Желание заниматься текущими делами пропало окончательно и бесповоротно. Рекоу развернулся на кресле спиной к рабочему столу. В конце концов, сегодня у него последний рабочий день. Как говорят зеки в подобных случаях? С вещами на выход! Новый начальник – мужчина в самом расцвете сил, высокий, мускулистый. Наверняка каждое утро бегает по десять километров и два раза в неделю посещает тренажёрный зал. К тому же злой, как пёс бездомный. Вот пусть и разбирается с журналом расхода кислорода и с количеством списанных арестантских роб. Лучше проверить ящики стола.

Но, едва Рекоу развернулся и вытащил верхний правый ящик, как тут же задвинул его обратно.

Вот оно что! Витус Откен злой. Очень злой. Он даже не пытается примириться с действительностью. Ещё ни один новый начальник тюрьмы не начинал жизнь на Дайзен 2 с грандиозной попойки в баре и с драки с простым шахтёром. Личная жизнь витуса Откена рассыпалась в прах, когда он подписал кабальный контракт. Знать бы ещё, на чём его подловили. Впрочем, как раз об этом можно будет спросить губернатора на завтрашнем приёме.

К чёрту работу! Рекоу поднялся с кресла и вышел в приёмную.

– Гафая, голубушка, – Рекоу остановился перед секретаршей. – Если что, я на обходе. Если кто будет настаивать, то я решил в последний раз проведать Профа.

– Фу! Витус, – угора Тсен сморщила симпатичное личико. – Сдался вам этот Проф. Я про него столько гадостей слышала. Говорят, он гей!

– Знаю, знаю, – Рекоу еда успел спрятать улыбку. – Но с моей стороны будет очень не вежливо не попрощаться со своим первым заместителем по теневой администрации.

Рекоу постарался обратить всё в шутку, но угора Тсен только махнула наманикюренной ручкой. В коридоре Рекоу обошёл стороной распахнутые двери лифта. Лучше в последний раз прогуляться по тюрьме пешком.

Странно? Рекоу вновь вышел в длинный общий коридор. Все эти бесконечные девяносто лет он как-то не обращал внимания на внутреннее убранство административного корпуса, да и на всю тюрьму в целом. Просто перемещался из пункта «А» в пункт «Б»: из лифта в кабинет, из кабинета в зал для собраний, из зала для собраний в столовую, из столовой обратно в кабинет. А ведь в административном корпусе Глотки много чего белого цвета: стены, потолки, даже пожарный щит на развилке покрашен белой краской. Под ногами мягко пружинит ковровая дорожка из дешёвой синтетики. Рекоу на миг остановился и потёр её носком ботинка. Сколько же ей лет? За все эти годы он не подписал ни одной сметы по замене покрытия в административном здании. На поворотах и перекрёстках с потолка глазеют стеклянные полусферы видеокамер. Просто, казённо и скучно.

Пост №1, пара толстых решёток с маленькими дверцами отделяют мир заключённых от мира свободных жителей Дайзен 2. Пузатый надзиратель лихо выскочил из-за стола, но Рекоу только махнул рукой:

– Сиди. Я проведаю Профа и сразу обратно.

– Как скажете.

Охранник изо всех сил старается сохранить деловой и сосредоточенный вид, но на его располневшем лице, как на экране хорошего телевизора, без труда читается вздох облегчения. Раз начальник тюрьмы решил прогуляться один, то, значит, точно не потащит за собой.

Пост №1 отделяет административные помещения от собственно тюрьмы. Немногочисленным работницам Глотки категорически запрещено даже приближаться к Посту №1. Та же угора Тсен, симпатичная секретарша, никогда не приближалась к стальным решёткам, и, дай бог, никогда не приблизится.

Несложное механическое приспособление между стальными решётками позволяет открывать маленькие дверцы только по очереди – ещё одна далеко не лишняя предосторожность. Рекоу отошёл от Поста №1 метров на десять, но остановился и обернулся.

Эти решётки заключённые пересекают дважды. Первый раз, когда прибывают в тюрьму. Второй, когда её покидают. Но для многих хватает и одного раза. По долгу службы ему приходилось бесчисленное количество раз проходить через эти двойные решётки. Но, к чему обманывать самого себя, он сам был не намного свободней одетых в красные робы заключённых. Они мотали свой срок в общих камерах по эту сторону, а он в комфортабельном кабинете с занавешенным окном по ту.

