- Если мы начнем обсуждать это сейчас, я забуду про работу, а у тебя, наверное, своих дел полно.

- Ты что-то вспомнила. – Догадался он, ответом послужил молчаливый кивок, заставляющий его хмыкнуть. – Вот как. И давно?

- Утром, когда на кухне сидела. – Девушка открыла непонятную для мужчины программу, быстро вбивая необходимые параметры и садясь в рабочее кресло. Рука, сжимавшая ручку, лишь изредка отрывалась от планшета, на цифровом полотне появлялись четкие линии человеческого силуэта и одежды. Она умолчала о том, что лежала на полу, задыхаясь от собственных слез, не понимая, что с ней происходит, пока маленькая девочка внутри нашептывала ей истории о своем детстве. Этот обиженный голос вызывал в ней массу противоречий. Обида ребенка внутри Ёми была на саму себя, на то, что забыла свои яркие воспоминания, держа смерть отца главным воспоминанием в своей голове. Харуки обжигали те моменты, что проносились перед ней. Слишком яркие и живые, стоило только руку протянуть, чтобы коснуться тех детей. Лохматый Мадара, и вечно смеющейся Хаширама. Вот они мстят её обидчикам, вот учат её обороняться, Учиха ставит маленькой девочке удар, понимая, что не всегда будет рядом с ней. Вот дети постарше делают ей комплимент, когда она впервые надевает на прогулку сиреневую юкату, нервно сжимая ткань. Вспоминает радостный взгляд мамы, которая была на её стороне, не смотря на то, что отец был недоволен её друзьями, пусть даже и из выдающихся кланов и поэтому строго наказал её старшему брату следить за ней. Она вспоминает прощание и все окончательно встает на свои места. Она лежала там, сдерживая вой, вцепившись тонкими пальцами в волосы, пока в пепельнице тлела сигарета. Это не нужно никому знать, это только её дело, но она не могла не поделиться с ним. И он сам понимал это. Девушка уже находилась в своем мире, не заметив, как Учиха приблизился к ней, едва касаясь губами её волос, на что она даже не обратила внимания, продолжая рисовать. Что ж, если она хотела поговорить с ним, то, он не имел никакого права запретить ей. Ёми и так заставила себя все вспомнить под натиском мыслей о Мадаре. Он незаметно вышел из её комнаты, закрывая за собой дверь и направляясь к себе, где его уже ждал договор.

***

Харуки поджала ноги, рассматривая пальцы на ногах. Они ей никогда не нравились – казались слишком маленькими, кривыми и с проблемными ногтями. Она пошевелила ими, сжимая и разжимая, пока уставший Учиха делал чай на двоих.

- Итак. – Кротко сказал он, поставив перед ней кружку и сел на деревянный стул напротив, устало проводя ладонью по лицу и убирая косую челку, что скрывала половину лица. Надо бы расчесаться. Ёми по-прежнему продолжала молчать, словно забыв о существовании мужчины, теперь её волновали пальцы на её ногах. Он слишком громко кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание. На удивление, она медленно подняла на него взгляд, удивленно рассматривая мужчину перед собой. – Ты хотела поговорить. – Напомнил он, снисходительно одарив её взглядом. Она открыла рот, но не издала ни звука. Неужели забыла?

- Почему ты сдержал свое обещание? – Он выдохнул, сдерживая себя, чтобы не закатить глаза. Только не эта пластинка.

- Я Учиха.

- Спасибо, что напомнил, но как оказалось, у меня нет проблем с памятью. – Едко ответила, едва не засмеявшись. Учиха равнодушно посмотрел на неё, находя поверхность обеденного стола гораздо интереснее, чем его собеседница.

- Если Учиха дал слово – он не имеет права от него отказаться. – Как-то мрачно было сказано, слишком безысходно и в этот момент, у Харуки что-то оборвалось внутри, но она этого не понимала. Не понимала этой интонации. А Учиха не понимал, почему она не видит очевидного.

- Я могу дать тебе такое право. Я избавляю тебя от твоего обещания. – Она оставалась внешне спокойной, но внутри нарастала буря, которая, казалось, была готова разрушить все. Черт бы тебя побрал, Мадара! Она уже ненавидела это имя, что вызывало в ней сразу коктейль из эмоций и чувств. Она уже не его девушка, пусть даже временная, она вновь просто соседка, именно так сейчас были расставлены позиции в её мыслях.

