— Драко отвез меня в Мунго. Там нас обследовали… — тут голос Гермионы дрогнул и она запнулась. — Меня и моего ребенка. Судя по всему, у нас с Драко было двое детей — две девочки — и еще один должен был родиться.

При мысли о Наоми и Эванне глаза ее потеплели, но холодный голос профессора Снейпа вырвал ее из воспоминаний.

— Поздравляю, — сухо обронил он. Гермиона и Драко переглянулись и покраснели. — И все же, сделайте одолжение, избавьте нас от подробностей. Скажите лучше вот что: понимали ли вы, что спите, и сон этот напрямую связан с испорченным зельем Лонгботтома?

— Да, сэр, — дружно ответили Драко и Гермиона.

— Кроме нас там почти никого не было, и, похоже, все они считали, что мы с Драко родственные души, — продолжила Гермиона, наморщив нос.

Драко фыркнул. Однако… Может, Грейнджер и хорошенькая, но чтобы она была моей родственной душой? Не думаю.

— Да, — кивнул Снейп. — Остальные ученики говорили то же самое. По-видимому, зелье отправило всех вас в альтернативную реальность, которую создал ваш разум.

После этой новости у Гермионы в глазах вспыхнул такой азарт, что Драко увидел, как у нее от нетерпения даже рука дернулась. Малфой мог поклясться, что она собирается вскинуть ее в извечном жесте гриффиндорской выскочки, но профессор Снейп (от которого это тоже не осталось незамеченным) поспешил продолжить:

— Так вы говорите, у вас с мистером Малфоем были дети? — насмешливо спросил он.

— Да, сэр, — кивнула Гермиона. Она едва сдержалась, чтобы не улыбнуться при воспоминании о девочках. Драко уловил перемену в ее голосе и перед его мысленным взором возникли светлые локоны Эванны и задорная мордашка Наоми. Видимо, он тоже начал улыбаться, потому что, поймав взгляд професора Дамблдора, увидел, как весело тот на него смотрит. Малфой стушевался и отвернулся от него.

— Значит, ваш сон касался будущего, так? — поинтересовался Снейп. Драко кивнул и, опережая Гермиону, ответил:

— Да. Лет через семь или восемь. Министерство давало поминальный обед по павшим героям войны, — проговорил он, внимательно наблюдая за выражением лиц учителей. Как он и ожидал, Снейп напрягся, а Дамблдор потемнел лицом.

— Да, “Сами-Знаете-Кто” потерпел поражение, — прошептала Гермиона, опустив голову. Голос ее слегка дрогнул, и Драко понял, что она думает о Поттере. — В нашем сне Гарри пожертвовал собой, чтобы одолеть его.

Услышав такое, мадам Помфри ахнула, Снейп побледнел, а Дамблдор серьезно посмотрел на ребят и сокрушенно поджал губы:

— Увы, друзья мои, сны не всегда бывают радужными.

Драко хмыкнул, и эхом ему вторил профессор Снейп.

— Хвала Мерлину, это был всего лишь сон, — твердо заявила Гермиона, приходя в себя и вновь поднимая глаза. — Что еще вы хотели бы узнать?

— Все! — хмуро отрезал Снейп.

Гермиона глубоко вздохнула и начала рассказывать. Драко внимательно слушал то, что она говорит и, время от времени, встревал в ее монолог, чтобы добавить то, о чем она позабыла. Свои поцелуи, разговоры после обеда в министерстве и другие, более интимные моменты, они, разумеется, опустили: старым летучим мышам было вовсе не обязательно знать все эти подробности.

Во время их рассказа мадам Помфри то восторгалась, то охала, и под конец застыла с таким приторным выражением на лице, что у Драко свело скулы. Малфой старался придать себе скучающий, равнодушный вид, но, глядя на ироничного Снейпа, кудахчущую мадам Помфри и понимающе улыбающегося Дамблдора это было трудно, практически невозможно. На его щеках расцвели два алых пятна, и он уже не мог дождаться, когда их, наконец, оставят в покое. Великий Салазар, неужто этот допрос еще не закончился? Даже и не знаю, смогу ли я вынести еще хоть несколько минут.

— Это было восхитительно! — хлопнул в ладоши Дамблдор. — Надеюсь, вы услышали все, что хотели, Северус? — спросил он у зельевара и одобрительно кивнул, увидев, как тот церемонно поклонился. — Вот и прекрасно.

Снейп, который не проронил ни слова, пока Гермиона припоминала подробности их пребывания в мире грез, смотрел на них настолько недовольно, что это граничило с отвращением, и Драко при виде его кислой физиономии начал испытывать какое-то глухое раздражение. А если б я запал во сне на Уизлетту, а не на Грейнджер? — мстительно подумал. — Как бы вы тогда отреагировали, профессор? Правда, вслух он этого не сказал, а тут еще и Дамблдор снова подал голос:

— Полагаю, после того, как они хорошенько подкрепятся, мистер Малфой и мисс Грейнджер могут быть свободны. Как вы думаете, мадам Помфри? — спросил он с улыбкой.

