Снова смотрю в зеркало и с облегчением понимаю, что «супрастин», наконец-то, начал действовать — красные пятна на лице постепенно сходят на нет, а глаза перестают слезиться.

Отлично!

— Ну, как ты?

Галина входит в санузел, предназначенный для работников ресторана, и осматривает меня с головы до ног критическим взглядом. Потом цокает языком и удовлетворённо кивает. Я бросаю беглый взгляд на своё отражение в зеркале, и остаюсь довольна своей симпатичной мордашкой, которая смотрит на меня.

— Ну, вроде бы всё в порядке.

— Как там твой капитан полиции?

Я смущённо опускаю глаза в кафельный пол в надежде услышать, что мужчина уже испарился, и мне не придётся вновь выслушивать его шуточки относительно моей внешности.

Моя истерзанная душа изнывает после его ласк и несостоявшегося поцелуя, и моё тело до сих пор бьётся в конвульсиях. Ох, хоть бы Галка этого не заметила!

Чёртов наглец!

Пока я отмывала лицо от подтёков туши и ждала, пока подействует антигистаминное, у меня было время подумать над тем, что творится со мной, когда рядом оказывается Григорий Егорович. И, была вынуждена признаться сама себе, что он вызывает во мне жгучее сексуальное желание. Такое, которое ещё никто и никогда не вызывал во мне.

Но, как же, так?

Ведь мне так нравился Антон Михайлович — всегда вежливый, обаятельный, улыбчивый. Я считала его идеалом мужчины, почти полубогом! Так мечтала о том, чтобы он влюбился в меня, вляпалась в афёру после которой, меня наверняка проклинают и он сам и его матушка, и Юлия.

И тут на моём пути появляется Торопов — самоуверенный наглый тип, постоянно высмеивающий меня, но отчего-то вызывающий дрожь в коленях. От его хитрого взгляда серо-голубых глаз у меня трепещет в груди, а трусики мгновенно становятся влажными, хоть отжимай.

Парадокс!

— Гриша уже ушёл, у него какие-то дела относительно Кожевникова. Впрочем, со мной он не распространялся по поводу этого дела, да я и не особо интересовалась.

— Жаль, мне хотелось узнать, как продвигается расследование.

— Так чего же не спросила, пока вы были в подсобке?

Опускаю глаза в пол, холодея при этом. Ну, что я могу сказать подруге? Что в подсобке я слушала комплименты по поводу своей упругой задницы и тряслась от возбуждающих ласк?

Нет уж, увольте.

— А как прошло свидание?

Моё сердце замирает, и я практически перестаю дышать, замечая грусть в глазах своей напарницы.

— Ты знаешь… У него, совершенно очевидно, кто-то есть.

— Другая девушка? Может, жена?

— Кольца на пальце нет. Впрочем, он был со мной вежлив и обходителен, но его больше интересовала не я.

— А кто?

— Ты.

У меня внутри всё холодеет, и я испуганно смотрю на Галку, которая горько морщится, поднимая бровки домиком. В груди хаотично начинает биться сердце, а ладошки вмиг становятся влажными от пота.

— Может, тебе показалось?

— Да-да, это так, я не преувеличиваю. И ведь сам же меня позвал на это свидание! Я-то, идиотка, уши развесила. Решила, что зацепила его чем-то. А ему не я интересна, а ты.

— Прости.

— Да нет, ты ж не виновата, что я не могу зацепить мужика.

Галя горько хмурится, открывая кран с прохладной водой, и слегка смочив ладони, прикладывает их к пылающим щекам. Я чувствую себя последней тварью из-за того, что Торопов заинтересовался мной, а не подругой, которая имела на него виды.

— Гриша всё выспрашивал у меня, являешься ли ты действительно невестой Кожевникова.

— А ты?

— Не стала тебя выдавать. Сказала, что вы действительно встречаетесь, и ты очень хочешь стать его женой.

Всё ясно.

Сглатываю вязкую слюну и остаюсь отрешённо стоять у зеркала, вглядываясь в своё собственное отражение через блеск начищенных стёкол очков. Так-так, Торопов интересуется мной? Да нет, скорее, ему очень интересно, как я причастна к нападению на Антона Михайловича. Он никак не может поверить, что невеста бизнесмена и официантка — одно и то же лицо. И в этом он прав.

— Просто он не верит в то, что я могу встречаться с Антоном Михайловичем.

— Почему?

