Тем не менее, он все-таки был здесь. Он объяснил, что сделал это главным образом для того, чтобы жена от него отстала и потому что слышал, что я врач, который работал с военнослужащими. Он служил и был уверен, что я не загребу себе денег за какие-нибудь очередные таблетки. У меня было около двадцати минут, чтобы ответить на его вопросы и понять, смогу ли я помочь ему. Я начал с того, что не существует простого решения, но он это уже знал, и вдруг меня осенило: я говорил это потому, что он был совсем не такой, как Норма, и я сам тоже не ожидал, что он поправится. Я просмотрел список его назначений, туда входили анальгетики, нестероидные противовоспалительные препараты, такие как аспирин и ибупрофен, мышечные релаксанты, антидепрессанты, хиропрактика и инъекции. Одни советовали ему просто пойти домой и отдыхать, другие – встать с кровати и стать активнее. Третьи прописывали регулярные упражнения и физиотерапию. Он даже обращался к хиропрактику. К счастью, ему не рекомендовали тракцию позвоночника, что противопоказано пациентам с болями в спине, хотя еще несколько десятилетий назад ему бы назначили такое лечение. Его окончательно отвратил от врачей визит к психиатру, который сказал, что все «было в его голове» и лечил Билла от депрессии (которой, как он считал, у него точно не было), а в итоге рекомендовал не приходить, пока Билл сам не захочет вылечиться. «Вот мерзкий тип, – сказал он мне. – Как будто мне хочется чувствовать боль!»

Очень многие пациенты, как Билл, страдают от болезней костно-мышечной системы. Боль в спине – самое распространенное их последствие, которое заставляет людей обращаться к врачу и составляет около 8 % всех посещений в год. Она наблюдается у 70 % всего взрослого населения в течение жизни и является главной причиной ограничения активности. Для США это обходится в сумму около 100 миллиардов в год. Невозможно измерить цифрами, насколько это нарушает нормальную жизнь людей, как, например, в случае с Биллом и его несостоявшейся поездкой к внукам. Обычно такие пациенты лечатся по-разному, врачи выписывают им всевозможные препараты. Билл пришел ко мне, потому что жена заставила его спросить про иглоукалывание, но сам он не верил в это.

«Док, – спросил он, – стоит ли мне пробовать иглоукалывание? Это эффективно или нет? Мне придется платить за него, потому что это не покрывается страховкой. Нужно ли мне тратить силы, время и деньги? Стоит ли мне поверить в это?»

Это был справедливый вопрос, и я должен был ему достойно ответить. Но я не был уверен, что смогу.

Иглоукалывание может стимулировать мозг к выработке обезболивающих, так называемых опиоидных пептидов. Это наблюдается даже у животных и заставляет нас думать, что результат есть. Исследования эффективности акупунктуры при болях в спине по сравнению с другими видами лечения, такими как таблетки или физиотерапия, показывают, что оно действительно работает. Но также помогает и фальшивое иглоукалывание, что заставляет нас делать выводы о действенности эффекта плацебо. Но недостатков, кроме затраченных времени и денег, у него не наблюдается, как и в случае с витамином для Нормы. Поэтому я посоветовал Биллу попробовать и затем решить, действует ли лечение. Я старался сохранять сдержанный нейтральный тон голоса, стараясь не подавать виду, что надежды было мало. Скорее, я преподносил это, как личный эксперимент. Кажется, Биллу понравилась моя манера разговора и то, что я не вставал на сторону этого вида терапии, как его жена, и мог быть объективным.

Я направил его к тому специалисту по акупунктуре, которого знал и которому я доверял. После восьми процедур его боль не утихла, и мы оба решили, что продолжать не было смысла. Но, хотя мы отказались от иглоукалывания, я не собирался отказываться от Билла. Я спросил его, не хотел бы он попробовать другие виды лечения, и он согласился, заметив, однако, что он не питает иллюзий.

