— Я сейчас не о них, — шикнул Сэт, но в ту же секунду с любопытством посмотрел на Рика. — Расскажешь мне потом?

— Хорошо, — согласился Рик.

— Извращенцы, — выдавил из себя Жуль, опасаясь, что снова продолжит поливать все вокруг.

— Что я хотел сказать? — продолжил Сэт. — Я о Шиловой, об этой пианистке и еще о сотне тысяч таких «насть» и «анн». Они для меня на одно лицо, потому как истории их однотипны. Девочки хотели жить, любви, в Париж, удариться в рок или вкусить лесбийской любви. Как все у них сложилось? Правильно! Все испортили родители! Эти вредные и безжалостные существа. Тогда как их дочурки были самыми прекрасными, тонкими натурами, которых не поняли, недолюбили. Удобная отмазка! Почему ты ведешь себя, как истеричка — это все родители. Почему не стремишься к лучшему — это родители! Почему не смываешь за собой — родители.

— Не нужно об этом, — тихо обозвался Жуль. Слышать о туалетной теме ему сегодня было ни к чему.

— Я понимаю твое негодование, — обозвался Рик. — Более того, ты отчасти прав. Но все не так прозаично, как кажется. Любовь! Она толкает дам на жертвы. Любя кого-то, они так боятся его обидеть, что готовы на все — на безрассудные жертвы в первую очередь. Жертвовать собой! В этом есть огромная доля романтики. Женщины страдают не из-за глупости, просто не умеют любить в меру. Живут чужой жизнью из-за любви, из-за желания угодить. Они не только готовы делать, как им велят, но и способны притворяться, что им это нравится.

— Любовь? Страх! Только он заставляет отказаться от своей судьбы. Женщины боятся быть отвергнутыми, они опасаются осуждения. Быть ненормальной для них страшнее, чем быть несчастной или мертвой. Бедняжки просто не могут кричать о своих чувствах, ведь кричать — это неприлично. Водружают жизнь на алтарь Страха, — разразился длинной тирадой Жуль.

— Я же говорил — глупые коровы!

— Сэт!

— Ну как тут умолчать?

— Все нормально Рик, — отозвался Жуль. — Сэту просто незнаком страх. Ему не понять.

— Зачем мне бояться? — огрызнулся Сэт. — Ты с этим справишься за троих, червяк!

— Да я тебя сейчас…

— Что? Заблюешь? — не унимался Сэт.

— Успокойтесь! Оба! — повысил голос Рик. — Когда друзья ругаются, враги ухмыляются, — выпалил Рик первое, что ему пришло в голову.

— У меня нет врагов, — раздраженно кинул Сэт, но замолчал. — Знаешь, Рик, ты сегодня несилен в философских высказываниях. Все хорошо?

— Я просто немного взволнован, — поделился переживаниями Рик.

— Боишься? — спросил Жуль, но поймав на себе грозный взгляд Сэта, смолк.

— Ты сегодня виделся с Владыкой? — догадался Сэт.

— Виделся, — не стал скрывать философ. — И он подготовил новый план.

— Мне снова придется отправляться к людям? — Сэт не стал водить Жуля за хвост — лучше сразу узнать, чем додумывать.

— Хозяин желает возродиться с моей помощью. Без женщин, конечно, тоже не обойдется.

— Как? Неужели без женщин не справиться? Зачем они Хозяину? Раньше он довольствовался детьми!

— Я понимаю твое негодование, — сказал Рик. — Но затея со взрослыми детьми — бесполезная трата времени.

— Кто так сказал? Разве раньше это не действовало?

— Действовало? Так почему Хозяин до сих пор в Аду?

— Может, ему здесь нравится! — фыркнул Сэт.

— Конечно, нравится! — возмутился Рик. — Но нужно думать о миссии на Земле. Она куда важнее, чем укромное место в Аду.

— А я бы не хотел распрощаться с этими стенами. Вряд ли на Земле есть такие красивые розочки.

— Розочки? — удивился Жуль. — Какие розочки?

— Ты что слепой? — оскалился Сэт. — На стенах. Везде! Они совершенны. Намного краше твоей пианистки.

— Не смей говорить о ней! — закричал Жуль. — Она прекраснее всех роз.

— Даже без пальцев?

— Даже без них.

