— Не пробовали, товарищ маршал, начальная скорость не велика всего 250 метров в секунду, хотя по бронемашинам накоротке попытаться можно.

— Вот, товарищ Слонимер, возьмите на заметку, — маршал легко на каблуках поворачивается к начальнику НИИ-3, — может использовать, как вы её назвали?… «Колос»… для удара по моторизованной пехоте. А, кстати, где М-1, почему не вижу?

— В Шиханах, товарищ маршал, — смутился он, оглядываясь по сторонам, — там же РСы со спецснаряжением.

«Шиханы… выходит они будущую „Катюшу“ на химическом полигоне испытывают».

— Ах, да, мне докладывали, — хмурится Будённый, — что-то у вас с кучностью совсем плохо…

— Работаем над этим, товарищ маршал, — покраснел Слонимер.

— С кучностью? — влезаю в чужой разговор, — товарищ Слонимер, вы знакомы с работой товарища Лангемака у нас в НИИ по улучшению кучности стрельбы РСами? Нет, мы же у вас на полигоне их проводили…

— Что такое? — заинтересовался маршал.

— Я недавно вступил в руководство…

— … так вот, товарищ Лангемак предложил слегка закручивать снаряд, — вижу начальник «ракетчиков» готов возразить, — слегка, всего пара оборотов в секунду, на дальность практически не влияет, а вот на кучность значительно. У вас есть в институте наш отчёт, посмотрите… и ещё он там критикует компоновку установки М-1, говорит, что при залпах её сильно раскачивать будет, предлагает продольное расположение направляющих вместо поперечного.

— Где сейчас Лангемак? — пытается сдерживаться Будённый.

— Всех моих ракетчиков перевели в ЦАГИ.

— Немедленно командировать Лангемака в НИИ-3, назначить главным по этому делу, — рубит слова маршал, — у нас на М-1 большие надежды…

«Подмигнул мне… неужели дивизион „Катюш“ в штат мехкорпуса собрались включать».

— … Ладно, соловья баснями не кормят, — спокойным голосом продолжает он, — как говорил мой коновод Лёшка Жидов: «Будем посмотреть». Веди, товарищ Захарченко.

— Сюда, товарищ маршал, — начальник полигона показывает дорогу военным к главному бункеру, — а вас, товарищи инженера, попрошу в боковой капонир.

— Опять мимо, — расстроенный Будённый отрывается от бинокля, — плохо, товарищ Слонимер.

Третий БРАБ, как и два предыдущих, оставив в небе дымный след, зарылся в снег в полукилометре от цели, невысокого круглого деревянного помоста (диаметром десять метров), обитого кровельным железом с небольшим костерком посередине. Невидимый отсюда ТБ-3, с которого сбрасывались бомбы, пошёл на посадку на полигонный аэродром.

— Баллистика у бомбы с реактивным ускорителем меняется, товарищ маршал, — сбивчиво оправдывается тот, — при пользовании штатным прицелом нужно вносить поправки…

— Кто же вам не давал, — раздражённо отвечает Кулик, повернувшись спиной к длинной узкой смотровой щели бункера, вдоль которой выстроились военные и, примкнувшие к ним, мы с начальником НИИ-3.

— Мы вносили, но видимо этот прицел отличается от нашего, на котором работали мы…

— Это как ты себе понимаешь, — легко взрывается начальник ГАУ, — пристрелку этими дурами на каждом прицеле проводить? Не напасёшься их…

— Четвертый, зона свободна, работу разрешаю, — слышу негромкий голос авиадиспетчера местного аэродрома, расположившегося неподалёку с рацией на столе.

— Это Михеев? — подхожу к нему, показывая на наушник, — разрешите поговорить с ним.

— Пожалуйста, товарищ Чаганов, — диспетчер снимает с себя и передаёт мне гарнитуру.

— Иван Васильевич, здесь Чаганов.

— Здорово, Лёша, — послышался хрипловатый голос бывшего пилота «Максима Горького».

— Привет, пусть твой штурман проговаривает всё, что делает и видит.

— Сделаем, он вас слышит…

— Принято, это Иванов говорит….освобождаю крылья бомбы… все распрямились полностью, встали на защёлки…. открываю клапан гидросистемы…. есть давление масла….