- Замолчи. – Угрожающе начал он, сжимая до белых костяшек свою кружку с горячим чаем. Она не могла так говорить, она ведь тоже что-то испытывала и это давно уже выходило за рамки того обещания, что он дал в детстве. – Просто заткнись, Харуки, ты сама не знаешь, что говоришь. – Он встал со своего места, обходя стол, поставив колено на мягкую обивку этого чертового кожаного дивана и склоняясь над Ёми. Альбинос смотрела на него и не понимала. – Я. Тебя. Блять. Люблю. И. Это. Мое. Решение. Заботиться. О. Тебе. – Делая длинные паузы, уже на грани, проговаривал он, повернув к себе девушку. Она не понимает его чувств. – Я же сказал тебе вчера, что теперь я не исчезну из твоей жизни. – Прерывистое дыхание возле её уха не могло не напрягать. Сейчас она сама себе напоминала загнанного в угол зверька. Не так она себе представляла признание в любви. Учиха тоже не особо хотел, показывать себя именно в таком свете, но Харуки его взбесила двумя предложениями. Это еще уметь надо, бесить Учиха, а тут врожденный дар. – Когда ты отвергла меня в детстве, я был слишком самонадеян, упрям и горд. Я смотрел тебе вслед, зная, что мы еще раз встретимся и тогда я точно завоюю тебя. Упрямую, гордую, с этими отвратительными хвостиками. И обещание я давал осознано, понимая, что я уже безнадежно влюблен. Я, черт бы тебя побрал, живу с этим уже семнадцать лет. Меня не устраивают отношения на время и секс без обязательств. Я был готов убить тебя, в то утро, когда объяснял тебе правила, когда понял, что ты не только не помнишь меня, так я тебе еще и не интересен. – Он уже рычал, все сильнее и сильнее склоняясь над ней. Она молчала все это время, задумавшись над его словами. Вновь в прострации, не замечая, как он ударил по стенке, не зная о том, что он готов приковать её, запереть, лишь бы удержать возле себя. Она вдохнула воздух, задерживая дыхание.

- Ты мне не безразличен, Учиха. Но… - Брюнет окончательно съехал с катушек, требовательно впиваясь в её губы. Она не сопротивлялась, позволяя аккуратно положить себя на этот диван. Она отвечала ему, проводя своей маленькой ладошкой по его волосам и путаясь в них пальцами. Рука едва там не застряла безнадежно. Как и сама девушка, что застряла в противоречивых чувствах к человеку, что возвышался над ней. Его руки исследовали тело девушки, очерчивая изгибы её талии, бедер, чувствуя, как Ёми поддается на эти незамысловатые ласки. В голове Мадары крутилась одна и та же мысль – он ей небезразличен. Отрывается от неё, понимая, что хочет продолжения, но не здесь, не на кухне. Но она не закончила предложение. Он садится рядом с ней, ударяясь затылком о стену и прикрывая глаза.

- Но? – Она кивнула, улыбаясь. Тепло улыбаясь, словно с самого начала знала, к чему все шло.

- Но я забыла, что хотела сказать. – И Мадара смеется. Басисто, громко, а она вторит ему. Они оба не в себе.

Изуна приходит домой поздно, Изуна тоже не в себе, Изуну достал отец, который несколько дней копал под возлюбленную Мадары. Но ничего не нашел. Ни одного компромата, ни одной фотографии, что смогла бы очернить её доброе и светлое имя. Отличница в школе, староста, не раз выдвигалась на роль президента студенческого совета в старшей и средней школах, но постоянно отказывалась. Не любит она людей и не замечает, как люди любят её. Учиха разувается, прислушивается. Тихий женский смех из комнаты девушки. Басистый шепот его аники. Он самозабвенно улыбается. Лед тронулся, а вместе с ним тронулась и сама парочка. И ему здесь больше делать нечего, поэтому Учиха достает свой мобильный, заказывая билет на поезд. Пока они заняты друг другом, ему нужно уехать. Его неуравновешенный брат в надежных руках.

***

Харуки просыпается в чужих объятьях и теряется от неожиданности. Вновь ничего не было, они провели весь вечер и большую часть ночи за разговорами, просмотром иностранных фильмов разных жанров. Уснули в домашней одежде, на её кровати. Она взглянула на Учиха. Волосы были собраны в хвост на затылке, лицо настолько спокойное и умиротворенное, что даже не верилось, что именно этот человек вчера скалился, признаваясь ей в любви. Может она его тоже любит? Нет, такого она не скажет. Пока что.