Раннее утро первого високосного дня Максима было восхитительно, в меру морозно и ветрено, но главное… Еще вчера днем ему заплатили за прошлую работу, где он дежурил по ночам у постели человека, который упал с высоты 40 футов на бетон строительной площадки и был пока жив. Был wanted человек с русским языком, хотя непонятно зачем – первое, что потерял бедняга – был язык, и говорить тому было нечем. Уже после Макс узнал, что жена бедняги не знает английского. “А могут позвонить из страховой компании”. Английского Макс тоже не знал, но на job interview та же жена экзаменовала Макса и решила, что он справится за пять долларов в час. У нее был опыт. Прежде, она уже приглашала человека на пять долларов, тоже с университетом, так тот справился. На вопрос Макса, с каким факультетом, она не знала, что ответить. Может быть с факультетом английского, подумал Максим, но решил вслух не говорить. Он вдруг понял, что эту женщину и его – Макса, что-то объединяет, и это что-то было 5 долларов в час – она не могла дать больше, а он не был способен претендовать на большее. Ночами Максим сидел с раненым и пытался помочь ему и помог, потому что через неделю выяснилось, что страховочной компании, в которой тот работал, ничего не удастся сделать, кроме того, что оплатить его госпитальное содержание. Неделю, что Макс сидел с раненным, компания пыталась выкрутиться, чтобы этого не делать… Собственно, потому Макса и наняли, на время, пока компания соображала, как надуть беднягу. Для Максима это был первый положительный опыт познания новой страны. Пострадавший, частная компания, старающаяся его обмануть и государство, которое его защитило! И, Макс выучил первый лозунг на английском: “God Bless America”…
Невиданная до этого куча долларов – сто пятьдесят, была толком потрачена на подержанный велосипед, теплую куртку и… замечательную книгу по схемотехнике, то есть по специальности на английском языке. Эту книгу Максим читал еще дома, но в переводе. Покупки были прекрасные – теперь можно будет изучать терминологию по специальности, не заглядывая в словарь, но это завтра. Сегодня поищем надпись “Help Wanted”, пускай в другом городе, пускай в мороз. Максим даже хотел сказать: God bless the coat and… он долго припоминал – vehicle для средства передвижения, но решил по пустякам Бога не беспокоить…
Он поехал по той же улице, где ничего не нашел вчера. Он остановился на светофоре и пересек перекресток на зеленый. Сразу же за перекрестком улица поменяла название. Здесь нет советской традиции переименовывать улицы. Здесь города закладывают и они растут, и когда города срастаются, улицы стыкуются, но никто не меняет прежде присвоенные названия. Поэтому, можно ехать вдоль по улице не сворачивая и со временем привыкнуть к тому, что она часто меняет название. Калифорния ведь не всегда была частью USA и, когда она стала, никому не пришло в голову менять вывески на улицах, названных мексиканцами. Улица сменила название – транспортное средство Макса въехало в другой город. Он проехал по другому городу не больше мили. Он ехал, нахваливая тёплую куртку и жизнь, значительно лучшую, чем ещё вчера. И вот так… Максим наткнулся на одну вещь, которой ни разу в жизни не видел собственными глазами. То была надпись: “HELP WANTED” на той железной табличке, которая в действительности продается во всех магазинах… На самом деле та! – “HELP WANTED”. Встреча была столь неожиданной, что Макс едва не свалился с велосипеда. Он не свалился, но во время традиционной балансировки всеми конечностями, он все же стукнулся о руль зубом, вставленным в зубном кооперативе за два дня до отъезда с Украины. “Хорошо!” – первое, о чем подумал Макс, сплюнув три раза и обнаружив, что кровь больше не идет. И тут же, после констатации этого приятного факта, достал бумажку из левого кармана куртки с надписью “HELP WANTED”, сверил, и опять констатировал – “Оно!”
