От злых сил её прикрывал невидимый защитный купол. Школа походила на небольшую пирамиду из белого камня, которая могла и увеличиться, если на её порог ступал человек – таков был закон фейского гостеприимства. Белоснежная пирамида сверкала прозрачными стёклами окон, и где-то за ними притаилась та самая Беатия. Лэннери представил её в серебристом платье, заключающей союз с Сайменом, но в голову лезла совсем другая картинка: Беатия, вся в крови раненого хибри, и её полный наслаждения голос:

– Пер-кусса… пер-кусса…

Удар белого луча мог быть смертельным, а мог просто нанести рану, и Беатия буквально резала противника на куски, пользуясь тем, что напрямую это правилами Школы не запрещено. Помнится, Лэннери наблюдал за ней недолго – улетел с чувством гадливости и отвращения выполнять свою часть задания, а потом Белая Наставница хвалила их всех за спасение целого городского квартала от нечисти и хибри. Беатия скромно опустила длинные светлые ресницы и улыбалась, а её белое платье, туфли и даже палочка были покрыты засохшими тёмными пятнами.

– Кстати, – пролетев сквозь защитный купол, Лэннери прервал натянутое молчание. – Не переодеться ли нам, прежде чем мы заглянем к Наставнице?

Подняв палочку, Саймен буркнул себе под нос: «Вэс-тици!» Лэннери сделал то же самое, поменяв грязную одежду и башмаки на новые, чистые. Дверь приглашающе распахнулась перед учениками, впуская их в длинный светлый коридор, который делил Школу надвое.

Комнаты фей по форме напоминали соты небольшого улья – дюжина и ещё одна комната, в которой жила Наставница. Они располагались под самым потолком, и двери можно было открыть лишь с помощью своей палочки. Зато в триклию, где все собирались за общим столом, и в библиотеку, где хранились древние исторические документы и свитки на фейском языке, двери открывались сами собой.

– Я смотрю, вы наконец-то вернулись, – Белая Наставница ждала учеников, паря над порогом своей комнаты. – Заходите, – она повернулась и влетела внутрь, а следом за ней юные феи.

Лэннери мигом сделал почтительное лицо. Не то чтобы он не уважал свою Наставницу – уважал, но в её присутствии еле сдерживался, чтобы не зевнуть. Наставница была скучной, блёклой старой феей с огромным, поистине гигантским пучком седых волос. Иногда – что смущало и утомляло Лэннери – она пускалась в воспоминания о своей юности, которые его совершенно не интересовали. Это Аргален сходил с ума по истории и не вылезал из библиотеки, изучая свитки с рассказами о Злых Временах, а Лэннери предпочитал тратить своё время на отработку боевых заклинаний или отсыпался после ночных вылазок.

– …Очень жаль, что Саймен не смог сразу убить хибри, – донёсся до Лэннери бесстрастный голос Наставницы. – Из-за этого погиб человек.

Лэннери словно очнулся:

– Вы не можете винить Саймена и наказывать его за это! Только Хранительнице дано видеть будущее!

Наступило тягостное молчание. Хранительницу, которой покровительствовала Чёрная Звезда, не поминали лишний раз – ещё прилетит от неё серый голубь с недобрым предсказанием. Лэннери чувствовал на себе стальной взгляд Наставницы – небось думала, назначать ли дополнительное задание и ему. За дерзость…

Наконец, она объявила:

– Как только на небе появится Алая Звезда, вы двое – вместо всех остальных учеников – будете помогать мне укреплять защиту Школы. Вам придётся проделать в шесть раз больше работы, чем обычно. А если учесть, что вы оба хотели бы стать Наставниками, – усмехнулась она, и Лэннери снова встрепенулся, – как раз и научитесь накладывать много защитных слоёв!

«Откуда она знает, что мы хотим стать Наставниками?» – подумал Лэннери, и Айя чуть шевельнулась в его руке:

«Ты хочешь, Лэн. Саймен, как мне кажется, смирился с тем, что он уступит если не Ирлани или Альди, так тебе».

На лице Саймена, кроме лёгкого удивления, ничего нельзя было прочесть. А Белая Наставница, между тем, продолжала:

– Ирлани и Альди сказали, что оставили на вас обязанность поговорить с местным населением и объяснить им, что труп хибри нужно сжечь. Надеюсь, вы с этим справились?