«Хороший мы сварганили пульт управления, всё есть манометры, датчики, индикационные лампы»…

— … гироскоп раскрутился, — продолжает штурман, — включаю накал ламп…. высотомер установлен на 1000 метров…. высота шесть тысяч, скорость 340…. вижу цель…. сброс!

— Пошла родимая, — послышался голос Галлая, третьего члена экипажа нашего ДБ-3, лежащего на месте стрелка, — вытяжной шнур сработал…. тормоза расправились….

— Сброс, — крикнул я, все поспешно примкнули к смотровой щели.

Пошли тягучие секунды ожидания.

— Задёргалась! — торжествующе закричал Галлай.

Задёргалась или пошла зигзагами, означает, что головка самонаведения захватила цель и заработала система управления перекладывая закрылки и включая элероны.

Не успеваю освободится от гарнитуры, как послышался многоголосый вздох.

— Точно в колышек! С шести тысяч… — Будённый, Кулик и другие двинулись на меня раскрыв объятия.

— Страусов не пугать, — срывается с языка, — пол бетонный.

Остановившиеся военные удивлённо смотрят себе по ноги и в этот противно задребезжал полевой телефон, связист срывает трубку. Самые сообразительные уже готовы были рассмеяться, но осеклись…

— Да, здесь, товарищ Поскрёбышев, передаю трубку… вас, товарищ Чаганов.

— Слушаю.

— Вы на колёсах? — послышался искажённый помехами голос сталинского секретаря, — срочно в Кремль, вас вызывает товарищ Сталин.

«Какой убогий аппарат, — отпускаю кнопку связи и рассматриваю крашеный фанерный ящик, — как-то проводную связь я упустил, а она ведь пока основная в армии».

9 декабря 1938 года, 11:00.

«Необычный сегодня состав участников, — Поскрёбышев мягко без стука закрывает за мной дверь, — Молотов, Берия и Микоян… похоже выволочку мне собрались устроить, вот только за что? Микоян… речь скорее всего пойдёт о внешней торговле… хочет контакты с госпожой Пост переключить на себя? Хотеть не вредно, сама Мэрджори вряд ли захочет… Берия. Что-то случилось с МакГи? Не хотелось бы… Молотов в хорошем настроении, что-то улыбаясь шепчет на ухо, сидящему рядом с непроницаемым лицом, Микояну… со времени второй поездки в Штаты я у него не в фаворе. Чую, будет разбор персонального дела»…

— Здравствуйте, товарищ Чаганов, — вождь прерывает мои мысли, встречая в центре кабинета, — присаживайтесь.

«Или даже суд», — приветливо машу головой, усаживаясь напротив сразу насупившейся «тройки».

— Расскажите как идут дела с поставками оборудования и руд по вашей линии, — Сталин по звуку пускается в прогулку по кабинету.

«Мне нетрудно повторить, что я написал в докладной записке».

— В общем поставки идут примерно по графику. Возникшее препятствие по закупке «бельгийской руды» устранено. Посол Дэвис встречался с королём Леопольдом и получил согласие на вывоз её с территории Бельгии. Наш контрагент сейчас занимается, как он говорит смазкой нужных людей в кабинете правительства, чтобы осуществить сделку без задержек. Поставки оборудования для цеха по производству карбида титана на Соликамском магниевом заводе завершены, последний пароход разгружается в Мурманске. Председатель Спецкомитета цветных металлов товарищ Завенягин уверяет, что до конца года строители закончат строительство цеха. Несколько хуже со строительством в Березниках. Там запланировано строительство трёх заводов: титанового, магниевого и алюминиевого и ещё крупной тепловой электростанции. Наилучшее положение с алюминиевым заводом: поставки оборудования из-за океана на уровне пятидесяти процентов, по титановому — ещё не начались, начало ожидается во втором квартале 1939 года, по магниевому — начало поставок во втором полугодии…

— Кхм, по поводу титанового завода, у меня тут набралась целая пачка сигналов от уважаемых учёных, — Берия прихлопывает ладонью по тощей папочке, лежащей перед ним на столе, — они все в один голос утверждают, что нигде в мире задача получения в промышленном масштабе чистого металлического титана не решена. Что вы там закупили в Америке, товарищ Чаганов? И главное, для чего?