— Милый, поймаешь их, на двоих с Тиной разделите любимый пирог. — вдруг выкрикнула она, а я на ходу переглянулся с дочерью. То, что у меня и Тины были одинаковые вкусы в еде никого не удивило, после того, как мама рассказала Василисе и ребятам, каким вредным я был в детстве. И что смотря на Тину, она видит меня в женском подобии. Мы с дочерью конечно же все время на это фыркаем и ни с кем не разговариваем до тех пор, пока Василиса не приходит мирится с шоколадным пирогом. Поэтому у нас появился еще больший стимул поймать близнецов.

Хотя, должен признать, погоняли они нас знатно. Мы целых двадцать минут пытались их поймать, да так, что они выдохлись и мы взяли их легко и просто. Тиана тоже практически выдохлась, но я понял по взгляду, что если нужно, то пробежит еще столько же. Гордость Огневых смешана с гордостью Драгоциев. Гремучая смесь.

— Вот вы и попались, маленькие проказники! — спустившись к нам, Василиса притянула обоих мальчиков в свои обьятия и поцеловала обоих в макушки.

— Ей! Я между прочим их ловил, я больше заслуживаю поцелуев! — «обиженно» ворчу. И Василиса, и дети знают, что я это не серьезно, просто хочу вытянуть из мамы лишний поцелуйчик.

Моя любимая смеется и, садясь на траву, и сажая рядом с собой мальчиков, произносит:

— Ну так нагнись и получишь свою поцелуев. У меня с этим небольшие проблемы. — она с мягко улыбкой кивает на свой большой живот. Конечно, она ведь на седьмом месяце. А доктор сказал, что наш будущий сын будет богатырем. Как она вообще ходит, я не понимаю. Но при этом и восхищаюсь. У неё все время болит спина и ноги, а она все равно не может усядется на одно месте и все время двигается.

— Ты меня знаешь, это не проблема. — не соглашаюсь, но нагибаюсь и она целует меня в уголки губ. Мне этого не хватит никогда в жизни, но не при детях же! — Я не понимаю, куда вы сели на холодную землю! Щас я плед принесу, подождите минуту. — выпрямляюсь и движусь к сходам, поднимаюсь и вхожу в гостиную, где на диване лежит огромный плед. Мы специально его заказывали, ведь таких размеров пледы не продают, а нам ужасно хотелось, чтобы под ним уместились все мы. Улыбаюсь, понимая, что придется заказывать плед еще больше.

Выхожу из гостиной и забираю дочерей с кушеток. Они все время сидели здесь и наблюдали за нами. Перебрасываю плед через плече, хорошо что сложенный он туда помещается и беру на руки Софию. Уверяюсь, что крепко держу её одной рукой, а она надежно обхватила руками мою шею, беру в свою ладонь маленькую ладошку Эвелины и мы осторожно спускаемся по сходах.

Уже около Василисы ставлю на ноги Софию и отпускаю руку Эвелины, и сбоку расстеляю плед. Дети сразу же на него садятся, а я помогаю Василисе пересесть, после чего и сам сажусь около неё. Дети укладываются между нами и к нам на колени. София оказывается на коленях Василисы, а Эвелина у меня. Рид сидит около Василисы, а Крис около меня. Ну и в самом центре оказывается Тина. Как можем, мы все обнимаемся, при этом смеясь.

Я люблю вот так вот проводить дни и вечера. Мы просто сидим всей семьей вмести и весь остальной мир будто не существует. Только моя семья. И не важно, разговариваем мы или сидим в тишине. Здесь уютно, тепло, дома.

— Я люблю тебя. — наклоняюсь, насколько это возможно, к Василисе и шепчу ей такие важные слова.

— Я тоже тебя люблю. — отвечает она мне. Для счастья мне большего не надо.

***

— Как ты хочешь назвать нашего будущего сына? — спрашивает Василиса, когда мы вдвоем сидим в гостиной перед камином, после того, как уложили всех детей спать.

— Не знаю. — пожимаю плечами, лениво перебирая её волосы. — Честно говоря, после близнецов моя фантазия кончилась. — добавляю, а любимая смеется.

— Да, именно поэтому ты предложил назвать Софию Софией. — замечает она, а я улыбаюсь.

— Это имя совершенно случайно пришло мне в голову. Просто смотрю на неё и вдруг… София! — теперь мы уже оба смеемся.

— Но ведь я согласилась на это имя. — произносит она.

— Да. — киваю. — Но хочу напомнить, в самом начале ты согласилась выпить со мной чай. — меня накрывает волной ностальгии и я целую любимую жену в макушку. Не вижу её лица, ведь она лежит спиной ко мне на моей груди, но могу дать руку на отсечение, она мягко улыбается.

— Потом я согласилась быть твоей девушкой, а потом и женой. — кивает она. — И знаешь, ни разу не пожалела. — почему-то добавляет она, а я хмурюсь.

— А разве был повод жалеть? — спрашиваю, ведь действительно хочу знать ответ. Повод ведь был.

— Был. — честно отвечает она. Те два с половиной года были одними из худших в моей жизни. Нет, все не было аж так плохо, даже хорошо, вот только без Василисы было не то. — Но я не жалела. — продолжает любимая, удобней устраиваясь на моей груди. — Ни секунды. Я точно знаю, что в моей жизни был только один повод для жалости. — покачав головой, произносит она.

— И о чем же ты жалела? — интересуюсь, зарываясь носом в её шелковые локоны.

— Что не сблизилась с тобой раньше. Подумай, если бы мы начали встречаться хотя бы на неделю раньше, все могло бы быть по-другому. Как минимум, мы провели бы чуть больше времени вместе. — обьясняет она и я соглашаюсь. Мне нужно было быть смелее. — Тогда, возможно, мы бы что-то придумали и ты бы остался. Или хотя бы мы могли бы видится. — размышляет она.

— Но была бы вероятность, что всего этого у нас сейчас бы не было. — замечаю.

— Хронология, ну да. Теория вероятности. А что, если бы… — соглашается она. — Мы можем до конца жизни гадать, что могло бы случится, сделай мы другой выбор. Но я довольна своей жизнью. Я счастлива. Другого мне не надо. — она поворачивает голову ко мне и я вижу в её глазах Вселенскую любовью. Отвечаю ей тем же и целую со всей сладостью, нежностью и любовью, которая только у меня есть. Хотя, по отношению к ней и детям, моя любовь никогда не исчезнет.

— Азраель. — выдыхаю ей в губы.

— Мне нравится. — шепчет она и мы прижимаемся лбами друг к другу, зная, что ничто в этой жизни не заставит нас любить друг друга.