Обернулась, смотря на вход резиденции, замечая знакомую фигуру. Там, на лестнице, расслабленно стоял шейх. Не знала, что у него сейчас творилось на душе, но вид у него был не из лучших. Я привыкла видеть его взрывным, суровым, но вместо этого видела спокойного и печального.

От этого вида хотелось подойти к нему, приободрить, но осталась стоять на месте. Мужчина не торопился задержать меня или попрощаться. Смотрел на то, как Дилан берёт меня за руку и тянет к машине.

И всё, что мне оставалось, как ответить Асаду таким же печальным взглядом и сесть решительно в салон.

Как только двери за мной захлопнулись, Гаррет сел в авто, завёл мотор и тронулся с места.

– Фух, будто в фильмах каких-то. Знаешь, мне понравилось, надо на квесты походить всякие, – услышала с переднего сидения, прислоняясь лбом к холодному стеклу. – Единственное что, с книгами не нашёл решения, поэтому могут возникнуть проблемы. Но вообще забавно вышло, весело.

– Не возникнут, – сказала, вспоминая прощальный взгляд шейха, игнорируя остальные высказывания парня. Асад сам отпускал меня и даже не шевельнулся, когда я села в машину.

Только вот я должна быть рада, что выбралась оттуда, но почему на душе так пусто?

Глава 35

Асад

После того как услышал, что Анна-Мария закрылась в комнате с каким-то парнем, вместо того, чтобы разозлиться, расстроился. Руки окончательно опустились, и я осознал, что всё, конец. Не было больше смысла во всей этой ерунде, потому что Коваль никогда не начнёт чувствовать ко мне хоть что-то хорошее. Даже несмотря на то, что она перестала жаться и морщить лицо в моём присутствии, её отношение никак ко мне не поменялось.

Поэтому я пришёл к одному важному решению и, пересилив себя, купил Анне билет до Москвы. Знал, что если отпущу её, то всё, больше никогда не увижу и потеряю навсегда. Только выбора больше не было. Понимал, что это было бесполезно. Я только продолжу безответно влюбляться в русскую, и потом будет ещё больнее.

Именно поэтому решил сделать это сейчас.

В тот день я пришёл сказать ей о том, что она свободна. Хотел сделать сюрприз, вручить ей билет, телефон, паспорт и остальные вещи. Собрав в себе все силы, пришёл к ней, и, увидев её такую хрупкую и милую хотел передумать, но всё-таки сказал про сюрприз. Думаю, она была бы счастлива, если бы увидела его.

Только она решила выяснить отношения и оправдаться передо мной. Если честно, мне и не нужно было, потому что понимал – это её личная жизнь, к которой я не имел никакого отношения. Но когда она сказала, что ничего не было, и мне сразу стало легче. Хотя понимал, что даже если она ни с кем не спала и не целовалась, то это не изменит того факта, что мне нужно было её отпустить.

Я был подавлен после того, как Коваль сказала, что просила помощи у какого-то мужика. Неужели я настолько омерзителен ей, что она решила сбежать? Да, я не ангел, но старался сделать всё, чтобы она поменяла обо мне своё мнение. Видимо, недостаточно старался, раз она считала меня тираном и тюремщиком.

Это задело меня, а её вопрос добил. И я высказал ей всё, что думал. Не агрессивно, спокойно и даже устало. Устал от этой игры, в которой я стал проигравшим. Влюбился и остался без ничего с разбитым сердцем.

Но отпустить не смог.

Пригласил на вечер, чтобы побыть с ней последний раз. Не знал, придёт ли она, но готов был принять любое её решение. Если нет, то так тому и быть.

И она пришла, чем удивила меня. Она была такой красивой в наших восточных нарядах, будто была создана для них. Только вот я посылал ей другую одежду, закрытую, чтобы мои друзья и остальные не смотрели на мою русскую, которая мне не принадлежала. А она снова сделала всё по-своему, своевольная. Этим она нравилась мне больше всего.

Делала то, что от неё совсем не ожидаешь. Непредсказуемая… И мне это до безумия нравилось. Но у нас разные пути. Мы из разных миров и совсем не совместимы. И если она была глыбой льда, то я тем самым пламенем, который должен был растопить её. Не вышло.

