Ким Хэон – старшеклассница, погибшая в 18 лет

Ким Таон – младшая сестра Ким Хэон

Юн Тхэрим – одноклассница Ким Хэон

Санхи – одноклассница Ким Хэон и подруга Ким Таон

Син Чончжун – подозреваемый в убийстве Ким Хэон

Хан Ману – свидетель по делу об убийстве Ким Хэон, а затем – подозреваемый в убийстве

Я рисую в воображении сцену, много лет назад происходившую в комнате для допросов одного полицейского участка. Это не значит, что я все выдумываю. Но я и не наблюдала допрос собственными глазами, так что не знаю, как сказать правильнее. Моя мысленная реконструкция строится на свидетельствах подозреваемого, которыми он позже со мной поделился, на некоторых уликах, а также на личном опыте и дедуктивных догадках. Меня интересует не только этот допрос. Уже более шестнадцати лет я дотошно перебираю и подгоняю друг к другу все детали и обстоятельства «дела об убийстве школьной красавицы», как его называли. Подробности преступления так глубоко отпечатались в моей памяти, что порой возникает мучительное ощущение, будто все это я видела или даже испытала сама. Воображение может причинять такую же боль, как и реальность. Нет, даже большую, поскольку над воображением не властны ни время, ни расстояние.

Десять с лишним минут старшеклассник сидел в комнате для допросов в полном одиночестве. Кроме стола и четырех стульев, в комнате больше ничего не было. На стенах не висели картины, на столе не стояли ваза или пепельница. Некоторые люди выглядят неуклюжими, даже когда ничего не делают, и юноша был одним из таких. Он сидел в неестественной позе, глаза затуманены, как если бы собирался заснуть. А может, просто от того, что не на чем было остановить взгляд. Словно камера, которой не на чем сфокусироваться.

Вошел следователь и уселся напротив парня. Глаза последнего слегка прояснились.

– Хан Ману!

Голос негромкий, но тон недружелюбный. Таким тоном классный руководитель или директор школы вызывают учеников перед тем, как наказать. Такая манера подразумевает враждебность, это задело юношу. Я думаю о злой иронии судьбы. Дело в том, что в школе никто не обращался к Хан Ману по имени – по крайней мере, в обычном смысле.

У него было несколько прозвищ, по-детски жестоко коверкавших имя, но самое известное появилось благодаря песне «Половина тысячелетия». Ее первые слова были созвучны имени Хан Ману, чего одноклассники не могли не заметить. Стоило слегка изменить произношение, и плач о мире, полном страданий, превращался в воззвание к Хан Ману. Школьники находили это очень смешным, и со временем забылись все прежние прозвища – его имя произносили, растягивая гласные на манер исполнителя песни: Хаан Манууу. Мне не довелось сталкиваться с ним до происшествия – когда я только перешла в старшие классы, он уже учился в выпускном. Однако я помню, как в школьном коридоре время от времени раздавался протяжный вскрик, зовущий Хан Ману и насмешливо подражающий печальному мотиву песни. В тех гротескных подвываниях мне никогда не слышалось ничего зловещего. После происшествия они прекратились. Никто больше не хотел и не мог обращаться к Хан Ману.

Мысленно я иногда называю его так, как одноклассники. Это стало моим способом вопрошания о смысле жизни. Не в философском плане, а в самом что ни на есть прикладном. Была ли хоть крупица смысла в жизни Хан Ману? Я так не думаю. Не каждое существование наделено смыслом. Хан Ману, моя сестра, я сама. Как бы я ни искала, сколько бы ни старалась, не могу найти ответа, зачем мы появились на свет. Наши жизни – лишь случайное начало и случайный конец, вот и все.

Следователь предупредил парня, чтобы тот внимательно слушал, и стал объяснять, что этот допрос отличается от предыдущего, что надо давать хорошо обдуманные ответы, иначе ситуация грозит обернуться не в пользу Хана. Старшеклассник не отводил взгляда, но его лицо оставалось непроницаемым. Он всегда медленно соображал, однако почувствовал, что в следователе появилась угроза, какой не было в первый раз. Следователь был слишком возбужден, а возбужденные люди пугали Хана.