На рентгеновском снимке было видно, что в нижней части позвоночника у него имеется стеноз позвоночного канала. Поэтому я предложил ему обратиться к хирургу. Билл воспринял это, как всегда, скептически. Ему не нравилась идея лежать на операционном столе, и к тому же несколько его друзей перенесли операции, которые не принесли никаких результатов, а кому-то даже стало хуже. Поскольку Билл испробовал практически все возможные варианты, включая интенсивную физиотерапию, он, нехотя и отрицая возможный положительный результат, введение цементообразной субстанции в тело его поврежденного позвонка. Он считал, что это менее опасно, чем операция с разрезанием.

Эффект не заставил себя ждать. Три недели спустя боли почти прекратились, чего не случалось ни разу за последние несколько лет. Они с женой сразу же сели в машину и проехали десять часов, чтобы увидеться с внуками, и были очень счастливы. Поскольку Билл не поддавался внушению и не рассчитывал на выздоровление, я сделал вывод, что «настоящее» лечение – это то, которое действует даже на тех, кто не верит. А для доверчивых людей подходит и плацебо.

Я был неправ. В 1995 году я собрал небольшую группу исследователей в НИЗ (Национальном институте здоровья), которая изучала вопрос, почему плацебо действовало на одних людей и не действовало на других. Мы хотели понять, почему нейтральное вещество, как, например, раствор сахара, соли или просто дистиллированная вода, не имеющее никакой ценности как лекарство, могло быть эффективным, и как часто такое могло происходить. Этот вопрос был поднят в 1995 году в статье о плацебо доктора Генри Бичера в журнале Американской медицинской ассоциации. Бичер отмечал, что около трети всех результатов в медицине были возможны благодаря плацебо-ответу. На конференции в 1995 году профессор Дан Моерман, антрополог из университета Мичигана, обнародовал открытие, которое поразило всех присутствующих. Он собрал данные со всего мира, которые полностью опровергли аргументы Бичера, веру всей медицины и мою в то, что Норма и Билл поправились по разным причинам – первая из-за доверчивости, а второй – из-за эффективности лечения.

Профессор Моерман обнаружил, что результат определенного вида лечения может варьироваться от 0 до 100 % даже при одном и том же заболевании и виде лечения – в зависимости от обстоятельств и культурных особенностей пациента. К примеру, одно из исследований включало в себя 117 экспериментов с плацебо при терапии язвы желудка в разных странах. Эти эксперименты доказали, что одинаковое лечение плацебо (таблетка сахара) имело разные эффекты в зависимости от страны. Процент эффективности в Германии, например, был высоким, в Нидерландах или Дании – низким, а в Бразилии почти никто из пациентов не вылечился от язвы при помощи плацебо. Разные результаты были получены в зависимости от страны, обстоятельств, процедуры лечения и взглядов больных. Другими словами, культурный контекст влиял на мнение пациентов, а оно, в свою очередь, подталкивало биологические процессы, течение болезни и создавало эффект терапии. Выводы были очень необычными. Например, в Германии пациенты с повышенным давлением, принимавшие плацебо, выздоравливали редко в отличие от больных с язвой. На самом деле, восприятие и обстоятельства проведения терапии имеют намного большее значение для результата, чем компоненты самого лекарства. Например, инертное вещество в качестве обезболивающего действует эффективнее, если вводить его уколом, а не в виде таблеток; действеннее давать лекарства в больнице, а не дома, особенно когда это сопровождается комментариями уверенным врачебным тоном, а не скептическими или нейтральными замечаниями. Иглоукалывание работало лучше, если пациент жил ближе к Китаю, поскольку там оно хорошо развито и широко распространено. Могу предположить, что хирургические вмешательства результативнее на западе, хотя такого исследования еще проведено не было. Кажется, что степень излечимости человека зависит не столько от внушаемости и взглядов конкретного пациента, сколько от общего мнения культуры и той обстановки, которая настраивала пациента на лечение.