Он вообще не хотел жить.

К чему продолжать дышать, подобно выброшенному на берег морскому животному. Мартин часто смотрел на море, его тянуло туда, ему хотелось, чтобы и его тоже поглотила, пленила, растворила вода.

Рано или поздно, думал он. Рано или поздно…

Море манит меня. Мне нужно туда.

Море было единственным, с чем Мартин сохранил контакт.

Постепенно Мартин начал замечать, что Александра с девочкой все чаще уходят из дома. Скорее всего, они проводили время в Гетеборге, у родителей Александры. Потому что ей требовалась помощь, как она это объяснила. Из чего он сделал вывод, что от него самого помощи было немного, но он это и так знал.

– Прими душ, – прошептала она ему как-то утром, перед тем как уйти. – Начни с этого.

Ее выражение лица несколько дней стояло у него перед глазами, Мартин безуспешно пытался истолковать его. Отвращение? Сочувствие? Отчаяние?

Он решил остановиться на последнем, с ним легче всего было смириться.

Они потеряли Адама.

Все разрушено. Все.

Именно так.

Он подумал, вернется ли она на этот раз. Как будто это имело какое-то значение.

Друзья перестали приносить ему замороженную еду на ужин и кастрюли с супом. Он питался одними консервами: фасолью, готовыми равиоли и скумбрией в томатном соусе; он похудел и оброс щетиной.

Он хорошо помнил, какие цветы успели появиться, завянуть и умереть. Он понимал, что это должно означать что-то прекрасное, хорошее, но сил его хватало лишь на то, чтобы смотреть на гору мусора в углу сада.

На дороге рядом с домом по-прежнему время от времени появлялись журналисты в надежде задать ему вопросы. Мобильный телефон он так и не включал, а кроме того, выдернул домашний телефон из розетки. Однажды утром он нашел под дверью конверт, который подсунули под дверь: ему предлагали крупную сумму денег за то, что он в какой-то телевизионной студии озвучит свою версию произошедшего. Интересно, что бы они предпочли: чтобы его горе растрогало зрителей до слез или чтобы очевидно испытываемое им чувство вины бросило на него тень подозрения? Какой сценарий собрал бы большую аудиторию? А какой привлек бы рекламодателей?

Его часто навещала мама, как ему казалось, не один раз в неделю. Они почти не разговаривали, обычно он молча рассматривал ее широкую спину, пока она хлопотала на кухне, или слушал ее приглушенные всхлипывания, когда она пылесосила и застилала постель наверху. Что же касается Александры, он не мог вспомнить, когда видел ее в последний раз.

Тоски он не ощущал. Это чувство было ему незнакомо. В комнату Адама он еще не заходил, хотя прошло много недель. Если он это сделает, то окажется на неизведанной территории, еще более пугающей, это он хорошо понимал. Сначала необходимо встретиться лицом к лицу с чем-то внутри себя, чего он старался не замечать. Надежнее оставаться там, где он находится сейчас, как бы это место ни называлось.

Внутри чего-то стеклянного, подальше от всего.

В горячечном беспокойном сне, напичканный таблетками, он раз за разом видит перед собой короткие сцены того дня, когда пропал Адам, – как резюме предыдущих серий в сериале. А еще вернулись сны, которые он часто видел, когда Александра была беременна. Счастливые, полные радостного ожидания, на грани с явью. Сон о том, как отец с сыном удят рыбу, сидя на мостках; вот они играют в снежки, составляют слова из букв или готовят завтрак для мамы. Перед Мартином проплывают и другие эпизоды: вот он ведет сына в первый раз в школу, а вот учит его плавать, считать, водить машину. А потом он просыпается…

Время идет, не оставляя промежутков между часами, днями и ночами.

Что это было?

Такой звук, будто что-то упало на пол.

Мартин резко проснулся, сел на кровати и прислушался. Голова казалась большой и пустой, перед глазами стоял туман.

Он ведь дома один.

Должно быть, Адам вернулся. Ну разумеется, так оно и есть. Мартин специально не запирал дом по ночам, чтобы сын мог войти в любую минуту.

