«Разместят на окраинах Стокгольма, – мысленно повторил Трубецкой. –

Что это даст? Усыпить бдительность и бежать? Но каким образом добраться до своих? Нет, это потом. Главное вырваться из плена, а там… Там уж как придётся».

В эти минуты он даже не подумал, сколь сложна для побега сама дорога из Швеции в Россию.

На обратном пути назад, в сарай, куда его вели шведские конвоиры, Трубецкой от возбуждения, не заметил промозглого ветра, снега с дождём. Их словно и не чувствовалось, хотя погода не изменилось нисколько. Он был сосредоточен на своих мыслях, всё постороннее отошло на задний план.

Конечно, он далеко не так наивен, как сумел, видимо, показаться шведам. Конечно, он прекрасно понимал, что всё сказанное ему, сказано врагами, с которыми вело войну Отечество Российское, именно Отечество, а не царь Пётр, хотя царь и был инициатором этой войны. Конечно, он понимал, что любой враг готов использовать всё возможное для достижения своих целей. Конечно, он понимал, что всему тому, о чём говорит враг – грош цена. Но он не мог не сознаться самому себе, что не так просто опровергнуть сказанное шведским генералом. Более того, ему самому были известны многочисленные факты, поражавшие тех, кто был близок к трону. Мало того, что царь вернулся подросшим на два с лишним вершка – это заметили многие, кроме тех, кто не хотел или не решался заметить, мало того, что приказал заточить свою супругу – царицу Евдокию – в монастырь ещё до того, как прибыл в столицу, судя по всему, чтобы она не могла увидеть и разоблачить его, так он ещё и не узнавал тех вельмож, которые провожали его в Европу, а теперь встречали в Москве, путался в дворцовых коридорах Кремля, да и говорить стал с акцентом.

Да и сам Трубецкой, когда смотрел на царя, не узнавал его. Он относил это ко времени взросления, когда порой внешность человека слегка меняется, но это было в общем-то нелепым объяснением. А ведь род Трубецких близок к трону, и сам князь Иван Юрьевич лично известен был Петру Алексеевичу, ещё в младые лета царя.

Иван Юрьевич Трубецкой, сын боярина Юрия Петровича Трубецкого и княжны Ирины Васильевны Голицыной – сестры знаменитого фаворита царевны Софьи Алексеевны, Василия Васильевича Голицына. Он часто бывал при дворе, поскольку состоял на службе царской.

Князь Иван рано лишился матери – умерла урождённая княжна Голицына в 1679 году, когда ему исполнилось всего два годика.

Род Трубецких знатен, известен на всю Россию. Породниться с ним –честь великая. Восходит род Трубецких к воинам храбрым, сложившим головы за Русскую Землю. Внук Гедемина, Дмитрий Ольгердович, князь брянский, стародубский и трубчевский, дрался с врагом на Куликовом поле, отстаивал Отечество на других рубежах и погиб в битве на Ворскле в 1399 году вместе с сыном Иваном. Князь Михаил Дмитриевич, второй по старшинству сын Дмитрия Ольгердовича, правил княжеством отца, а затем, когда настал его час уйти в мир иной, разделил княжество между сыновьями Семёном Михайловичем и Юрием Михайловичем. Род Юрия Михайловича пресёкся в 1565 году. А сыновья Семёна Михайловича продолжили династию Трубецких. Один из его потомков, Никита Романович Трубецкой по прозвищу Косой, и являлся прапрадедом пленённого шведами Ивана Юрьевича Трубецкого. А племянник Никиты Романовича, Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, участвовал кандидатом в выборах государя на знаменитом Московском соборе 1613 года. Причём, у него, как и у князя Дмитрия Пожарского, шансов занять престол было никак не меньше, чем у Михаила Романова. А потому в день выборов князей Трубецкого и Пожарского «взяли в осаду» в их собственных домах и не пустили на Собор. Это сделали представители тех сил, которые были заинтересованы в избрании Романовых. Впоследствии Дмитрий Тимофеевич Трубецкой был отправлен воеводой в Сибирь, где скоропостижно умер при загадочных обстоятельствах. Истинных руководителей Ополчения, организаторов освобождения Москвы в 1612 году быстренько отодвинули от престола и предали забвению.

