Реальность – она какая? За рамками привычной реальности – что? Той, в которой мы живем, и как «исследователи», и как «игроки», – с привязками к лекалам, нормам, суждениям, правилам? Как называется ее сложнейшая конструкция? Как ее осознавать, объяснять, принимать?
Как разобраться в сотнях теорий познания, трактатах о «бытие и сознании», в учениях о «вариантах» реальности и в фильтрах, искажающих ее? Понять, что лежит в основе альтернативного конструктивизма, и как коррелируют «стандарты материализма» (по которым реальность – раз и навсегда сотворенная константа) с квантовыми теориями того же «парадокса наблюдателя»? А где же тогда место деизму (для многих-то он истина), что с безапелляционностью, аналогичной материалистической, утверждает свое видение абсолютной правоты: весь «механизм» создал Бог, не божественное, а именно Бог, как единица, единожды сотворил и больше не вмешивается. В какое место поместить теизм, утверждающий: нет, Бог постоянно вникает в им созданное и совершенствует «устройство». Про агностицизм с его «объективной реальностью», недоступной пониманию человеком можно вообще не упомнить. Но есть еще и сенсуализм, чья истина уже другая: «нет ничего в разуме, чего не было бы в чувствах» и многое другое.
Приведенное – микроскопическая часть вопросов с невообразимым количеством много вариативных ответов. Каждая философская, социальная теория выбирает свою «генеральную идею», но если буду продолжать копать вглубь, то работа станет иллюстрацией примера «Бритва Оккама», когда каждый новый вопрос только множит сущности, рискующие превратить текст в запутанную эклектичную словесную «субстанцию».
Меня штормило, носило по волнам все приходящей и приходящей информации, пока однажды вдруг, шторм не успокоился, и перед мысленным взором не открылась зеркальная гладь, в которой отразилось все, Абсолютно ВСЕ!
Но перед тем, как приступить к рассказу о ней, хочу поговорить о реальности, определиться, о «какой из…» буду говорить в книге.
Ниже кратко остановлюсь на некоторых важных для содержания вещах.
1. Что в реальности объективно – субъективно, и что значит «квантовый парадокс наблюдателя», когда наличие наблюдателя изменяет наблюдаемое?
Догматизированным официальным философским языком, который долгое-долгое время «подминал» под себя иные трактовки, объективная реальность, – это мир, некая константа (внешняя реальность), существующая независимо от человека и его сознания. То есть, представления об этом мире не связаны с пониманием и восприятием его субъектом.
Но на сегодня, это уже, при всем уважении, достаточно однобокий взгляд, так как квантовый подход в самых разных областях (от физики до философии) допускает иное: каждый наблюдатель (любой из нас) может иметь свои альтернативные факты насчет событий внешней реальности, и все они будут не только правдивы, но и менять ее.
Что отлично демонстрируется смысловым экспериментом Юджина Вигнера (амер. физик и математик, Нобелевский лауреат), который назвали «парадокс друга Вигнера». Эксперимент представляет собой усложненный эксперимент Эрвина Шредингера. Вигнер добавил в него категорию друзей, представив, что после завершения опыта с котом Шредингера, экспериментатор открывает коробку и видит живое животное.
Что же происходит?
Смещение состояния кота в момент открытия коробки с «кот ни жив – ни мертв» на «кот жив, – не мертв». Но признание «живым кота» актуально только в лаборатории и только теми, кто непосредственно его видит. Мы словно сместили внимание с кота, на тех, кто его наблюдает.
Вигнер мысленно поместил некоего «друга» за пределы помещения, который несмотря на то, что присутствующие в лаборатории уже зафиксировали «живого кота», финала еще не знал, для него четвероногое по-прежнему было в состоянии «ни жив – ни мертв». А признать кота живым, он – «друг», сможет только после непосредственного своего наблюдения, после встречи с котом.
Что получается? Материально (объективно) – кот жив, ведь несколько людей видели его таковым. Но есть и такие люди (тоже знавшие об опыте с котом), которые не получили сведений о завершении эксперимента, они не могут твердо сказать – «кот жив». И что же тогда, дорогие читатели, есть кот? Объективная реальность или субъективная каждого из, так или иначе вовлеченных в эксперимент?
Вот в этом-то и заключается суть понимания объективного с точки зрения квантового мира. Кота безоговорочно можно признать полностью живым только тогда, когда все люди во Вселенной узнают результат эксперимента (словно превратятся в единого цельного наблюдателя): как «лично видели» или как информированные от наблюдателей (правда, здесь немаловажная поправка: в таком случае информация уже пройдет через фильтр субъективизма передающего). Но до этого момента кот остается в двух состояниях. Субъективно для каждого, он будет его конкретной реальностью.
