Но и спустя полчаса музыка никуда не делась. Стефану и прислушиваться было не нужно, чтобы различить резкие гитарные рифы и удары барабанов, от которых едва не содрогались стены. Слова звучали так, будто певец хотел вдолбить их, как сваи. Через несколько минут мужской голос сменился женским. И вначале все было не так уж и плохо, но потом исполнительница перешла на истеричный крик, и Стефан не выдержал. Влез в джинсы, накинул рубашку и решил наведаться к соседке. Русский рок это, конечно, замечательно, но и берега нужно видеть.

Стефан постучал в дверь, но ответом послужило громкое и, как ему показалось, не слишком цензурное «пение».

– Элис! – позвал он, постучав уже куда настойчивее.

К мужскому голосу прибавился женский, знакомый. Стефан постучал снова, уже и не надеясь добиться результата, но, как это ни странно, дверь распахнулась буквально через несколько секунд, явив его взору растрепанную девушку в неприлично-коротком платье.

– О-о-оу… – протянула она и сделала глоток из изрядно початой бутылки Хеннесси, горлышко которой сжимала в руке. – Мальчики пожаловали…

Неопределенно махнув бутылкой, Алиса развернулась и, покачивая бедрами, пошла вглубь комнаты. Стефан уставился на едва прикрытые тканью округлые ягодицы, на идеальные бедра, на хорошенькие стройные ножки и вдруг к собственному удивлению ощутил острый прилив желания, под ширинкой джинсов стало тесно. Его никогда не привлекали пьяные женщины, а уж эта и подавно, но отрицать очевидное было бесполезно.

Захлопнув дверь, Стефан решительно направился следом. Музыка долбила по вискам стуком барабанов с временами присоединяющимися к ним звуками трубы и прочей какофонией, певец вопил что-то невразумительное хриплым пропитым голосом, в такт ему подпевали бэк-вокалисты во главе с вертящей задницей Алисой.

– Ты баба-бомба, – вопила она, выделывая невероятные па и не забывая при этом крутить восьмерки соблазнительными бедрами.

Сделав еще один глоток, она запрыгнула на постель и продолжила свою пляску уже там, не переставая орать во весь голос и прикладываться к горлышку. Временами платье ее задиралось так, что Стефан отчетливо видел кружево ее розовых трусиков.

– Ты баба-бом-ба, ты баба-бом-ба, баба-бомба, баба-бомба… – Волосы ее растрепались, на щеках проступил румянец. Алиса подпрыгнула на постели, запуталась ногами в покрывале и грохнулась коленями на матрас. – Бум! – выдала она и, отсалютовав бутылкой, поднесла ее к губам.

– Все, с тебя хватит. – Стефан попытался отнять у нее коньяк, но реакция Алисы оказалась на редкость быстрой.

Мигом перекатившись на другую сторону постели, она покачала головой.

– Не-не-не. – Встав, Алиса причмокнула губами. – Мы только начали.

Музыка на секунду затихла и тут же, сменившись новой песней, загрохотала вновь. Алиса мурлыкнула, сощурилась, провела ладонью по шее и цокнула языком. Левая рука ее уже рисовала в воздухе невообразимые узоры, бедра раскачивались в такт диким переливам струн. Стефан обогнул кровать, загоняя Алису в угол, но, судя по взгляду, ее это вовсе не пугало. Она смотрела вызывающе и немного обиженно, словно ждала от него чего-то большего, а он дико ее разочаровал. Стефан редко выходил из себя, но на этот раз терпение его поколебалось. Он протянул руку, чтобы отобрать у нее бутылку, однако Алиса снова умудрилась увернуться.

Схватив телефон, он выключил музыку. В комнате воцарилась тишина, на контрасте с недавно властвовавшим хаосом звуков показавшаяся просто оглушительной.

– Отстань от меня! – воскликнула Алиса, когда Стефан сделал новый выпад в ее сторону.

На этот раз ему все же удалось поймать ее, но она тут же сильно пнула его по ноге.

