– Это ложь! – под градом обвинений я поначалу опешил, но затем разозлился и подскочил с кровати, сжав кулаки. – Это всё неправда! Я никогда! Да я…
– Правда это или нет, будет разбираться следствие, если, конечно, до этого дойдёт. – Моя вспышка ничуть не смутила Мочинского. – Однако, если ты продолжишь обвинять госпожу Терентьеву, у меня просто не будет другого выхода, кроме как передать показания твоих коллег в следственный комитет. Я и так с трудом убедил Дмитрия Степановича не подавать заявление, пока сам во всём не разберусь, но если ты не настроен сотрудничать, я умываю руки. Напишу рапорт, и пусть тобой полиция занимается.
– Но я ни в чём не виноват… – угрюмо буркнул я, чувствуя, как проходит запал злости и меня начинает морозить. – Я ничего такого не делал.
– И я тебе верю, – вновь натянул улыбку на морду нюхаль. – Наверняка твой начальник просто пытается тобой прикрыться, вот и приказал дать такие показания. Сам накосячил, ни инструктаж толком не провёл, ни эвакуацию нормально организовать не смог, вот и ищет козла отпущения. Но, понимаешь, незнание закона не освобождает от ответственности. Ты в журнале по технике безопасности расписался? Расписался. Теперь сам себе злобный Буратино. Вопрос в том, по какой статье пойдёшь. Одно дело просто нарушение инструкций гражданской обороны, а преступная халатность с угрозой для жизни – это совсем другое, согласись.
Я без сил откинулся на кровати. По словам инспектора, всё выходило правильно. Когда я устраивался, Андрей Иванович действительно давал расписаться в нескольких журналах по технике безопасности, правда, никакого инструктажа не проводил. Отмахнулся, мол, на кухне тебе делать нечего, а за всё остальное отвечает он сам. Бумажки же все эти чистая формальность, чтобы проверки не докапывались. Мог он свалить всё на меня? Да запросто! Точно так же и Ростик с другом вполне способны были дать на меня показания, особенно если им намекнули, что именно нужно.
Вот и получается, что куда ни кинь, я получаюсь виноватым. А уж в возможность выиграть суд у богоборца и главы строительной корпорации… да чего уж там, надо говорить прямо, главы древнего аристократического клана, насчитывающего больше двухсот лет истории, нереальна. Меня даже слушать никто не стал бы, даже если бы записи с камер сохранились. Мало, что ли, историй ходит в сети о том, что случалось с теми, кто переходит дорогу кланам. А меня они раздавят и не заметят. Так что, наверно, стоило согласиться на предложение нюхача, но что-то скребло на душе, не давая сказать «да».
– Я… я могу подумать? – сглотнув слюну, чтобы смочить пересохшее горло, промямлил я, – Просто всё так быстро. Я только в себя пришёл, и тут на тебе. У меня ещё голова толком не работает.
– Думаешь, если будешь тянуть, что-то изменится? – Мочинский насмешливо взглянул на меня, и в глубине его глаз я увидел презрение. – Но ладно. Я схожу выпью кофе, а то позавтракать не успел, а ты подумай. Большего предложить не могу.
Инспектор вышел, а я растёкся по кровати, словно амёба. Мыслей просто не было. Отсрочку я попросил просто потому, что не знал, что ещё сделать. Писать чистосердечное признание не хотелось до зубного скрежета. Вот просто рука не поднималась. Вроде нюхач всё правильно говорил, но что-то в нём вызывало у меня стойкое отвращение. Ну не верил я в добрые намерения постороннего человека. Может, я и деревенский, но уж не совсем валенок, и жизнь немного знаю. Жаль только, выхода из ситуации я просто не видел. И позвонить посоветоваться было не с кем, да и телефона у меня не имелось. В итоге, когда вернулся Иннокентий Сергеевич, я так и лежал на кровати, пытаясь найти хоть какое-то решение.
– Итак, ты подумал? – с ходу взял быка за рога Мочинский. – У меня больше нет времени возиться с тобой. Или подписывай явку с повинной, или я передаю дело в следственный комитет, и дальше они уже будут с тобой работать. Кстати, в КПЗ у тебя будет много времени на размышление, правда, только если сокамерники попадутся нормальные, но это как повезёт. Бывают отморозки, что…
– Хорошо, я всё напишу, – убитым голосом перебил я инспектора. – Есть ручка и бумага?
– Обижаете. У меня уже всё подготовлено, – расплылся в улыбке нюхач. – Вот прочитай и подпиши. Я знал, что ты окажешься разумным парнем, поэтому постарался тебе помочь.