— Хрен его знает. Интуиция, может. А может, просто рожей не вышла.

— Да ну, ты у нас красотка.

Улыбаюсь с благодарностью подруге.

Она всегда может меня поддержать добрым словом. Поверить в то, что я могу заинтересовать этого самоуверенного наглеца как женщина, я не могу. Он же полицейский — это его задача, всех подозревать и расспрашивать.

— А ты? Он тебе так сильно нравится?

— Ну, знаешь…

Галка пожимает округлыми плечами, достав иголку с белой ниткой из своей сумочки, и приблизившись к моему порванному рукаву. Я внимательно вглядываюсь в глаза подруги, пытаясь рассмотреть в них истину.

— Он, конечно, довольно интересный, но мне не нужен мужик, сохнущий по моей подруге. Но, если ты дашь ему от ворот поворот, оставшись с Кожевниковым, то я, возможно и подберу его, приласкаю. Но сейчас — нет, я вижу, что нисколько его не интересую.

— С Антоном Михайловичем всё кончено.

Напарница застывает в неудобной позе, пронзая скрипящую накрахмаленную ткань тонкой иглой, и поднимает на меня свой вопрошающий взгляд.

— Но, как же так?

— В общем, они всё узнали. Я и сама собиралась обо всём рассказать, но Юлия меня опередила. Она явилась в палату сегодня утром, и Антон её вспомнил.

— Бедняжка.

Галя качает головой, делая заключительный стежок, и отгрызает кончик нитки, восстановив мою блузку.

— Значит, ты вполне можешь закрутить роман с капитаном полиции. Думаю, из вас получится неплохая пара.

— Но ведь он тебе нравится.

— Да пофиг.

Напарница небрежно делает взмах рукой.

— У него кроме симпатичной внешности ничего нет. Я уже подумала — ну, какой с Торопова жених? Помнишь, что мне нагадала цыганка? Мой суженый должен спуститься ко мне с воздуха! А Гриша же не лётчик. Так что буду смиренно ждать дальше.

Я выдыхаю, расплываясь в нежной улыбке, и заключаю подругу в объятия.

— Значит, ты теперь уверена, что тебе нужен лётчик?

— Ну, воздух-то там. Не знаю, но к полиции он не имеет никакого отношения.

Она нежно обнимает меня за плечи и шепчет:

— Давай, действуй.

Последняя фраза будто прорывает плотину, построенную в моей душе, и слёзы градом выплёскиваются наружу, вновь смывая тушь с моих ресниц. У меня как будто камень с души упал — Галя отступилась, ей не нужен Григорий Егорович, и я своим поцелуем ничего не разрушила в их отношениях.

— Ну-ну, рёва-корова! Давай, наводи марафет снова! Хорош плакать!

Стук в дверь санузла заставляет меня подпрыгнуть на месте, и в проёме двери показывается озабоченное лицо нашего охранника Сергея, который, показывая на наручные часы, озабоченно качает головой.

— Девчонки, вы скоро? Там посетители уже собираются, бизнес-ланч начался.

Галина кивает, и, охнув, уносится из санузла, хлопнув меня по плечу. Я поправляю волосы, салфеткой убираю следы от туши под нижними ресницами и выхожу вслед за ней — пора работать. Ведь обо мне больше некому позаботиться.

Глава 22

Но, выйдя в зал, я оказываюсь неприятно поражена — за вип-столиком, который всегда обслуживала я, расположились две хорошо мне знакомые женщины — Юлия и Диана Леонидовна.

Охаю, и притормаживаю на пороге.

Блин, ну почему я не сбежала от Кожевниковых раньше, как только поняла, что Антон мной вовсе не интересуется? Тогда сейчас бы не пришлось краснеть, обслуживая эту парочку.

Женщины тоже видят меня. Юлия, приторно улыбаясь, как змея, наметившая добычу, нервно барабанит длинными пальцами по столику, а мать Антона Михайловича поджала губы, будто увидела неприятного таракана.

Впрочем, иного отношения к себе я, наверное, и не заслужила. Жаль, что я это поняла только сейчас.

Чужое брать нельзя.

Диана Леонидовна смотрит на меня укоризненным взглядом и поднимает руку вверх, подзывая официантку, то бишь меня. Я перевожу взгляд на Галину — возможно, она меня подменит? Но напарница слишком увлечена столом, за который уселись несколько иностранцев. И, с обворожительной улыбкой занимается их заказами.