Заблудиться в жилой части тюрьмы невозможно. В параллельных коридорах дорогу найдёт даже слепой. Эскалаторы для перехода с уровня на уровень или пассажирский лифт заключённым не полагается. Рекоу спустился по бетонной лестнице на четвёртый уровень. В конце самого дальнего бокового прохода находится камера №491.

Самая знаменитая на весь Дайзен 2 камера находится не просто на самом нижнем жилом уровне, а в самом дальнем его конце. Дорожит собственной безопасностью авторитет, ещё как дорожит. Перед закрытым входом развалился здоровенный амбал. Кожа на гладко выбритом затылке собралась глубокими складками. Не зря подобных субъектов с прокисшими мозгами и накаченными мускулами называют быками.

Услышав шаги, амбал напрягся и резко обернулся. Глаза маленькие, тупые, но очень подозрительные. Узнав Рекоу, бык нехотя оторвал зад от металлической табуретки и с шумом отодвинул решётчатую дверь. Пропуска не потребовал, и то ладно.

Стандартная камера №491 рассчитана на двадцать заключённых, но живёт в ней всего десять человек. Лишние койки убраны. На свободном пятачке огорожен душ с персональным туалетом и оборудована мини-качалка: спортивная скамья со стойками и штангой, пара стеллажей с комплектом съёмных дисков и внушительный набор гирь. На толстом крючке висит боксёрская груша.

На спортивной скамье, кряхтя от натуги, под тяжёлой штангой, лежит ещё один бык из окружения авторитета. Ещё крупнее и толще первого у входа. Подняв штангу, бык с шумом уронил её на стойки и присел. Растопыренной пятернёй охранник смахнул с лица обильную испарину. На руднике быки не работают, делать им нечего, вот и качают мускулатуру сутки напролёт.

Подобных типов нужно держать в психушке на расслабляющих препаратах. Но суд, по неизвестным причинам, признал их вполне вменяемыми и отправил на Дайзен 2. Наверно, по соображениям экономии. Судьбой сосланных на Свалку многочисленные общественные организации Мирема не интересуются вовсе. За 90 местных лет ни один эмиссар так называемых борцов за права человека не появился в Космопорту имени Пилага.

У дальней стены в потёртом кресле из кожзаменителя сидит Тул Фудилов по кличке Проф. На авторитете стандартная для зеков красная тюремная роба, но тщательно постиранная и поглаженная. Заложив ногу за ногу, Проф держит в руке старенький ридер.

Недалеко от Профа, показывая всему миру тощий зад, на четвереньках ползает шестёрка. Авторитету по должности не полагается пачкать руки о разные там отбойные молотки, кувалды или, упаси господи, половые тряпки. Но кто-то должен каждый день мыть в камере пол и вытирать под коечками вездесущую пыль.

Профу больше шестидесяти стандартных лет. В молодости он работал в Институте фундаментальных исследований. Говорят, был талантливым физиком. Но… страсть к материальной стороне жизни погубила его. Тул Фудилов провернул грандиозную аферу. Через несколько влиятельных телеканалов раструбил на весь мир о грядущем создании генератора искусственной гравитации. Благодаря бешеной популярности ему удалось выбить из правительства аж несколько миллиардов виртов. Сумма громадная, в четыре раза больше годового бюджета Дайзен 2.

На Итаге, естественном спутнике Мирема, специально для него построили научно-исследовательский институт. Несколько крупных строительных компаний в кратчайший срок возвели целый посёлок и солидные промышленные мощности. Казалось… Вот! Вот! Ещё немного. И человечество, наконец, получил долгожданный генератор искусственной гравитации. Но…

В те же СМИ, что двумя годами ранее вовсю расхваливали Тула Фудилова, просочились слухи о финансовых махинациях при строительстве научно-исследовательского комплекса. Телезрителей особенно позабавило кресло витуса Фудилова, за которое, согласно предъявленным документам, заплатили аж 100 тысяч виртов налогоплательщиков. Вслед за сенсационными телепередачами на Итагу десантировалась парламентская комиссия и такое там накопала.