Итак, для себя я приняла, что любая реальность – субъективна.
2. И все же, как понимать, что есть личное-внутреннее в многообразии окружающих конструктов, фреймов, догм, и как не попасть под влияние массовых интерпретаций, не подменить свои ощущения теми, что формируются социальными стандартами? Найти баланс между объединением всего в «общее» и своим место в этом «всем»? Как интерпретировать понимание, что вся привычная реальность – это только отображенное взаимодействие субъективных реальностей каждого из нас? И, возможно, то, что мы тратим время, силы на непременное соответствие «общепринятому», отнимает у нас возможность познать себя?
Давайте вспомним Платона, оставившего нам знаменитый Миф о Пещере, аллегорию, использованную в 7 книге диалога «Государство». «Люди словно находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них там на ногах и на шеях оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол. За этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат».
По Платону наш мир – это «стандартное принимаемое», – пещера. Да, она усовершенствовалась со времен античности, получила название «наша реальность», стала комфортабельной для удовлетворения базовых потребностей, не только физиологических. Но она, тем не менее, остается иллюзией, отражением: называть можно по-разному. Отступление. Трактовок «мифа о Пещере» существует множество, и они аналогично остальному, пропускаются через «фильтр наблюдателя», от того, к какой концептуальной сфере знаний принадлежит делающий выводы, какие акценты хочет подчеркнуть, какие аналогии провести, какие выводы обобщить и т. д., зависит и окончательная «черта». Миф рассматривают со своей позиции и теологи, говоря, что в нем заложены основы той самой «платонической любви», и искусствоведы «по мифологии», и политики, и психологи… Но нам интересно именно понимание, что есть «тени» в плоскости бытийного-подсознательного. Итак, видим мелькающие тени на стене, лежащие в области ощущаемого, а не материального восприятия, того, что ловим неосознанно, называя чутьем, интуицией, знаками, вещими снами, предвидением.
И чему мы, не то, чтобы не хотим верить… Часто хотим! Ведь внутри каждого человека бескрайний мир, не скованный стенами, преградами, запретами, мир без оценок и клише, но под сенью «не судите, да не судимы будете».
Замечаем и хотим, приоткрываемся. Но…
… Попадаем под давление, как один из вариантов, социального конструктивизма, утверждающего, что знание не приобретается ощущениями (они у всех разнятся), лишь сами люди, как познающие субъекты, могут его активно сконструировать (договориться, что считать таковым, а что нет). Цель же создания, по утверждению мастодонта направления, Ж. Пиаже (швейц. психолог и философ-конструктивист), – желание как можно идеальнее адаптироваться к социальной среде посредствам взаимодействия с ней, стать «своим» в гласных и негласных стандартах, фрейм-рамках, догмах и «вековых традициях». Измеряя мир и себя в нем на предмет соответствия/не соответствия коллективным нормам (от поведенческих до мировоззренческих), доминирующими оценочными шаблонами-константами, мы, с одной стороны, вроде бы расширяем границы умозаключения и познания, ведь, чем больше информации перерабатывает личность, тем больше вариантов для переосмысления, но, с другой, в саму суть конструктов уже заложена оценочная биполярность, как регламент любых суждений и видений, и все исходящее проходит «культурно-социальный контроль» на «хорошо-плохо», «так-не так», «подходит-не подходит». Этакая база, вокруг которой заворачиваются общепринятые нормы, под которые мы, в большинстве, стараемся подстроиться. И разорвать зависимость, поменяв позицию «так думают они – это верно» с «так чувствую я – это верно», очень сложно. Гораздо проще, а точнее, естественнее по нашей природе, включить автоматический «режим рецепции» и подменить свою личную, внутренне-уникальную сущность «точкой зрения большинства», гласно-не гласно, но одобренной. Однако же стремление от индивидуализации к социализации и обратно – также природа нашего бытия: от разрушения к созиданию и наоборот, от распада к синтезу и обратно… И вот тогда, встает не суждение «правильно – неправильно», а осознание, что лишь с пониманием цели и принципов работы мироустройства, мы можем выбирать как реагировать на изменения. Развивать личностный механизм, отзывающийся, как «на сближение», например, на социализацию, так и на «разъединение» – уход вглубь себя, индивидуализацию. В зависимости от чего выбираем тот или другой «поворот»? От цели, исключительно от цели!