– Дай сюда! – Прижимая ее к себе спиной, он попытался отобрать у нее коньяк, но сдаваться без боя она и не думала. Изворачиваясь в его руках, она так и норовила побольнее впиться в загорелую кожу короткими ноготками. Прижатая к нему, она напряженно сопела, сосредоточившись на борьбе. В какой-то момент Стефану удалось отобрать у нее бутылку, но едва он успел поставить ее на тумбочку, Алиса снова начала брыкаться. Удержать ее оказалось трудно еще и потому, что Стефан боялся причинить ей вред и контролировал себя, тогда как она пускала в ход все, что только могла. Очередной пинок пришелся в ушибленное днем бедро, и он зашипел, в который раз за свою спортивную жизнь припоминая, что выражение «из глаз посыпались искры» вовсе и не аллегория, а вполне себе реальная штука. На мгновение хватка его ослабла, чем Алиса тотчас не преминула воспользоваться.

Извернувшись, она просунула свою ногу между ног Стефана, они покачнулись и рухнули на развороченную постель. Но улизнуть Алисе не удалось. Она злилась, и с каждой секундой схватка их становилась все ожесточеннее. Стефан смыкал пальцами ее локти, запястья, но она выворачивалась и беспорядочно била его в грудь и плечи. Звук их тяжелого от борьбы дыхания отчетливо слышался на фоне общей тишины.

– Да угомонись ты! – воскликнул Стефан, получив очередной тычок в ребра, и попытался перехватить вторую руку Алисы. И вроде бы, борьба уже не имела смысла, но Алиса была непредсказуема. Кажется, она всерьез вознамерилась прикончить его…

Ответом ему послужило лишь напряженное сопение и еще более яростное сопротивление. Ее ягодицы вдавились в его бедра, грудь вздымалась под его рукой. Стефан старался не реагировать на жаркую тяжесть в паху, но с каждым ее движением это становилось все более трудным. Если бы она хотя бы не возилась так сильно, не прижималась к нему так тесно …

Алиса пыталась оттолкнуть его от себя, но он прижал ее своим телом, поймал наконец оба запястья и задрал руки над головой. Она протяжно, горячо выдохнула. Глаза ее, темно-карие, были широко открыты, пушистые волосы рассыпались ореолом вокруг головы, платье задралось почти до живота. Стефан чувствовал ее жар, чувствовал, как она дышит. Взгляд его скользнул по ее лицу – от глаз к приоткрытым губам. Алиса снова выдохнула, и ее дыхание, теплое, влажное, с запахом шоколада и коньяка, коснулось его рта. Лишь на секунду он потерял контроль над собственными желаниями, но этого хватило для того, чтобы почувствовать вкус ее губ. По телу Стефана прошлись миллиарды мелких электрических разрядов, согревая его оглушительной волной возбуждения. Джинсы, и без того тесные, бугрились под напором плоти. Он думал, что Алиса оттолкнет его и где-то на краю сознания уже готовился к оправданиям, но она лишь громко застонала и, согнув ногу в колене, прижала ее к его бедру. Изгиб ее шеи был настолько беззащитным и нежным, что он без размышлений прильнул к нему ртом. Шелк ее бедра, тонкое кружево белья, – он гладил мягкую кожу, кончиками пальцев касался каемки трусиков, и все в нем плыло от мощи собственного возбуждения. Обрисовав вырез платья, он почти невесомо провел ладонью по скрытой хлопком груди, поцеловал Алису в уголок рта, в подбородок. Трепет ее тела отзывался в нем волнением. Ее взгляд, влекущий, откровенный, проникал в его суть и будил что-то первобытное, переплетающееся побегами черно-красной лозы. Взяв ее руку, он провел кончиком языка по запястью, по венке, бегущей к сгибу локтя. Губы его тронули маленькую родинку. Слегка сдвинув ткань платья, он стал целовать выемку между плечом и шеей, изгибы ключиц. Что-то невнятно прохныкав, Алиса потянулась к нему и нетерпеливо начала расстегивать пуговицы его рубашки.

Пальцы слушались ее плохо, тело пылало. Она не могла ждать – ей казалось, что каждая секунда промедления похожа на маленькую смерть. Она жаждала касаться его: его груди, его рук, ей хотелось, чтобы он наполнил ее. Между бедрами все болело и пульсировало, подрагивающий от судороги предвкушения живот скручивало морскими узлами острого желания. Распахнув рубашку Стефана, она жадно, ладонями стала гладить его грудь. Темно-карие глаза превратились в черные омуты. Крепкие плечи под ее пальцами, сильные загорелые руки… С губ ее слетел стон, когда он, поймав ее ладонь, вновь стал целовать запястье. Это было хорошо и немилосердно жестоко. Слишком медленно… слишком… слишком!