Кошмарный сон закончился. Мартин ощутил прилив адреналина.

– Иду, малыш, – крикнул он. – Я уже иду!

Выбравшись из-под одеяла, спотыкаясь, он добежал до комнаты мальчика и заглянул в нее, но там никого не оказалось. Может быть, он опять ходит во сне? Мартин направился в комнату с телевизором. Сердце бешено забилось, когда в слабом свете он различил маленький силуэт у окна. Он протянул руку, чтобы дотронуться до сына, но тут темная фигура повернулась к нему и дико зашипела. Огромная кошка, забравшаяся на столик перед окном, прищурившись, посмотрела на Мартина, и снова отвернулась к морю.

Скучала ли кошка по своему хозяину, по Адаму? Могут ли кошки скучать? Помнить чей-то запах? Чей-то голос? Чью-то ласку?

Или кошка услышала чьи-то крики?

Мартин ведь был настолько уверен в том, что Адам погиб, утонул. Неужели достаточно одного звука в ночи, чтобы надежда пробудилась вновь? Неужели так будет всегда? Ему суждено жить, прислушиваясь, в вечном ожидании?

Мартин наступил на что-то мокрое и увидел, что вазочка с лучшими камушками Адама упала и разбилась. Он выругался на кошку. Потом заметил на полу еще кое-что. Наклонился, чтобы поднять. Маленький кусочек водорослей. Это кошка притащила с моря, или они лежали вместе с камнями?

Потрясенный, Мартин вернулся в постель.

До спальни доносилось резкое мяуканье. Мартин встал и открыл окно. Ветер усилился, теперь он швырял волны о каменистый берег.

Проснувшись наутро, Мартин обнаружил на простыне кровь. Кусочек стекла от вазочки вонзился ему в пятку.

Когда Мартин стоял в ту ночь в комнате с телевизором, он обратил внимание на то, что вид на воду частично загораживают молодая сосенка и редкий кустарник. Если что-то будет происходить на море, у него не будет полного обзора. А обзор ему сейчас необходим. На следующий день Мартин выяснил, что дерево растет не на его участке, а на общественной территории. Сосну надо убирать, это он твердо решил. Но действовать следует осторожно и незаметно, чтобы соседи не подняли шум.

Вечер выдался мрачный и хмурый, и когда Мартин отправился в сарай за топором, начал накрапывать дождь. Мартин вышел за ворота и двинулся к сосне. Только он принялся за работу, как в рощице у тропинки хрустнула ветка, и Мартин прислушался. От стоящего поодаль фонаря струился жидкий свет. Вдруг за деревом мелькнул чей-то черный силуэт, напугав Мартина до смерти. Мартин кинулся бежать по тропинке, и внезапно позади него стало светло, как днем. Он обернулся и увидел яркие огни и машину с логотипом телеканала, припаркованную в лесочке.

Подруга Роберта Майя так часто мелькала в его поле зрения, что в конце концов закрепилась в его сознании, в отличие от многих других людей, которые появлялись и уходили с тех пор, как произошло несчастье: полицейских, психологов, приятелей друзей и прочих. Всех тех, кто хотел помочь. Или же просто узнать: что чувствует человек, когда случилось худшее? Можно ли пережить такую потерю? Видно ли по человеку, виновен он или нет?

Майя с самого начала показалась ему… довольно упертой. В то время как остальные заходили все реже и реже, она продолжала упорно стучаться к нему в дверь. Приносила что-нибудь вкусненькое, хотя он ничего не съедал. Ему было нечего возразить, поэтому он молча позволял ей зайти и выпить у него кофе.

Она ничего не требовала взамен.

Иногда они играли в карты или в шахматы. Один раз она принесла пазл из тысячи деталей, устроилась за столиком на веранде и потом полдня сидела, хмыкала, крутила и перекладывала кусочки, пока он занимался другими делами, или, скорее, ничем не занимался.

Через некоторое время он присел рядом с ней и начал искать нужные детали среди множества кусочков синего неба и зеленой травы, на первый взгляд совершенно одинаковых.