Ну а князь Иван Юрьевич уже не представлял никакой опасности для царствующей династии, поскольку не являлся прямым наследником кандидата в государи Дмитрия Тимофеевича Трубецкого. Так считали сами Романовы и их ближайшее окружение, но, видно, вовсе не так думали шведы.

Предложение шведского короля явно не случайно, явно продумано в достаточной степени. Наверняка учтены все нюансы. Ведь для того, чтобы в трудные для страны времена замутить смуту, нужно к капельке правды прибавить бочку лжи, которую вылить на хорошо подготовленную почву.

Учли и родословную князя и его нынешнюю близость к престолу.

Князь Иван Юрьевич женился рано, выбрав в жёны княжну Анастасию Степановну Татеву, известного старинного и уважаемого русского рода, который на ней и оборвался. Женился рано – рано и овдовел. Умерла молодая жена в 1690 году.

К числу любителей холостых забав князь Иван Юрьевич не относился, он мечтал о хорошей, доброй семье, а потому уже в следующем, 1691 году, венчался с новой избранницей – двадцатидвухлетней Ириной Григорьевной Нарышкиной, троюродной сестрой матери царя Петра, царицы Натальи Кирилловны. Тоже ведь брак, который ещё более приблизил к царскому трону.

Через год родилась в семье первая дочь Екатерина.

Казалось бы, жить да жить. Что ещё нужно богатому и знатному молодому человеку?! По службе продвигался Иван Трубецкой быстро. Сказывалось родство с царской семьёй. Уже в 1693 году стал капитаном, а через год полковником Преображенского полка.

А ведь возвратившись шведы, несомненно, были осведомлены в положении князя при дворе. Недаром де возвратившись из европейской поездки, царь вспомнил – наверное правильнее заметить, что царю подсказали, что есть такой князь Трубецкой, верный трону. Трубецкого сразу привлекли к делам ответственным, связанным с разгромом стрелецкого восстания.

И это, как выяснилось из бесед со шведскими вельможами, было хорошо им известно…

Князь Трубецкой на волоске от смерти.

Когда грянуло восстание стрельцов, лично поручил князю Ивану Юрьевичу охрану царевны Софьи Алексеевны, заточённой в Московский Девичий монастырь. Задача не из лёгких. У стрельцов – вся надежда на царевну Софью. Не ведали в ту пору русские люди, как можно управлять страной без самодержавного государя, не признавали странные европейские институты власти.

Князь Иван Юрьевич едва не погиб при выполнении этого задания царя. Стрельцы решили освободить Софью, сделать её своим знаменем, посадить на престол российский, чтобы избавиться от странного царя – явно не от царя Петра, а от неведомого чудовища, явившегося на русскую землю из потерявшей всякий человеческий облик Европы.

Князь Трубецкой подивился царю, выглядевшему весьма и весьма странно, да и говорившему не так, как говорил прежде. Но делать нечего, надо было принимать его таким как есть. Ну и стал стеречь Софью Алексеевну самым строжайшим образом. Приказ есть приказ.

Но однажды ночью разбудил его невероятный шум. Прибежал один из стражников и сообщил о том, что стрельцы – в монастыре. Они уже освободили царевну Софью Алексеевну и теперь истребляют стражников, подчинённых князю.

Князь заперся в келье, впрочем, не слишком надеясь на то, что удастся отсидеться. Ожидая расправы, думал-гадал, каким таким образом удалось стрельцам в монастырь ворваться. Лишь потом стало известно, что они незаметно сделали подкоп, причём вывели его точно под караульное помещение, в котором находились солдаты. Проломив пол, они перебили караульных и, легко отыскав келью, где была заперта Софья Алексеевна, освободили её.

Настала пора добраться и до него, начальника охраны.

Спасло чудо. Среди стрельцов оказался один из бывших подчинённых князя Ивана Юрьевича по службе, причём был он обласкан князем и вполне доволен прежней своей службой под крылом его. Быстро смекнув, кого ищут его соратники-стрельцы, он сумел найти способ спасти князя Трубецкого.