— Так, чудовище улетело, можно начинать разбираться со взрослыми вещами, — я приехал домой и увидел на пороге своей квартиры чемоданы Маришки, сразу же понял, что собирала их Захарра, так как к ним была прикреплена записка:
Итак, сука белобрысая, узнаю, что ты хоть на пять миль подошла к моему братику, то тебе будет пизда. Это я тебе гарантирую. О Василисе из тебя и слова не должно вылететь. И да, поосторожнее с чемоданами. Гляди, бомба раньше времени взорвется.
Я усмехнулся, прекрасно понимая, что, увидев эту записку, Маришка будет визжать, как резаная, поэтому спрятал её в задний карман одного из чемоданов. Ох, посмотрел бы я на её реакцию, но времени не было. Зашел в квартиру и в сотый раз попытался дозвониться до Василисы, но каждый раз оператор говорил мне, что такого номера не существует. Ты изменила его, Василиса? Умно, но я раздобуду его любыми способами и извинюсь, чего бы мне это не стоило.
Конец. Фэш.
***
— Захарра, сядь и успокойся, — попросила подругу Огнева. Драгоций послушно села и начала успокаиваться. — Вот теперь рассказывай, что случилось? — поинтересовалась рыжая.
— На свадьбе Фэша и Маришки… — начала было Захарра, но Василиса её резко оборвала:
— Мне неинтересно, — соврала. Но убедительно. После того первого разговора с бабушкой Василиса начала учиться всему тому, на что ей указывала Нерейва. И врать она должна была уметь, как бы ей это не нравилось. Ей очень хотелось узнать, что же такого случилось на свадьбе, раз Захарра такая радостная, но, пересилив себя, сказала совершенно другое.
— Как это? — удивленно, нет, скорее ошарашено спросила Драгоций.
— А вот так, — Василиса развела руками, внутренне ликуя, что подруга ей поверила. — Мне плевать на Драгоция. Все! Финиш! Фенит а-ля комедия! Зе энд! Нет у меня больше никаких чувств к нему. Поэтому я не желаю больше ничего о нем знать, — безапелляционно произнесла Огнева.
— Но… — начала было Захарра, но её снова перебили:
— Никаких «но», Захарра! Знать ничего не хочу о твоем брате! — резко сказала Огнева даже для себя, внутренне боясь, что обидела подругу. Но Драгоций поднялась с постели с гордо поднятой головой и направилась к выходу, напоследок бросив только:
— Как знаешь, — и скрылась в проходе, оставляя Василису сгорать от вины и смущения.
Комментарий к 12 глава.
Ну вот, как-то так. Я того, пошла в бункер, а то чувствую, маты на меня посыплются…. Я ведь не позволила Василисе выслушать Захарру. Я знаю, я плохая. Но как тогда будет развиваться сюжет, если Василиса будет думать и знать, что Фэш свободен? В будущем это будет очень важным фактором. Возьмите это себе на заметку. Это я так, предупреждаю. Ну все, я побежала.
========== 13 глава. ==========
(я не заканчивала главу от лица Фэша)
Прошло два дня. Два дня со свадьбы. Два. Дня. Мне казалось, я свихнусь в этих четырех стенах. Я пытался по минимуму выходить из квартиры. А учитывая то, что у подъезда меня поджидало несколько журналистов, и это только потому, что остальные уходили перекусить или домой, поспать немного. Они буквально дежурили под моим окном. Ну да, ведь уже вся страна знала, как Фэшиар Драгоций «отпраздновал» свою свадьбу. Которой не было. Ну почти.
На следующее утро после свадьбы, посмотрев новости, я, как минимум, охуел. Максимум говорить не буду.
— «Известный бизнесмен, владелец одной из крупнейших компаний мира, «шикарно» отпраздновал свою свадьбу, опозоривши невесту!» — а далее фотография, на которой я смотрел на Маришку и ухмылялся, а сама Резникова была бледнее мела. Что же, фотография меня потешила. А через пятнадцать минут мне пришло видео от Захарры.
Когда я посмотрел его, то ржал как конь. Моя сестренка снимала, а точнее, кто-то снимал её, явно парень, потому что все время причитал:
— «Чтоб тебя, Драгоций! Ты так меня достала! Еще хоть раз, чтобы я согласился тебе помочь! Мы переснимаем уже пятнадцатый раз!» — на что моя сестренка каждый раз отвечала:
— «Заткнись, белобрысый! Если хочешь, чтобы мы с девочками помогли тебе с Дианой, то молчи в тряпочку и выполняй все, что тебе говорят!» — парень тихо посылал Захарру, продолжая снимать.
