- Ты еще мне автобиографию составь и пришли по почте. Учи…Мадара, так не знакомятся, ни на первом свидании, ни на тридцатом. И если я захочу послушать историю о твоем увлекательном детстве, то поверь, я задам вопрос тебе или твоему брату. Я думаю, что у него много компромата на тебя.

- А, так ты была на свиданиях? – В глазах Учиха мелькнул нехороший огонек, от которого становилось не по себе. – И сколько же парней у тебя было, Ёми? – Она вздохнула, дергая плечом.

- Пять парней. Дальше поцелуев ни с кем не зашло. А у тебя? - Официант поставил перед каждым чашку с кофе и удалился, поклонившись. Мадара усмехнулся.

- Как таковой девушки не было. Я встречался только для разрядки. – Ёми смутилась. – Мне больше интересно, почему же ты ни с кем так и не переспала, раз были возможности?

- Для меня разделить с кем-то ложе очень ответственный шаг. Который я не могу преодолеть. В голове возникает красная вывеска, запрещающая и отталкивающая. И я разрываю связи. – Она прикрыла глаза, вновь представив эту табличку, на которой было выведено “Не смей”. Харуки замолчала на несколько минут, помешивая латте, но, не собираясь его пить.

- А если бы я предложил себя, как твоего партнера? – Абсолютно серьезно произнес мужчина.

- Мадара, что ты видишь на моем лице?

- Ну, испуг, легкая асимметрия, немного тонального крема. – Невозмутимо и уверенно. Он вновь откинулся на спинку, закидывая ногу на ногу.

- Это называется удивление, а не испуг. Ты только на первом свидании, запомни еще одно правило – на что-то надеяться ты можешь только после третьей встречи. – Он хмыкнул, доставая из кармана брюк сигареты. Становилось интересно.

- Ты хочешь сказать, что подумаешь над моим предложением, если будет еще два свидания? – Прикурил, держа фильтр сигареты зубами. Сделав затяжку, мужчина усмехнулся, вновь начиная говорить. – Шантаж. – Протянул он, рассматривая её улыбку, после чего протянул девушке пачку и зажигалку. – Тогда вернемся к этому вопросу на третьем свидании, если откажешься, то у меня еще пять желаний. – Напомнил он. Ёми закатила глаза, делая затяжку.

- Какой твой любимый цвет?

- Красный. А у тебя сиреневый. – Он сделал вид, что не замечает её удивленного взгляда. Она этого не проговаривала. Вроде бы.

- У тебя были домашние животные? – Мадара с явным сарказмом посмотрел на Ёми. Она вспомнила. – А, точно, домашний лис. И как?

- Что как? – Он точно издевался.

- Как звали?

- Курама. Такой большой, агрессивный был, когда его будили, и постоянно приносил во внутренний двор дома мелкую живность. Отец уток разводить пытался, так Курама всем прокусил глотки, но ни одну не съел. Подарил мне, чтобы я не голодал.

- Ужас. – Мадара кивнул, спрашивая девушку о животных, что были у неё. – У меня аллергия на шерсть.

- И только на шерсть? – Он сомнительно поднял бровь, уже зная ответ.

- Ещё на пыльцу. С одним парнем я рассталась, потому что он принес белые лилии на первое свидание. – Учиха не понял, что плохого в лилиях. – Это похоронные цветы.

- А разве они не означают невинность и чистоту? Я, кажется, начал забывать язык цветов. – Мадара с сомнением посмотрел на Харуки, но она кивнула, подтверждая его слова. – Так почему же похоронные?

- Когда хоронили моего отца, люди несли к могиле белые лилии. – Учиха замолчал. Этой информацией он точно не владел.

- Соболезную. – Но Ёми махнула рукой, произнеся, чтобы он не обращал внимание. Как полагает настоящему джентльмену, он сделал вид, что не обратил своего внимания на то, как альбинос смахивает слезу. Она вновь улыбнулась, и Мадара задал следующий вопрос.

- Что для тебя значит вторая половина? – Харуки сделала затяжку, задумчиво выдыхая дым. Она молчала несколько минут, формулируя свою мысль, облекая её в слова, а те в свою очередь, во фразы.

