладить! Так Дамблдор велел!
Рон шумно выдохнул.
— Ох, и достали вы меня! — психанул он и вылетел из гостиной, но тут же остановился в коридоре. К нему быстрым шагом приближалась Ханна. Её волосы, как всегда, были взлохмачены, джинсы, широченная рубашка — всё как обычно.
— Привет, Рон, — попыталась улыбнуться она.
— Привет, — немного растерялся он. — Ты как?
— Нормально. Идём. Надо поговорить, — серьёзно заявила девушка.
— Ладно, — удивлённо ответил Рон, и друзья вошли в гостиную.
— Ханна! — хором воскликнули подруги и весело улыбнулись.
— Привет, — немного смутилась Ханна. — Ребята, вы меня простите…
— И ты нас прости! — выпалила Джинни. — Мы все, наверное, немного перестарались…
— Да, наверное. Но мне надо вам кое-что сказать. Малфой выходит из комнаты?
— Вроде, нет, — дёрнула плечом Гермиона.
— Но книги где-то берёт. Голодать он не станет, уж очень печётся о своём здоровье.
— В смысле? — прищурился Рон.
— Ну… он отказывался есть холодное, якобы для желудка вредно, и как бы ни дулся, всё равно в кухню приходил, даже ночью. Не замечали, еда не исчезает?
— Мы думали… это ты втихаря приходишь, — смущённо ответила Джинни.
— Нет. Это не я. Кажется, я поняла в чём дело.
***
Весь следующий день друзья ни на минуту не покидали кухню. Если кто-то уходил, то один из них оставался точно. Они готовили, болтали, играли в волшебные карты. Всё здесь! Неприятных тем больше не касались. Друзья ждали.
День пролетел незаметно, но ничего не произошло. Малфой так и не появился. Ребята не обсуждали ни его, ни его поведение. Но Ханне было не по себе.
Просидев два дня на конфетах и печенье, она ощутила, как сильно хочется просто варёной картошки. Её это ужасно смешило. Постоянно вспоминалась фраза Малфоя: «У тебя одна картошка на уме». Она отлично представляла каково это, сидеть на сладостях и запивать их водой. Долго так не просидишь. А учитывая страхи Малфоя, он очень скоро должен был появиться.
Наступила ночь. Ханна уже нервничала. В итоге, друзья погасили свет и разошлись по комнатам. В доме воцарилась тишина… но неидеальная.
Тихий стук в кухне. Слабый свет свечи. Осторожные шаги и шелестящее ворчание.
— Попался! — воскликнула торжествующая Ханна, сбрасывая с себя мантию невидимости.
Кикимер вздрогнул и выронил серебряную ложку.
— Для кого эта еда? Отвечай немедленно! — ткнула она пальцем в серебряный поднос, заставленный горячей пищей.
— Это… это для меня… — неуверенно проскрежетал Кикимер.
— Не ври! Ты никогда для себя не берёшь хозяйскую посуду! Это для Малфоя?! Отвечай!
Домовик весь скрючился, его уши ещё больше обвисли, губы задрожали.
— Мой господин голоден. Кикимер не может на это смотреть…
— Что значит, господин? Кому ты служишь?
— Лорд Малфой, мой прекрасный господин. Он так добр к Кикимеру, — с восторгом говорил эльф. — Кикимер не мог смотреть, как хозяин страдает…
— Страдает? Он что, болен? — с ужасом воскликнула девушка.
— Если мой лорд не будет правильно питаться, то непременно заболеет. Он не может всё время есть сладости. Простите старого Кикимера! Позвольте, я отнесу ему еду!
Ханна опустилась на стул и безотрывно смотрела на расстроенного домовика. Он был так трогателен в своей преданности. Никогда она не видела Кикимера таким. Очевидно, Малфой и правда очень много для него значит.
— Почему ты это делаешь? — с недоумением спросила она, и эльф с достоинством приподнял свой крючковатый нос от груди.
— Старый Кикимер призван служить благородному семейству Блэков. Лорд Малфой из семьи Блэков. Кикимер не может иначе.
Ханна вздохнула, отвела взгляд.
— Иди спать, благородный эльф. Я отнесу.
Кикимер с сомнением покосился на девушку.
— Отнесу прямо сейчас! — убедительно произнесла она.
Ханна аккуратно сложила мантию, сунула её за пояс джинсов и взяла в руки поднос. Она поднималась по лестнице, а сердце замирало. Как ни старалась она убедить себя в том, что поступает глупо, ничего не могла поделать. Ханна хотела его увидеть. Становилось больно в груди от осознания того, что она страшно скучает. Ей не хватает его шуток, дурацких замечаний, ехидной ухмылки. Хотелось снова, как в тот день, говорить с ним, спорить, смеяться. Пока она дошла до верхнего этажа, успела тысячу раз себя обругать. Надо было позволить Кикимеру это сделать! Теперь отступать некуда и Ханна постучала в его дверь.
— Да где же ты возился?! — раздался громкий недовольный голос. Внутри всё сжалось, и дверь распахнулась.
Драко замер на пороге. Почувствовал, как вспыхнуло лицо, а в животе что-то оборвалось.
— Поттер, — выдохнул он.
— Я поймала твоего лазутчика, — усмехнулась девушка.
— Есть чем гордиться, — ухмыльнулся он. — Ну, заходи.
Ханна вошла в комнату, и дверь за ней закрылась. Девушка поставила поднос на тумбочку и отошла к окну. Прислонившись к подоконнику спиной, заметила:
— Неважно выглядишь, даже странно, — улыбнулась она, глядя на его растрёпанные волосы и наспех наброшенную рубашку.
— Как я, по-твоему, должен выглядеть в час ночи? Тебя вообще-то не приглашали, — усмехнулся Драко, застёгивая пуговицы.
— Ты давай ешь, пока тёплое, — кивнула она на поднос. — На сладостях жить неплохо, но тоже не очень…
— По себе знаешь?
Драко сел к ней спиной на кровать и взял тарелку с супом.
Ханна отвернулась к окну.
— Да. Пара дней на конфетах, и уже хочется чего-то полноценного.
— Картошки? — предположил он, и они вместе засмеялись.
— Представь себе, — улыбалась девушка. — Однако, у меня к тебе вопрос. Сколько уже времени ты эксплуатируешь Кикимера?
