— Я увидела и узнала то, что мне было нужно, капитан, — сказала она, гордо держа голову. — Как и прежде, я готова плыть с вами.
— Рад это слышать…
— К тому же мой муж узнал о неверности и отныне не терпит моей компании.
Она изо всех сил старалась, чтобы голос её звучал бесстрастно. Видимо, от Диомара всё же не ускользнула скрытая в нём печаль.
— И поэтому вы разочаровались? — переспросил он.
— Я не… я сама не знаю… Но сделанного не вернуть. По крайней мере, теперь он знает.
Капитан повёл широкими плечами и сделал неопределённый жест рукой. Его тёмная перчатка словно вовсе утонула в полутьме пространства.
— Теперь Стерлинг — важная птица, да? — произнёс он саркастично. — Ох уж эта мне подзаборная аристократия! Высокомерные лорды имеют по пять любовниц в каждом крупном городе Шотландии и Англии, заставляя своих ненавистных жён отсиживаться дома и дурнеть от скуки. Но стоит женщине завести любовника, тут же раздувается настоящий скандал!
— Из ваших уст это звучит, как вызов обществу.
— Скорее, его загнивающей стороне. А вы не согласны? Всё это слегка несправедливо, вам не кажется, пташка?
Амелия улыбнулась, ненадолго опустив глаза. Она сама не раз думала, чем же ещё помимо торговли и ведения документации в конторах занимался её муж в больших городах. Возможно, у него была другая женщина. Возможно, даже не одна. Всё это было неприятно даже для размышлений, и ей хотелось как можно скорее оставить щекотливую тему.
— Несправедливым было и то, как вы лишили меня возможности ответить на ваши ласки в ту ночь, на корабле…
— Об этом я жалею больше всего, — ответил Диомар с тяжёлым вздохом. — Я не хотел сделать вам больно, пташка. Но порой желание бывает таким сильным и жестоким, что лишает мужчин разума… Я боялся этого, но это случилось. Ещё не пришло время показать вам моё лицо… и мне жаль.
Амелия чувствовала себя разочарованной, и всё же, несмотря на щемящее ощущение, ей не нужно было притворяться, будто бы она его не простила. Кажется, время для её ненависти уже прошло.
— Меня ожидают снаружи, капитан. Пока есть возможность, я хочу сказать, что сочувствую вашей потере.
— Моряков уже не вернуть, но испанский галеон нам подходит. — Он сделал шаг к ней, затем ещё один. — Уже очень скоро, Амелия, мы покинем эту землю. Начнётся новая жизнь. Если вы будете достаточно смелой, чтобы взглянуть в ту бездну, куда я собираюсь опуститься, вы поймёте, почему я просил вас быть со мной… и тогда вы всё узнаете.
От его слов ей стало зябко, Амелия поплотнее запахнула плащ и взглянула на непроницаемый чёрный шлем.
— Тогда я доверяю вам, господин, — сказала она после волнительной паузы. — Но вы и без моих слов знаете, что мои тело и душа только вам принадлежат.
Поздно было удивляться тому, что сказано. Когда Диомар протянул ей руку, она беспрекословно приблизилась. Капитан обнял её, прижав к своей груди; от его одежды пахло кожей, морским ветром и дождём. На несколько упоительных минут Амелия погрузилась в уже знакомую ей истому. Когда Диомар по-отечески погладил её вьющиеся локоны, ненадолго задержав ладонь на макушке, она вздохнула с неким облегчением. Наконец, ей стало спокойно.
— Стоит ли мне упомянуть, что я поражаюсь вашему умению появляться в самых неожиданных местах без каких-либо последствий? — спросила она, улыбаясь и всё ещё прижимаясь щекой к его твёрдой груди.
— Это приходящее умение, моя дорогая. Когда столько лет скрываешься от мира, везение превращается в искусство.
Она сама отстранилась, пусть и с неохотой, и капитан прикоснулся пальцами к её подбородку.
— Не знаю, как скоро встречу тебя снова, но я найду способ связаться, обещаю.
То, как изменился его голос, с какой страстью заговорил этот удивительный мужчина, заставило Амелию покраснеть. Больше всего она жалела, что он не собирался даже поцеловать её на прощанье. Словно прочитав её мысли, Диомар тихо произнёс:
— Обещаю, что скоро, очень скоро, Амелия, едва наш галеон вырвется на свободу и бросит вызов Атлантике, ты снова окажешься в моих объятьях. Но на этот раз твои глаза будут открыты. Я не отпущу тебя, пока не испробую всю, до последней капли! Пока ни в тебе, ни во мне не останется сил! Ещё немного терпения, и ты навсегда будешь моей… а сейчас уходи!