— Где вы ходите, мелкие засранцы? — послышалось снизу. — Неужели у вас дела поважнее?

— Владыка! — запищал Жуль. — Теперь мне достанется!

— И не только тебе, — ответил Рик. — Хозяин просил, чтобы я собрал вас сразу, как разберусь с бабулей.

— А ты?

— А я был увлечен интересной беседой с друзьями.

— Не такая она была и интересная, — парировал Сэт.

— Неважно. Хозяин ждет нас. И он зол. Благоразумно будет не доводить его до крайней точки бешенства.

— Пошли скорее! — крикнул Жуль.

Друзья устремились вдоль длинного коридора, спотыкаясь на ровном месте, ведь страшнее сложившейся ситуации были только волосы Жуля. Но он не обращал внимания на мелочи. "Много ли на него попало?" — беспокоился Жуль. И беспокоился зря — Хозяину не было дела до пугливого прислужника. Зачем думать о мелочах, когда можно подумать о перерождении. Единственный, кто интересовал Хозяина — Рик. На этого парня возлагались все надежды. Он мог сделать то, что никто не делал до этого.

Сэт немного думал о Насте, о розовых розочках на стенах, о бестолковом Жуле. Он был рад, что не станет выходить на поверхность и миссия ляжет на Рика. Конечно, Сэт нисколечко не верил в успех затеи, но кто он такой, чтобы биться лбом о каменный пол. "Владыке виднее", — подумал прислужник. Доверить судьбу философу — более разумно, чем трусу. Сэта куда больше интересовала Сэнди. Она так приятно пахла сожженной листвой и дорогим ароматом сыра. Только вкушать прелести Сэнди было куда приятней.

Рик ушел в себя. Мысли о возрождении Ада сплетались с образом сладострастной старушки, истязающей мужскую плоть змеевидным батогом. Рик думал, что Ада на земле и так хватает. Перед глазами плыли исполосованные полушария, которые дергались в такт его шагов. Он навсегда запомнит эти стоны, устремленные в сморщенную промежность Ирэн. "Неужели ему нравилось терпеть боль? Люди — странные существа». Рик отрешенно потупился в пол.

Не сговариваясь, прислужники пошли быстрее. Никто не хотел злить хозяина больше, чем был способен выдержать. Но добраться друзьям пока не удавалось — внимание перетянула исчезающая дверь. Такое случалось редко, когда человек перерождался сам. Табличка на двери медленно растворялась, стирая довольную улыбку с красного лица.

— Какая странная смерть, — сказал Сэт. — Жил на Земле, а сгорел, как в Аду.

— Зато он занимался любимым делом! — ответил Рик.

— Каким?

— Отдыхал, — продолжил философ. — Умереть за то, что любишь, не грешно, стыдно — не жить вовсе.

Сэт молчал. Сегодня его не радовали кричащие грешники и безумные счастливцы. Даже курортная смерть не вызвала особых эмоций. Сгорел — молодец. Жуль вот тоже горел на работе — Хозяин всегда был рад постараться.

— Какой же он странный, — пробормотал Сэт.

— Кто? — пританцовывал от страха Жуль, дергая несчастные волосы.

— Анна в пальто! — огрызнулся Сэт в ответ.

— Пошел ты!

— Как думаешь, что там будет? — спросил Рика Сэт. — Какая гениальная мысль пришла в голову чертовому Величеству?

Искать ответ на вопрос, находясь в десяти шагах от чёрной двери… Да, смысла в этом не было. Жуль и Сэт поспешно отошли назад, освобождая дорогу Рику. "Если он избранный, то пусть тогда и отдувается первым", — одновременно промелькнуло в голове пошляка и труса. Рик осторожно открыл дверь. Его встретил полумрак и Хозяин. Последний стоял в пол-оборота и судорожно стаскивал через голову зеленый свитер. Понимая, что он в комнате не сам, Владыка нервно разорвал обновку, представ перед прислужниками с выбритым торсом.

Глава 3. Обнажившийся Владыка

Владыка сделал страшные глаза, и Жуль чуть не свалился на пол. Как же Хозяин боялся быть убитым при снятия узких одежд… Что кто-то воспользуется его беспомощностью, просунув под ребро клинок. Ох уж эти страхи! Никакой растительности не напасешься.