– Справились, – заверил её Лэннери, в свою очередь надеясь, что Светлая Душа не подведёт. Может, и правда следовало не доверять ей, а задержаться и самим проследить, чтобы никаких похорон хибри не состоялось. «Конечно, следовало, – заявила Айя, – и я хотела сказать тебе, но ты бы не послушал – слишком уж рвался улететь оттуда».

– Раз так, идите, – отпустила их Наставница. – В триклии давно уже все собрались!

И они с облегчением вылетели из её комнаты.

В центре триклии возвышался прямоугольный стол, некогда выточенный из цельного куска аргены. Аргеновые деревья жили около четырёхсот лет, и все столы, скамьи, кровати и двери в Школе Белой Звезды были в своё время сделаны из старых, умиравших деревьев. Сайкумы – большие куски, нарезанные из затвердевшего сока аргены, – ждали на столе только Лэннери и Саймена, остальные феи уже ели. Ирлани и Альди закончили трапезу и шептались друг с другом. Усаживаясь на скамью, положив палочку рядом, Лэннери вспомнил чудесную картину в столичном храме Кэаль – творение местного художника. Феи были изображены за столом, окружённые мягким белым сиянием, со сверкающими крыльями и прекрасными, одухотворёнными лицами. Люди всерьёз верили, что феи – это олицетворение света, добра, милосердия. Показать бы им Беатию всю в крови!..

– А ты не хочешь отдать мне половину своего сайкума? – Аргален, сидевший рядом, поёрзал на скамье. На лице его застыло жадное, нетерпеливое выражение.

Риджана, худенькая маленькая фея с серыми мышиными волосами, всегда уступала Аргалену кусочек своего сайкума. А кроме того, если верить сплетням Ирлани и Альди, он украдкой летал в деревушки и пробовал там человеческую еду. От такого кто угодно растолстеет!

Лэннери улыбнулся Аргалену и демонстративно откусил от своего сайкума.

– А ты знаешь, что мы должны есть всё, что нам положено, иначе сил у нас будет меньше, чем положено? Если Риджана свалится от усталости на задании и попадёт в лапы хибри, виноват в этом окажешься ты!

Пухлые щёки Аргалена затряслись.

– Неправда! – это прозвучало так обиженно и по-детски, словно фей только что из кокона вылез и еле научился ходить.

Лэннери хмыкнул, откусил ещё и заметил, как Саймен услужливо придвинул к Беатии серебряный кувшинчик с настоявшейся утренней росой. Беатия поблагодарила его нежной улыбкой; с такой же улыбкой она, наверное, копалась бы в дымящихся внутренностях убитого врага.

– …А я сказала Наставнице: эти бездарные – кто они, чтобы чего-то ещё требовать от нас? – громко возмущалась Лейя, сидевшая напротив Лэннери. У неё было именно такое прекрасное лицо, какое художник с любовью вырисовывал на своей картине: огромные синие глаза, золотые волосы и розово-белая кожа. С фигурой у Лейи тоже было всё в порядке, и порой Лэннери задерживал взгляд на её груди.

– Они, видите ли, недовольны были, что мы их плохо защитили! Хотела я сказать: если бы не Равновесие, мы бы до вас никогда не снизошли! Они же такие грязные, вонючие! – Лейя сморщила хорошенький носик.

Она была лучшей охотницей на нечисть во всей Школе. Если Ирлани и Альди отличались своим усердием, то Лейя – ещё и мастерством. И сейчас она с гордостью провозгласила:

– А ведь я не ради них сразилась сразу с четырьмя маа-змеями! Вы бы видели, как они пытались достать до меня своим ядом, а я уворачивалась! Как думаете, я быстрее молнии?

Ответом было чьё-то восторженное: «Да-а-а!»

Пару раз Лэннери случалось выполнять задания вместе с Лейей. Благодаря своему особенному таланту она могла передвигаться так быстро, что моргнёшь – и фея уже на расстоянии двух крыльев от тебя, хотя только что была далеко.

Ирлани и Альди скривились почти одновременно – хвастовство Лейи им не нравилось. Лэннери подозревал, что они просто видели в ней соперницу в борьбе за место Наставницы. Или завидовали её красоте. Пошептавшись, обе поднялись из-за стола и улетели – вероятно, как и хотели, на берег озера. Тем временем разговоры вспыхивали и угасали то на одном конце стола, то на другом.