Вера сделала незаметный, как ей показалось, шаг назад, но сероглазый поднялся на ноги и перестал улыбаться.

– Предупреждаю, – сказал он серьезно, – опять сбежишь, и тогда ничего не узнаешь. Тогда вообще не проживешь и дня. Но только здесь не место для разговоров. Так что, идешь со мной или нет, Вера Устинова?

– Иду!

– Хорошо, – вновь заулыбался незнакомец, и они вышли из старого кирпичного дома на улицу через черный ход.

Снаружи Вера ожидала увидеть спортивную машину, но вопреки этому «Мустанга» нигде не было. Пришлось идти пешком, впрочем, не совсем и далеко. Остановились возле заброшенной стройки роддома, мимо которого недавно пробегала Вера. Её спутник отыскал нужную доску в заборе, отодвинул в сторону и пропустил девочку вперед в образовавшийся зазор. Сам же сначала удостоверился, что поблизости никого нет, и только потом отправился следом. Доска бесшумно вернулась на место.

Честно говоря, будь там хоть один прохожий, увидевший происходящее, ему бы следовало немедленно звонить в полицию, ведь именно так все и начинается в историях о маньяках-убийцах и доверчивых девочках. Но прохожего не было. И в полицию никто не позвонил.

Когда-то на территории стройки стояли камеры наружного наблюдения и был вагончик для сторожа, но это было очень давно. Теперь же никаких камер не осталось, а в вагончике больше никто не сторожил. Только изредка появлялись крысы, полудикие коты или бомжи с бомжихами, чтобы повсюду справить нужду, или выпить водки, или то и другое вместе. Конечно, коты и крысы бодягу тут не пили, а вот бродячие люди, судя по количеству пустых и разбитых бутылок, водились в достатке. Впрочем, сейчас это заброшенное дикое место в самом центре большого города пустовало.

Некоторое время спустя в продуваемом всеми ветрами здании у камина и бочкой с огнем, на дырявых стульях сидели двое: доверчивая девочка и странный дядя, возможно маньяк, возможно убийца.

Вера заметно дрожала от холода, и он дал ей свою куртку – стало теплее. Затем мужчина выудил из лепного камина термос и две алюминиевые кружки, наполнил их горячим чаем и протянул одну Вере. Пока они молча грелись у огня и пили чай, Вера осматривала место, в которое никогда бы не пришла по собственной воле. Наверное, по плану архитекторов эта комната должна была стать кабинетом какого-нибудь начальника, но никак не палатой для рожениц или операционной. На полу еще местами оставался паркет, а на стенах – штукатурка. Должно быть, чтобы закончить ремонт, строителям не хватило совсем чуть-чуть. Часть паркета сейчас горела в бочке, часть штукатурки обвалилась. С потолка вместо люстры торчали два коротких провода. Из мебели, как уже было сказано, в комнате находились два дырявых стула и бочка. А еще тут стояло огромное передвижное зеркало, почему-то завешенное старыми тряпками неопределенного цвета. Оно что-то значило, потому что явно не должно было быть здесь, но все-таки стояло.

Вера решила пока ничего не спрашивать, но поняла, что ее не случайно привели сюда. Место выглядело подготовленным. Взгляд от зеркала переместился на незнакомца. Вера стала рассматривать его внимательно и с любопытством, пока тот сжимал двумя руками кружку и пялился на огонь. Широкие плечи, накачанные руки, коротко, почти налысо, остриженная голова. «Бандит? Полицейский? Или вообще какой-нибудь суперзасекреченный агент? Наемный убийца? Вот и кобура с пистолетом под правой рукой. Левша, значит. Главный вопрос – хороший или плохой? Кто он?» – терзалась в догадках Вера. Когда же сероглазый наконец повернулся к ней и широко улыбнулся, она поняла, что больше не будет бояться, никакой он не плохой, просто не очень красивый и с пистолетом.

Незнакомец произнес мягко, совсем не так как раньше:

– Меня Фёдор зовут. Будем знакомы.

– А меня Вера.

Они официально обменялись дружеским рукопожатием. Вера продолжила:

– Вы сказали, что знаете моего отца. Что вы его друг. А недавно папа пропал. И еще те четверо, что хотели меня убить… это ведь как-то связано, верно?

– Да.

– Я не понимаю.

– Постараюсь объяснить, если обещаешь не перебивать и…

– Не буду!

