1 февраля состоялось очередное заседание комиссии ЦК КПСС по военной политике партии под председательством секретаря ЦК О.Д. Бакланова, являвшегося также заместителем председателя Совета обороны СССР. В принятой резолюции говорилось о том, что участники встречи разделяют озабоченность народных депутатов СССР неудовлетворительным социальным и бытовым обеспечением военнослужащих и членов их семей, прибывающих из групп войск, поддерживают их мнение об остроте данной проблемы и неадекватном характере мер, принимаемых правительством страны и местными органами власти. Было поддержано предложение комитета Верховного Совета СССР о целесообразности разработки государственной программы обеспечения вывода войск из стран Восточной Европы. Решение, конечно, правильное, но запоздалое. Социально-бытовыми проблемами личного состава выводимых соединений и членов семей военнослужащих следовало озаботиться сразу же, как стало ясно, что СССР будет выводить войска. Но такова уж печальная отечественная «традиция»: создавать себе проблему, а потом героически преодолевать ее. К тому же власти на Руси на протяжении столетий, как правило, весьма безразлично относились к тяготам свои «подданных».
Социальные проблемы военнослужащих копились даже в московском, относительно благополучном, регионе. 9 февраля в здании Моссовета состоялось собрание представителей бесквартирных военнослужащих столичного гарнизона, на котором присутствовал первый заместитель министра обороны СССР К.А. Кочетов и председатель Моссовета Г.Х. Попов. В Москве на начало февраля фактически на положении беженцев оказались свыше 10,8 тысячи семей бесквартирных офицеров. Многие из них не имели жилья уже четыре-пять лет. Подобная обстановка предопределила острый характер выступлений членов объединенного комитета военнослужащих Москвы по жилищным вопросам. Первый заместитель министра обороны оказался в положении оправдывающейся стороны, он призвал «не идти по пути конфронтации, а искать взаимоприемлемые решения». Им приводились призванные внушить оптимизм показатели работы военных строителей: с 1986 года объемы собственного строительства Министерства обороны возросли в три раза, в 1990 м году вместо плановых 94,5 тыс. квадратных метра жилья возведено 113,1 тысячи, на 1992 год предусмотрено строительство 126,7 тысячи квадратных метров.
В то же время Моссовет, контролируемый к тому времени «Демократической Россией», при задолженности перед военным ведомством (142,5 тысячи квадратных метров) выделил ему в 1990 году лишь 77 квартир. Попов, один из лидеров Межрегиональной депутатской группы, обещал поддержать «хорошие начинания и меры, направленные на облегчение жилищной проблемы военнослужащих», и предложил искать новые, «нетрадиционные подходы». Он сообщил, что достигнута договоренность с американскими фирмами о строительстве под Москвой завода по производству 15 тысяч коттеджей в год, из которых советской стороне будет выделяться около 10 тысяч – по крайней мере, две трети должны были пойти на удовлетворение жилищных нужд военнослужащих.
Бытовая неустроенность тысяч офицеров, падение жизненного уровня офицерского корпуса в целом не могло не сказываться на их политических настроениях. В России рос авторитет председателя Верховного Совета РСФСР Ельцина считался среди населения, да и в военных коллективах, энергичным руководителем, борцом с привилегиями номенклатуры. Так он позиционировал себя, будучи первым секретарем и Свердловского обкома, и особенно Московского горкома партии. Рост его авторитета в низовых партийных кругах, собственно говоря, и объединил всех его недоброжелателей в аппарате ЦК партии – как так называемых консерваторов, так и инициаторов перестройки из числа ближайших сподвижников Горбачева. В неприятии Ельцина, изгнанного ими совместными усилиями с партийного олимпа (в ноябре 1987 года его освободили с поста первого секретаря Московского горкома, а в феврале 1988 года – от обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС), они были едины.