Никогда еще сердце так не колотилось. Это был ресторан. На название Макс даже не взглянул – он искал любую работу. Дома он был инженером и автором более 30 патентов. Когда инженер с таким количеством патентов оказывается на интервью в дешевом ресторане, его уже не мучает позор за бесцельно прожитые годы или какой-либо другой позор… У него даже нет мучительного чувства выбора – любая работа или… или то что сейчас… жить у милых друзей… дорогих людей, которые кормят Макса, недокармливая своих детей. Он еще раз взглянул на вывеску и потянул ручку двери… И попал в затемненный коридор, какой-то вестибюль – тоже затемненный, а потом ресторанный зал – и здесь ни души, скудная дежурная подсветка, почти ничего не видно. Максим пошел почти на ощупь вдоль рядов столиков и, лишь повернув в проход, заметил… где-то около задней стены горела настольная лампа. Он пошел на свет. И еще издали увидел… за столом сидела красивая женщина лет сорока. Он шел на свет этой женщины, судорожно стараясь освежить весь запас английских слов, которые казались уместными для случая. В руке у него было зажато объявление: “Help Wanted”, спешно переписанное им же на обрывок бумаги, так, на всякий случай… если забудутся слова. Красивая женщина оказалась хозяйкой этого греческого ресторана “Coffee Forest”. От попытки вспомнить сразу все слова, которые он знал Макс вспотел… Его словарный запас не понадобился вовсе. Женщина насмешливо взглянула на Макса, уверенным движением забрала из его ладони объявление, упомянула что-то типа 3 dollars an hour и повела на кухню. Кто-то из ее работников вкратце объяснил Максу, что и как нужно делать. И ему казалось, что он понял абсолютно все. Его взяли на работу! Макс, вполне счастливый, собирался выглянуть в зал, где за дальним столиком под старинной настольной лампой он рассчитывал увидеть эту красивую женщину, такую насмешливую и деловую, и… так сразу понявшую, что ему нужна работа, и что он – Максим, именно тот человек, который не подведет. И Макс выглянул… Красивой женщины он не обнаружил, но зал, темный и пустой еще несколько минут назад, теперь сверкал яркими огнями и был туго набит посетителями. ”Американцы не могут себе представить, как в одном месте, в одно время может собраться 99.6% людей” – вспомнил Макс Голос Америки насчет советских выборов. Это была болтовня – могут! Оказывается! А еще через несколько мгновений на кухню, откуда наблюдал Максим, принялись заскакивать официантки. Это был последний раз, когда удалось удовлетворить общее любопытство, на тему: “…а что это вы там делаете?” Максим выглянул в зал, куда официантки исчезали. Там они двигались быстро и грациозно, как модели на подиуме, но, едва вернувшись в моечную, точно так же, как модели сбрасывают с себя платья и надевают новые, сбрасывали на Макса грязную посуду, получали чистую и… убегали от него в зал, мгновенно возвращая себе все атрибуты моделей. Макс оставался один, как Магомет, к которому пришла гора… посуды. Её следовало мыть, и как можно скорее. Прежде всего Максим воткнул washer в сеть, подумав – что, не могли его подключить раньше? Бегло прочитал напечатанную на washer-е инструкцию, пару слов перевести не удалось, ну ничего. Cтряхнул в мусорник остатки пищи (как его учили, это он понял) и одноразовые пластмассовые ложки и вилки (этого он не расслышал, но это было очевидно). Загрузил машину грязными тарелками, насыпал сухого порошка… Куда надо! Отлично! Закрыл крышку, вздохнул и запустил машину. Машина довольно загудела. Работа пошла. Понятно, около получаса делать будет нечего… Платят, конечно, мало, но можно и подумать о своей непростой жизни – время есть… Максим так и сделал, принялся думать, предварительно вдохнув влажный воздух кухни. Посторонние мысли тут же полезли в голову, и можно было их не гнать. На самом деле – не подпевать же dishwasher-у.
Максима сразу же потянуло на исторические заключения. Собственно, последние месяцы он из этих заключений не вылезал. Он попросил у Америки помощи оттого, что его преследовали “органы” в Союзе. Максим знал, за что именно его преследовали, но здешний лоер ему объяснил, что за это политическое убежище не дают. А дают за другие преследования. Преследования, за которые дают, определены неким списком, даже если они просто были выдуманы, а за те, что не выдуманы, не дают, потому что другие здесь просто никого не интересуют – и протянул Максу этот список. Тот взглянул на список и лишь тогда начал понимать, что другим преследованиям он тоже подвергался, но как-то раньше об этом не думал. И тут лоер сказал: – Ты ведь хочешь получить убежище в Америке, а не у себя в голове. Это были разные вещи, Макс как-то сразу почувствовал. И вот, эти-то разные вещи Максим и принялся обдумывать, и сопоставлять под мерное гудение dishwasher-а.