– Скажи, ты знаешь, где работал твой отец?

– В институте по исследованию человеческого сознания.

– Учреждение называется по-другому. Но, по сути, можно и так. Ну а над чем конкретно он работал?

– Так институт же засекреченный. Что-то с военными связано, и правительством. Больше я ничего не знаю, он никогда не рассказывал.

– Твой отец и группа таких же как он ученых, самых лучших в стране, разрабатывали проект по созданию Острова Параллельной Реальности. Мы работали вместе.

– Простите, Фёдор, но вы не похожи на ученого.

– Обидно. Хотя, ты права, я не ученый.

– А кто тогда?

– До последнего времени был начальником охраны, и отвечал за личную безопасность твоего отца. Он ведь глава «O.П.Р.»

– О… Пэ…эР?

– Сокращенно от названия: «Остров Параллельной Реальности». О.П.Р.

Когда Федор первый раз произнес три этих слова, Вера не отреагировала должным образом, пропустила мимо ушей, но теперь надолго замолчала, задумавшись. Засекреченный институт, военные, правительство – это ведь очень серьезно и как-то несерьезно одновременно. Нереально, что ли. А люди, у которых зрачки меняются за секунду – это реально? А ведьмы в черных комнатах, что ведут разговор в твоей голове? По отдельности каждое слово понятно: остров, параллели, реальность. И ничего странного, а вместе, как одно целое, создают ощущение чего-то космического, и по телу бегут мурашки.

– Так, значит, вы телохранитель моего папы?

– Больше нет.

– Потому что он пропал, и некого охранять?

– Нет! Не поэтому. Меня определили на другой объект около месяца назад. И все. Мы разошлись по ведомствам, но остались друзьями с Ваней, твоим отцом, понимаешь? На тот момент у него уже была другая охрана. Ну, на момент, когда он исчез.

– Как это случилось?

– Он позвонил и попросил о встрече. Сказал, что хочет мне кое-что передать. Две недели назад.

Федор замолчал и прикрыл глаза, словно переживая еще раз тот разговор, продолжил:

– Иван уверял, что только его дочь сможет все исправить, если ситуация выйдет из-под контроля.

– Как сейчас?

– Именно.

Федор посмотрел на Веру очень внимательно, будто хотел сосчитать все ее веснушки, а потом поднялся с места, подошел к камину и точно так же, как раньше доставал оттуда термос с чаем, вынул плоский компьютерный кейс. Затем вернулся к бочке, сел на стул, положил руки на портфель.

– Что это?

– Вход в «О.П.Р.». Иван очень переживал, когда пришел приказ прекратить финансирование проекта. Он решил доказать начальству, что они там все ошибаются, «Сказка» – крайне важное открытие…

– «Сказка»? В каком смысле?

– Э-э-э, да. Я не сказал, прости. Нужно было с этого… Остров Параллельной Реальности, его экспериментальный образец, созданный твоим отцом, называется «Сказка».

– Круть. Но пока все еще ни о чем. Я не понимаю.

– В общем, суть такова: ты когда-нибудь слышала выражение «мысль материальна»?

– Конечно! Папа часто так говорил, особенно перед сном, когда рассказывал на ночь истории… Сказки…

Федор усмехнулся, сделал паузу, отпил из кружки. И лишь затем продолжил:

– Так вот, все, что мы можем четко представить в своем воображении, все это можно увидеть и ощутить на себе, воссоздав параллельную реальность в пространственно-временном континууме, альтернативном нашему.

Теперь замолчали оба. Вера переваривала информацию, Федор ждал. Прошло не меньше минуты прежде, чем первой заговорила девочка:

– Федор, а может все-таки вы ученый?

– Если ты об этом слове, «континуум», то я и сам толком не знаю, что это такое. Просто запомнил. Память хорошая.

– Ладно, чтобы это не значило, эксперимент «Сказка» – звучит красиво.

– Да уж, – Федор скривился, будто съел что-то кислое, – поторопился твой папа. Я отговаривал, но он такой упрямый. В общем, Иван вошел внутрь. В «Сказку»… и уже не вернулся. За ним посылали несколько спасательных команд, но все без толку, эти люди тоже пропали. Проект закрыли, всю документацию уничтожили. Материалы наверняка уже стерты с дисков или спрятаны в архивах под грифом «секретно» лет на сто.