- В Японии больше ста двадцати миллионов жителей и чтобы найти свою вторую половинку общество тебе дает примерно тридцать лет. Еще тридцать лет вы совместно живете и воспитываете детей. И как раз в этот период начинаются сомнения. А мой ли это человек? А может быть, мне стоило тогда начать встречаться с тем одноклассником или одноклассницей, ведь мы идеально подходили друг другу? Начинаются скандалы, ссоры крики, непонимания, и обычно развод. И что ты имеешь? Прожитую жизнь наполовину и отсутствие человека, рядом с которым ты будешь счастлив. И ты продолжаешь поиски, но выставляешь требования для того, своего единственного, настолько суровые, что он или она смотрит на тебя и думает: а зачем ты мне вообще такой требовательный? И только лет в девяносто, разглядывая размытые лица своих несчастливых и травмированных от твоего развода детей, их внуков, что мысленно поставили себе цель не стать таким ничтожеством как ты, прикованным к кровати с капельницей, ты понимаешь: эй, а ведь я должен был жить для себя, в свое удовольствие. Я мог реализовать столько планов, достигнуть своей цели, но я поддался влиянию общества, что мне нужна семья и дети. После чего ты передаешь эту мудрость своим детям, которые решили, что ты совсем выжил из ума и умираешь, оставляя после себя лишь смутные воспоминания. Всё. Жизнь кончена. И самое страшное, что твоя следующая жизнь не помнит всех твоих ошибок и вновь наступает на те же самые грабли. Колесо Сансары в действии. Поэтому я не хочу искать свою вторую половинку, я появилась на этот свет существом не распиленным, и хотелось бы его так же и покинуть. А будет ли рядом человек, способный поддержать меня или же нет, это уже другая история. Хоть иногда и хочется, чтобы рядом был человек, который поддержал бы, помог, хотя бы словом, но тратить на его поиски всю жизнь я не стану. – Она выдохнула, опустив голову. Мадара напряженно смотрел на стену позади Харуки, думая над каждым словом, сказанным девушкой. Сомнений не было, она говорила про только один вариант развития событий, хоть таких было сотни, но даже в этих словах была доля смысла. Он даже не догадывался до этого момента, как мало знал о своей подруге и соседке. Его рука стряхнула с тлеющей сигареты пепел в пепельницу, после чего мужчина подумал и потушил тихого убийцу, начиная при этом говорить, наблюдая за взглядом холодных голубых глаз.

- Знаешь, Харуки, Учиха если делают свой выбор, то делают они его навсегда. Таков закон нашего клана. И даже если через несколько лет супруги возненавидят друг друга, как ты сказала, начнутся ссоры и скандалы, они не смогут расстаться, как в других семьях. Они будут вместе. Навечно. Пока смерть не разлучит их в прямом смысле. Не будет выбора, будет лишь одно согласие в самом начале. Даже не смотря на ненависть, что будет выжигать их изнутри, супруги обязаны поддерживать друг друга, обязаны произвести на свет наследника. Они могут даже спать в разных комнатах, но при этом не могут завести себе любовников или любые другие связи на стороне. В нашем клане это становится клеймом позора и ни одна ветвь Учиха не желает себе такой участи, поэтому супруг или супруга выбираются настолько тщательно, что становится тошно. Я не хочу, чтобы моя жена меня возненавидела, потому что у неё не будет полной свободы действий.

Мадара поставил перед собой руки, сцепленные в замок и замер, разглядывая пенку на поверхности своего кофе. Он сказал все, что хотел. Пара замолчала, продолжая сидеть в кафе, думая о своих вещах. Ёми дернула рукой, словно что-то вспомнила.

- Мадара. – Тихо позвала она брюнета. Он поднял взгляд, не меняя положения своего тела, и она столкнулась с этими чарующими, гипнотизирующими глазами. Сейчас, хоть было плохо видно, но она разглядела в этом обсидиановом цвете расширенные зрачки мужчины.

- Я слушаю. – Властно произнес, словно уже знал вопрос, который она задаст.

- Почему именно я? – Он выдохнул. Именно этот вопрос он и ждал от девушки на протяжении всего вечера.

- Я обещал заботиться о тебе.

- Кому? – Харуки напряженно вглядывалась в черный омут его глаз. Он не размыкал руки, продолжая сидеть так же неподвижно.