– Хочу уточнить твои прежние показания, – постукивая авторучкой по столу, начал детектив. – Около шести часов вечера 30 июня 2002 года, направляясь по адресу доставки на скутере, ты обогнал машину, за рулем которой находился Син Чончжун. Верно?

– Не совсем.

– Не совсем? – Уткнувшийся в бумаги следователь исподлобья взглянул на свидетеля. – С твоих слов записано именно так.

– В то время я уже доставил еду и возвращался. По дороге обратно, а не туда.

Следователь опять опустил взгляд. Для него разница явно не имела значения.

– Почему тогда здесь написано по-другому?.. Хорошо, возвращаясь после того, как доставил заказанную еду, ты обогнал машину, за рулем которой находился Син Чончжун. Теперь верно?

– Да.

– Какой модели была машина?

– Что?

Следователю показалось, парень намеренно делает вид, будто не понял вопроса.

– Модель машины! Что за машину ты обогнал?

– Не знаю. Цвет темно-серый и будто переливается. Я все это уже говорил.

– Конечно, ты все это уже говорил. Мы занимаемся как раз тем, что проверяем твои показания. Машина темно-серого цвета с оттенками?

– Да.

Следователь показал фотографию, при- крепленную к делу:

– Это она?

Потянувшись вперед, парень рассмотрел снимок, а затем перевел взгляд на собеседника.

– Может, и она.

– Я не спрашиваю, точно ли это та машина, я спрашиваю, та ли модель?

Хан еще раз посмотрел на снимок.

– Думаю, та.

– Уверен?

– Да.

– Хорошо. Молодец.

Следователь показал другую фотографию. Парень опять внимательно ее рассмотрел.

– Это твой скутер?

Хан Ману подтвердил без раздумий.

– Прекрасно.

Делая вид, что изучает написанное, следователь тянул время перед главным выпадом.

– Теперь самое важное. Ты сообщил, что на пассажирском сиденье видел Ким Хэон. Верно?

– Да.

– Опиши еще раз, как она выглядела. Во что была одета, как уложены волосы.

– Волосы были распущены.

– Не завязаны в хвост?

– Нет.

– Что насчет одежды?

– Одежда… Топ без рукавов и шорты…

– Топ без рукавов и шорты? – Следователь выделил последнее слово.

– Да, как я уже говорил…

– Хорошая память. Какого цвета?

– Что?

Следователь с горечью подумал, что люди на допросах никогда не отвечают четко и по делу.

– Одежда. Какого цвета были топ и шорты?

– Не знаю.

– Не помнишь?

– Нет, не знаю.

– Ты знаешь, во что была одета Ким Хэон, но не знаешь, какого цвета была одежда? Что за ерунда?

– Просто не знаю.

По всем признакам старшеклассник либо что-то скрывал, либо в голове у него был туман. Следователь успел подумать, что настал момент подсечь эту рыбу, но его собеседник вдруг начал нервно оглядываться.

– Что случилось?

– Мне пора идти.

– Что?!

– Сколько времени? Я должен успеть на работу.

Парень положил ладони на стол, всем видом говоря, что готов встать и уйти. Следователь безмолвно за ним наблюдал. О чем, интересно, он мог тогда думать? Стали ли его подозрения еще сильнее? Представлял ли он, глядя на руки юноши, что они вполне способны взять булыжник и ударить им по голове жертвы? Он мог заметить, что руки Хан Ману выглядят более мощными, чем руки Син Чончжуна. Впрочем, чтобы пробить голову девушки с черными блестящими волосами, не требовалась невероятная сила. Син Чончжун казался даже более вероятным кандидатом, если учесть, что он занимался спортом и был в прекрасной физической форме. Кроме того, Хан Ману уступал Сину в росте.