— Вы совершенно правы, директор, — улыбнулась ему в ответ целительница и поспешно направилась за едой для своих необычных пациентов.

Только сейчас Драко осознал, что голоден. У него даже настроение поднялось, когда он услышал слова Дамблдора, а вот Гермиона, к его удивлению, стала протестовать.

— Но мы только что пообедали, — возразила она и не успела еще закончить фразу, как ее желудок заурчал настолько громко, что Драко прикусил губу, чтобы не расхохотаться. Гермиона покраснела. Рискни повторить это еще раз, Грейнджер.

Снейп ухмыльнулся. По всей видимости он уже собрался съязвить на ее счет, но Дамблдор жестом остановил его.

— Похоже, ваш желудок не согласен с вами, мисс Грейнджер, — заметил директор. — Видите ли, какими бы роскошными ни были пиршества в наших умах и какими бы восхитительными они ни были, они никогда не смогут нас насытить.

— Ты же все равно ничего не ела, Гермиона, — рассмеялся Малфой.

— Потому что мне было некогда — я кормила Эванну! — возмущенно заявила Грейнджер, все еще пунцовая от стыда за те звуки, что издал ее желудок.

— Угу. А она, в свою очередь, бросала еду тебе в волосы, — продолжал веселиться Драко, просто чтобы еще больше ее разозлить. Разгневанная Гермиона из пунцовой стала и вовсе багровой. До чего же она хороша, когда злится, — подумал Малфой, откровенно любуясь ее сверкающими глазами. Но какой бы красивой она ни была, он не мог не подшучивать над ней — старые привычки быстро не умирают. Рука Грейнджер машинально коснулась спутанных от долгого сна волос, и Драко захохотал пуще прежнего. Глаза Гермионы сузились.

— Ну все, Малфой, — прошипела она. — Больше ты меня не подловишь! И не надейся, что тебе хоть когда-нибудь удастся снова застать меня врасплох!

Драко широко улыбнулся ее словам. Он заметил, что Дамблдор с интересом наблюдает за ними, а профессор Снейп ухмыляется, но даже в темных глазах зельевара мелькнул отблеск веселья.

— Знаешь, Грейнджер, — протянул он, оглядывая ее с ног до головы, — именно это я и намереваюсь сделать.

Лицо Гермионы пошло пятнами. Она оторопело распахнула рот, не веря тому, что он сказал такое при учителях. А Малфой лишь победно улыбнулся и скрестил на груди руки. Снейп сдавленно хмыкнул, но, как ни старался, Драко так и не понял, профессору весело или он таким образом выражает свое неодобрение. Тогда, продолжая ее донимать, он шагнул ближе и почти промурлыкал:

— Я полагал, что мы с тобой пришли к полному взаимопониманию, Гермиона.

— Конечно пришли, Драко, — съязвила Грейнджер, вкладывая в его имя столько же приторности, сколько и он в ее. Малфой самодовольно улыбнулся: похоже, ему предстоят веселые денечки. Особенно когда он примется дразнить ее и выводить из себя. Во всяком случае, скучать им точно не придется.

— В таком случае, я очень рад, что мы поняли друг друга, — кивнул он, бросив на нее многозначительный взгляд.

***

Гермиона была настолько взволнована, что, пожалуй, впервые в жизни не знала, как себя вести. Даже пресловутые экзамены не вызывали в ней такой ажитации, как сегодня. Еще никогда она не чувствовала себя такой незащищенной и смущенной, как сегодня. И в этом не было ничего удивительного: последние двадцать минут она только и делала, что рассказывала в красках директору и профессору зельеварения о том, как последние пару дней играла в семью с Драко Малфоем. А этот негодяй (она подразумевала Драко, разумеется) не только не помог ей, но еще и имел наглость в открытую флиртовать с ней, нисколько не стесняясь присутствия учителей. Его откровенные взгляды окончательно ее доконали, и она только и делала, что стояла с пылающими щеками и открытым от шока ртом. Мерлином клянусь, я его задушу! — с негодованием решила она и уже набрала полную грудь воздуха, чтобы сказать ему какую-нибудь колкость, но в этот момент вернулась мадам Помфри, вслед за которой по воздуху плыли два подноса, уставленные аппетитной снедью. Гермиона глянула на тарелки с пастушьим пирогом, от которого еще шел пар, креманки со сливочно-шоколадным пудингом, на запотевшие стаканы холодного тыквенного сока, и все мысли разом вылетели у нее из головы.