И в итоге я увидел, как сестра стояла около принтера, из которого выходила бумага. Я не знал пока, что там было напечатано, но улыбка Захарры не предвещала ничего хорошего. Но увидев… снова заржал. Захарра крутила фотографией из газеты перед камерой, а потом начала обрезать. Достала рамочку. И до меня начало доходить, что это значило.
— «Любуйся, братец! Я вышлю тебе это почтой! Повесь в прихожей, чтобы когда я приехала, оно там висело, понял? Этому фотографу, который сделал это фото, конечно, я выпишу премию. Когда найду. Маришка на этой фотке шикарная! Я распечатала… Сколько?» — обратилась Захарра к тому, кто снимал видео. При этом всем если сначала её голос был серьезным, потом — с усмешкой и издевкой, то сейчас он был очень веселым.
— «Это пятнадцатая фотография, » — ответил ей оператор, а я не мог понять, почему голос казался таким знакомым. Но, плюнув на это, продолжил смотреть.
— «Вот! У меня много фоток. Я еще распечатать собираюсь. Но оставить тебя без свадебного подарка я не могу, как бы не хотелось оставить эту фотку себе, » — сестра «горестно» вздохнула и пожала плечами. — «Ладно, все, посмотрел на меня и хватит тебе. Негоже холопу долго на царя смотреть. Пока, утконос. Вырубай, извращенец белобрысый!» — далее тот самый «извращенец» еще пытался что-то сказать, но видео кончилось. А я ржал.
Все таки что-что, а раздавать клички моя сестра умела. Пусть, они и не всегда были безобидными. Но это видео — единственное, что подняло мне сегодня настроение.
На протяжении этих двух дней, я, наверное, уже тысячу раз написал и позвонил Василисе. Но оператор раз за разом повторял, что такого номера не существовало. Во всех социальных сетях она меня заблокировала. Я пытался узнать у Захарры и друзей, как она и дать мне её новый номер, ведь со временем до меня все-таки дошло, в чем дело. Но все отнекивались. Захарра прямо послала. Остальные говорили, что пообещали девушке и предать её не могут.
Слова о предательстве ударили по мне. Они не задумывались над своими ними. Неаккуратно бросили фразу, а попала она в самое яблочко. Я ведь тоже давал Василисе обещание. И не одно.
Когда-то мы пообещали друг другу, что никогда не отвернемся друг от друга. Не предадим. Всегда будем рядом, если кому-то из нас понадобится помощь. Поддержим в сложную минуту. Выслушаем, не примем все в штыки в сторону друг друга. Не забудем друг о друге, даже если нас раскидает на разные концы света. Но еще мы пообещали друг другу заставить второго исполнить волю родителей, что бы там ни было. Об этом мы поклялись. И когда мы узнали бы условия, и кто-то из нас захотел отказаться от этого, второй сделал бы все, но уговорил его. И я узнал условия.
Их не знает она. Но я был более чем уверен, что она отказалась бы. Не захотела выходить замуж за меня. Пусть и на время. Просто потому, что я так отвратительно поступил. Я нарушил обещание. Не выслушал, сослал, отвернулся. И сейчас, когда я все осознал, вполне нормально, что выслушать уже не хочет она. Отвернется она. И ей даже предъявить нечего. Она права.
Но я понимал, что сидеть в квартире и страдать — не выход. Поэтому и взялся за квартиру. Для начала я хотел вернуть ей прежний вид. Маришка здесь все обставила по-своему. Поэтому казалось, что в этой квартире арктические ледники, а не домашний уют. Не было каких-то мелких деталей, которые бы пробуждали внутреннее тепло. Уют. Домашнюю обстановку. Понимание, что в доме есть хозяйка, которая любила свой дом, потому и хранила огонь домашнего очага.
Только сейчас, когда все прояснилось, я понял, что сердцем и душой этой квартиры была Василиса. А я был большим плюшевым мишкой. Для красоты. И добавлял уюта. Василиса любила спать и прижимать к себе этого плюшевого мишку. Точнее, енота. Она никогда с ним не расставалась. Он всегда стоял в её комнате на постели. Она расправляла постель и, обнимая его, засыпала. И это не изменилось ни к 14, ни к 15, ни к 17 годам. И я был рад этому. А ведь не раз и я сам становился енотом. Если Василиса засыпала за просмотром фильма, при этом очень крепко меня обнимая, я боялся лишний раз пошевелиться. Лишь бы не разбудить, укрывал нас пледом и засыпал в родных объятиях. И только сейчас понял, что объятия Маришки никогда не были мне столь приятны. Мне всегда чего-то не хватало. Точнее, кого-то. Не было той теплоты. Её объятия мне не казались родными. Даже за столько лет. Да и это была не любовь, а простая влюбленность, которая переросла в привычку. Вот только я до последнего боялся.