Я взял несколько листов, отпечатанных на принтере, и принялся внимательно изучать, что там написано. Выходило, что всё произошло из-за моей неопытности и некомпетентности. Мол, перепугался и, не отдавая отчёта в своих действиях, не дал Терентьевой покинуть помещение во время тревоги, после чего мешал её битве с упырём. На этом месте я не выдержал и ехидно хмыкнул. Похоже нюхачу неплохо заплатили, раз он вписал такую реальную лажу. Но мне было не с руки поднимать бучу и ссориться со стоящим за ним кланом богоборцев. Выиграть я с этого ничего не смогу, зато нажить проблем запросто.
– Ну, вроде всё правильно. – Несмотря на то, что я принял решение, уверенности в нём у меня не было. – Тут подписывать?
– Да, на каждой странице роспись с расшифровкой, – принялся показывать Мочинский: – И на последней от руки фразу «С моих слов записано верно».
Я в последний раз вздохнул и, примостив листы на тумбочке, начал карябать ручкой, но успел расписаться только на первом листе, как дверь в палату открылась и на пороге показалась молодая и довольно симпатичная девушка, тут же нахмурившаяся, увидев изменившегося в лице Мочинского.
– Что здесь происходит?! – холодный, лишённый эмоций голос разнёсся по палате, а посетительница в два шага оказалась возле меня и ловко схватила бумаги, быстро просматривая их содержимое. – Иннокентий Сергеевич, это как понимать?!
– Всего лишь помогаю молодому человеку разобраться с проблемами, – взял себя в руки инспектор и натянул на морду вежливую улыбку, хотя выглядела она скорее как оскал. – Исполняю свой долг, так сказать.
– Подсунув эту филькину грамоту? – потрясла бумагами девушка, а затем разорвала листы на четыре части и швырнула в мусорное ведро. – Я никогда не лезла в работу вашего отдела, закрывала глаза на многочисленные факты поборов, однако сейчас вы перешли черту. Мне плевать, сколько вам заплатили Терентьевы, но если я ещё раз увижу вас рядом с моими подопечными, вы отправитесь прямиком в службу собственной безопасности. И, клянусь, я приложу все усилия, подниму все связи, чтобы оттуда вы уехали прямиком на зону. Это понятно?
– А вы не слишком круто взяли? – По побледневшей роже Мочинского было видно, что угрозы девушки не пустой звук, однако он пытался храбриться. – Не боитесь надорваться?
– Ты, кажется, не понял, – девушка улыбнулась, но мне показалось, что в палате резко похолодало. – Далеко не все идут в бюро, чтобы обирать несчастных предпринимателей. Большинство из нас знает, насколько опасны боги и их посланцы. Если хотя бы одному удастся вернуться, человечество умоется кровью. Но такие, как ты, тараканы, лезущие изо всех щелей и только и думающие, как бы чего урвать, мешают нам работать. И нет, я не боюсь раздавить парочку-другую насекомых. Так что не становись у меня на пути.
Окончательно спавший с лица Мочинский молча вскочил со стула, подхватил папку и кинулся из палаты. Я же проводил его взглядом и грустно вздохнул. Честно говоря, я бы предпочёл общество нюхача. Его мотивы я хотя бы частично, но понимал. А вот что нужно этой психованной девице, от которой так и веет холодом, было совершенно неясно. И мне это не нравилось.
– Прошу прощения за эту сцену, – тем временем девушка словно ожила, вырубила «холодильник» и, мило улыбнувшись, села на ещё не успевший остыть после бегства инспектора стул. – Конфликт внутренних интересов, так сказать. Больше подобного не повторится.
– А зачем это нужно было Терентьевым? – сам не знаю почему, я вдруг задал этот вопрос, хотя собирался спросить совсем другое.
– Тут всё просто, – отмахнулась девушка. – Статус богоборца даёт весьма значительные привилегии. Поэтому для старых родов обычная практика объявлять всех детей пробуждёнными. Натянуть способности на ранг F несложно. Там помогли, тут глаза закрыли. Бюро обычно не свирепствует, потому как даже если какой-то конкретный мальчик или девочка оказываются лишёнными дара, то их дети вполне могут быть весьма высокого ранга. Вот только многие стали забывать, что вкупе с правами идут и обязанности. Ольга как раз из таких. Дара у неё нет, от слова совсем, но Бутурлин кого надо подмаслил, где надо лизнул и пробил дочке низший ранг. Тем более она чуть ли не с рожденья с третьим наследником Терентьевых обручена. Никто и не ждал от неё подвигов, однако она умудрилась серьёзно накосячить. Вот муж с папой и подсуетились. Быстренько заплатили Мочинскому, чтобы тот развёл тебя на чистосердечное признание.