В ведущих партийных и военных СМИ в начале 1991 года кампания по дискредитации председателя Верховного Совета РСФСР стала набирать обороты. Толчком стало публичное неприятие им жестких мер против сепаратистских кругов в Прибалтике, вылившихся в применение армии в Вильнюсе. 18 января в «Красной звезде» появилось открытое письмо Б.Н. Ельцину группы советских военачальников – ветеранов Великой Отечественной войны. Среди них были в частности, Маршал Советского Союза Н.В. Огарков, генералы армии И.Н. Шкадов, И.Г. Павловский, М.М. Зайцев, Е.Ф. Ивановский, П.И. Ивашутин, маршалы авиации И.Н. Кожедуб, Н.М. Скоморохов и А.П. Силантьев, адмирал флота Г.М. Егоров. Примечательно, что Маршалы Советского Союза В.Г. Куликов и В.И. Петров, как и генерал армии А.Д. Лизичев, это письмо подписывать не стали. От ветеранов-политработников стоит подпись лишь генерала армии С.П. Васягина. В письме отмечалось, что обращение председателя Верховного Совета РСФСР к военнослужащим, призванным в армию с территории Российской Федерации, «обострило и без того взрывоопасную обстановку в Прибалтике». «…Вы хотите заставить российских парней выступать в роли дезертиров и клятвопреступников, толкаете их на предательство своих командиров и боевых товарищей, на конфликт с законом и совестью», – писали бывшие военачальники.
«Атаки на Вооруженные Силы СССР начались не сегодня. Совершенно очевидно, что деструктивные силы нашего общества делают все, чтобы подорвать авторитет армии в народе, расшатать, разрушить ее изнутри. Деморализованная армия – цель тех, кто мечтает о развале Советского государства. Мы надеемся, что вы, Борис Николаевич, к числу последних не принадлежите, – увещевали авторы письма Ельцина, уже бесповоротно вставшего на путь борьбы с Горбачевым за власть. – Но ваши высказывания относительно создания своей российской армии – это не просто антиконституционный выпад, но и открытый призыв к растаскиванию армий по национальным квартирам. К чему это может привести, думаем, вы знаете не хуже нас. С одной стороны, к обострению межнациональных конфликтов внутри Союза, с другой – к окончательному подрыву обороноспособности нашего государства».
Звучало все, на взгляд инициаторов письма, видимо, убедительно. Но последующие события показали, что действенность таких форм идеологической борьбы в тогдашних условиях была невысока, в том числе и потому, что авторы подобного рода обращений уже не пользовались значительным авторитетом в массах военнослужащих, в том числе среди младших и старших офицеров.
Но сторонники жесткой линии в руководстве КПСС (они группировались вокруг члена Политбюро, секретаря ЦК О.С. Шенина, фактически третьего человека в аппарате ЦК после М.С. Горбачева и В.А. Ивашко) считали, что пришло время наступать. С начала года «консерваторы» последовательно наращивали свою общественно-политическую и медийную активность, импульс которой призван был дать объединенный пленум ЦК и ЦКК КПСС, состоявшийся в Москве 31 января. Спустя несколько дней, 6 февраля, было опубликовано выступление на нем члена ЦК КПСС, члена военного совета – начальника политуправления Сухопутных войск генерал-полковника Н.А. Моисеева. Оно, выражавшее консолидированное мнение руководства Министерства обороны и армейских политорганов, должно было активизировать работу партийных организаций в Вооруженных Силах, изрядно дезориентированных после примирительных заявлений Горбачева в отношении сепаратистских сил в республиках Прибалтики.
Знакомство с текстом выступления генерала Н.А. Моисеева оставляет двоякое впечатление. С одной стороны, ощущается серьезная озабоченность развитием ситуации в стране. «Становится все более очевидным, что наше общество переживает сейчас, пожалуй, самый глубокий и самый опасный по возможным последствиям кризис… – говорил с трибуны пленума начальник политуправления Сухопутных войск. – Высших пределов достигли политическое противостояние и конфронтация, хаос в экономике. Любой не до конца выверенный шаг может привести к неуправляемому социальному взрыву, насилию, кровопролитию. ‹…› Мы подошли к той критической черте, когда со всей остротой встал вопрос – быть или не быть обновленному Союзу, быть или не быть нашей партии, оптимизму, уверенности в будущем. Нам народ не простит, если партия в этой обстановке ослабит свои позиции, а тем более уйдет в сторону. Это только ускорит катастрофу».