Страсть в его чарующем голосе, упавшем до хрипа в тот момент, было очень трудно не распознать. Амелия, будто зачарованная, подчинилась, с огромным нежеланием покинув церковь. А там, снаружи, где внешний мир пестрел красками даже в такую пасмурную погоду, она шла по улице под руку Магдаленой, словно слепая. В полном смятении чувств девушка никак не могла понять, что именно пугало её больше: собственное острое желание отдаться Диомару или та настойчивость, с которой он уже заклеймил её своей.
На этот раз Амелия и вовсе не обратила внимание на незнакомца, следившего за нею из-за угла книжной лавки.
***
Вот уже несколько ночей ей снится один и тот же сон. Незнакомый мелодичный голос доносится откуда-то издалека и с тоскою поёт на чужом диалекте. Слов совсем не разобрать, но мотив кажется безумно родным. И Амелия пытается вглядеться во тьму, откуда её будто призывает невидимая сущность — красивый и печальный сопрано — но зов этот прерывается, потому что она просыпается внезапно и со слезами.
В ночь на третью субботу мая голос снова позвал её во сне. Амелия пробудилась, распахнула глаза и увидела, с какой силой всё это время сжимала подушку руками. Чтобы окончательно проснуться, ей потребовалось ещё несколько минут. А пока рассвет только занимался. Утро приближалось незаметно, небо в окошке было затянуто тучами, и ветер с силой завывал где-то в щелях дверей.
Девушка немного успокоилась, выскользнула из постели и уселась на высокий подоконник, подтянув колени к подбородку. Как она ни старалась, так и не вспомнила мелодию из своего странного сна. Что это был за знак такой? Ей и раньше вещие сны виделись, так что же теперь? Некоторое время она просидела так, слушая тишину и разглядывая девственный простор за стенами замка, пока за дверью не послышались неторопливые шаги, а затем и настойчивый стук. Амелия спрыгнула на пол и поспешила открыть дверь. В полутьме коридора она увидела Стерлинга.
— Что-то случилось? — удивилась Амелия, утерев глаза рукой, и он кивнул.
Томас был одет для верховой езды, в руках держал фонарик и шляпу. Поманив девушку за собой, он отвернулся и в ожидании встал возле высоких перил.
— Мы куда-то уходим? — спросила девушка. — Мне одеться?
Мужчина снова кивнул и отвёл взгляд в сторону. Насторожившись, Амелия хотела было переспросить у него о конкретной цели столь ранней прогулки, но почему-то передумала. Выглядел Стерлинг спокойно и собрано, правда лицо его было немного бледным, и глаза казались усталыми. И всё-таки это было странно даже для него.
Медлить она не стала и наскоро оделась потеплее, не слишком заботясь о том, заправила ли правильно сорочку, начищены ли сапожки, или как топорщились её взлохмаченные после сна волосы. Вместе с Томасом она спустилась вниз, через главный вход они вышли во внутренний двор. Когда Стерлинг повёл её к конюшням, Амелия надела перчатки и наконец поинтересовалась:
— Куда же мы так рано поедем? А далеко?
Лишь раз он обернулся, когда они приблизились к стойлу её серой кобылки. На усталом лице мелькнула его натянутая улыбка. На том всё. Стерлинг закрепил седло и указал жене взбираться на лошадь. Пришлось послушаться.
Финнаг уже остался позади, когда Стерлинг нетерпеливым жестом показал Амелии пустить кобылу галопом. Прохлада раннего утра ощущалась особенно остро при прогулке верхом. Амелия удивилась, что супруг выбрал западное направление, а это означало лишь, что вся цивилизация оставалась теперь позади. Они довольно долго ехали по холмистой местности. Время от времени Томас бросал на Амелию быстрый взгляд, будто убеждался, что она ещё следует за ним.
Солнце так и не показалось из-за туч. Местность сменялась крошечными озёрами, затем болотами да пустырями, прореженными редкими тропами с каменной оградой времён Ангуса Ога из рода МакДональд. Крепко держась за поводья и осматриваясь, Амелия смутно припоминала рассказы Магдалены. Как правили когда-то её предки на этих Островах и как породнились с династией Стюартов в конце четырнадцатого века. Всё их величие, вся значимость и слава канула теперь в никуда, слилась с серой обыденностью и опустением Гебридов.