Увидев рядом с Анной-Марией Шадида, который всегда любил женское внимание, рассердился. Готов был вырвать ему руки, но сдержался. Не имел никакого права злиться на него, потому что эта девушка напротив была не моя и могла позволить трогать себя кому угодно.

Правда, это не отменяло того факта, что ауза так вырядилась, зная, что на арабском вечере многие мужчины мечтают о женском обществе. На тот момент мне было абсолютно плевать, во что были одеты мои наложницы, волновала только одна особа, которая так и не стала моей любовницей. Да и я уже не хотел. Анна нужна была мне не для физических потребностей, а для душевных.

Только смотря на неё, уже радовался как ребёнок. И этого мне было достаточно.

Я не удержался, поцеловав её. Мне было это жизненно необходимо, как глоток свежего воздуха. Казалось, что если не сделаю этого сейчас, то больше никогда. А всё было именно так, потому что на следующий день у неё был самолёт.

И как же я растерялся, когда ауза ответила на поцелуй. Хотел продлить этот момент как можно дольше, но вовремя одумался. Нет, мне нельзя, иначе я не отпущу её уже больше никогда. Выдавив через силу свои слова, которыми говорил уйти ей, почувствовал в груди покалывание.

Безумие!

Что со мной делала эта девчонка, я не понимал. Хотел одновременно побежать за ней и остаться на месте. Но, не удержавшись, пошёл за ней, перед этим зайдя в кабинет, чтобы забрать билет и остальные вещи Коваль.

Идя по первому этажу, мельком увидел, как из-за дома выбегает она с каким-то юнцом под руку. Хах, так, значит, он и правда решил её спасти? Забавно…

Вместо того чтобы остановить их, дал уйти. Вышел из резиденции, провожая её взглядом, любуясь её белоснежной кожей и чёрными волосами в последний раз. Думал, не заметит, но ауза резко остановилась, поворачиваясь назад, встречаясь со мной взглядом.

Хотел улыбнуться, провожая её с улыбкой, но не нашёл в себе сил, чтобы даже приподнять уголки губ. Анна-Мария глянула на меня так, что сердце разрывалось на части. Казалось, если продолжу смотреть на неё, зная, что сейчас она уедет, орган в груди остановится. Так оно и было.

Коваль смотрит долгих несколько для меня секунд, а затем пацан хватает её за руку и тянет на себя. Отрывая взгляд, разворачивается и садится в салон авто.

Их побег был так себе, учитывая, что юнец даже не закрыл номера машины. Но преследовать их не собирался, позволяя уйти. Всё, что я могу сейчас сделать – вернуть русскому археологу её вещи и сделать так, чтобы она без проблем улетела в Россию.

На этом наши пути расходятся, а в конце совместной истории ставится одна большая точка.

***

– Господин, – Мади ворвался в кабинет, отвлекая меня от бездумного смотрения в потолок. Работа совсем не шла, поэтому занимался всем, но только не ей. – Поступила новая информация. Девушка из лагеря видела, как неизвестный выходил из палатки Кова…, то есть русского археолога.

Как вовремя ты прервался. Только вот легче не стало.

– И что там? – кинул бумажный листок в воздух, слыша, как он падает на пол. Встаю с дивана, выпрямляясь и разминая затёкшие плечи.

– Девушка описала его, но не уверена, – продолжил помощник, которого я внимательно слушал. – Сказала, что у него была причудливая борода.

– О, – озарило, потому что совсем недавно говорил с одним таким человеком. На вид казался таким доброжелательным, а тут, неужели, вор? – Помню-помню. Напомни-ка мне его фамилию.

Пощёлкал пальцами, будто бы это помогало вспомнить имя того оценщика.

– Гаррет, – подсказал мне Мади. – Джон Гаррет. У него, кажется, ещё сын был, Дилан. Надо будет допросить обоих.

Хм, сын? А это случайно не тот сосунок, который помог русской сбежать? Как занимательно, однако.

– Их допросили? Осмотрели?

– Ещё нет, – отрицательно махнул головой мужчина, проговаривая дальше: – Полиция уже выехала. Повезло, что они ещё в эмиратах, завтра собирались уезжать.