– Постойте рядом, чтобы он не свалился.

– А вы? – напрягается Сергей Алексеевич.

– Попробую дать лекарство иначе, – пыхчу, поправляя полотенце. Прекрасно понимаю, что пока Марк плачет, у меня нет шанса переодеться. Так и дефилирую перед его папашей в стиле «ню».

Капаю несколько капель в ложку и, изловчившись, вместе с водой заливаю в рот Марку.

Малыш на мгновение замолкает и смотрит на меня удивленно.

– Все хорошо, мой дорогой, – шепчу я и тут же слышу вздох папаши.

– Вам бы в цирке выступать…

– Дадите рекомендацию? – огрызаюсь незлобливо и прошу, взяв малыша на руки. – Подержите Марка, пожалуйста. Нужно согреть ему животик…

Назарет спокойно принимает сына и укладывает на своей груди.

– Марк, вот ты устроил, засранец, – слышу я, устремляясь в ванную. Наскоро надеваю тунику и легинсы. Вытираю мокрые волосы и, оставив их распущенными, выхожу обратно в детскую.

Марк, прикрыв глазки, дремлет на груди у отца. А тот как памятник стоит посреди комнаты.

– Боюсь пошевелиться, – улыбаясь, признается Назарет.

– Он спит, – тихо шепчу я, вглядываясь в спокойное розовое личико. – Ну же, не трусьте!

Назарет криво усмехается и укоризненно качает головой. Мне кажется, что его лицо озаряется светом.

– Ничего никогда не боялся. А теперь аж душа в пятки уходит. Слышу, как бьется маленькое сердечко. Это что-то невероятное.

– Сейчас я достану кокон и уложу туда Марка, – говорю я тихо и, не дожидаясь ответа своего строгого работодателя, лезу в нижний ящик комода. Выуживаю оттуда нечто, похожее на гнездо. Кладу в люльку Марка, а затем, забрав его самого у отца, осторожно устраиваю внутри.

– Это еще что за фигня? – недоверчиво интересуется Назарет.

– Специальный матрасик для новорожденных. Избавляет их от газиков. Видите, ножки чуть приподняты, – объясняю я.

– Чего только ни придумают, – бурчит Назарет и смотрит на меня недоверчиво. – А где вы эту байду взяли?

– Нашла среди приданного. Вы, наверное, с Жанной покупали и забыли…

– Нет, – морщится Назарет. – Марку все необходимое покупала моя мама. Жанна себя неважно чувствовала почти всю беременность.

«Кому ты заливаешь, – хочется насмешливо бросить мне. – Уж я-то точно знаю. Моя сестра все девять месяцев скакала как сайгак. Хотя, может, Назаровы просто отстранили ее от покупок».

Вздрагиваю, понимая, что наверняка Жанке пришлось несладко. Видела я бабушку Марка. Заносчивая бесцеремонная особа.

– Замерзли? – скупо улыбается Назарет. – Быстренько сушите волосы. Берите радио-няню и приходите в кухню. А я распоряжусь по поводу чая.

– Потом поем, – пытаюсь отказаться. – Мне лучше остаться с Марком.

Честно говоря, я тушуюсь. Бегала мимо Назарета в одном полотенце. И что он вообразил, одному богу известно. Но до этого вечера он меня чаевничать не приглашал.

– Линара, – строго бросает хозяин дома. – Здесь командую я.

Ничего не остается, как второпях помыть голову и слегка посушить волосы феном. Заплетаю косу и, глянув на спящего Марка, спускаюсь в кухню. А там уже заботливые руки Эллы нарезали буженину и несколько видов сыра. На плоском блюде важно лежат бутерброды с черной икрой, а в менажнице насыпаны горками сухофрукты.

– По какому случаю банкет? – спрашиваю, глядя на Назарова, открывающего бутылку с вином.

– Мы справились с Марком, – вполне серьезно заявляет он. – Нужно это отметить. И вообще, когда вы ели в последний раз?

– Часов в пять, – бодро заявляю я. – Я всегда ем в это время. А после уже нельзя.

– Прокурор запретил? – фыркает Назарет и добавляет с укором. – Придется мне вас контролировать, Линара. Это никуда не годится. А если в обморок грохнетесь с Марком на руках? Знаете, как в самолетах пишут? Сначала позаботьтесь о себе, а потом о ребенке.

– Глупости, – фыркаю я. – Я так много лет питаюсь. Никаких проблем…

– Дурацкие диеты, взятые с просторов инета, до добра не доведут, – многозначительно замечает Назарет и на правах хозяина приглашает. – Прошу…

Сажусь за стол, намереваясь съесть кусочек мяска и курагу, и сразу же подняться наверх. Близость Сергея Алексеевича меня смущает. Все кажется, позови он за собой, соглашусь, не раздумывая.

– Так питаться мне посоветовал доктор, – заявляю я, не подумав. Видимо, от синих глаз хозяина дома растеряла последние мозги.

– Ну, какой еще доктор, Линара? – усмехается он. – Лучше не спорьте, а ешьте.

Опускаю голову к тарелке. Чуть не наболтала лишнего. Доктор, конечно же, самый лучший. К другим мой бывший муж не обращался. И пусть нас еще не развели с Федором Ильичом, и дело до сих пор болтается в суде, но как о своем супруге я даже подумать о нем не могу.

«Бывший, – пробую слово на вкус. – Было, и прошло. Живи спокойно и дыши полной грудью, – приказываю себе и с удивлением смотрю на пузатый бокал на длинной ножке, куда Назарет вливает темную жидкость.

– Я не пью спиртное, – тихим шепотом предупреждаю я.

– Да я вас умоляю, Линара. Это же кьянти. Натуральный продукт. Мне из Италии привозят.

«Ясный перец, что не из Бангладеш, – фыркаю мысленно. – Я и по плетеной бутылке догадалась. Вот только у меня от него голова разболится. Или все зависит от того, с кем пьешь?»

Слегка пригубив вино, поднимаю глаза на хозяина дома. Назарет смотрит на меня добродушно.

– Понравилось? – спрашивает с азартом. – Загадывайте желание! Наверное, первый раз пили.

– Обязательно, – киваю я и пытаюсь сообразить, чего хочу больше всего.

Свободы? Так она у меня есть. Пусть пока неполная, и приходится отсиживаться за высоким забором. Но мне и тут хорошо.

Развода? Я очень надеюсь на победу. И как уверяет меня адвокат, это событие не за горами.

Счастья? Да я и так кайфую, стоит только прижать к груди Марка.

«Вроде и не загадывается ничего, – мысленно вздыхаю я и с улыбкой смотрю на Назарета. – Хотя нет, знаю! – самой себе говорю запальчиво. – Хочу такого мужа, как Назарет. Умного, красивого и благородного!»

– Загадали? – весело спрашивает он. – По лицу вижу, что желание у вас серьезное, Линара…

– Да, конечно, – киваю я, точно зная, что ничего не сбудется. Этот мужчина занят. А перебегать дорогу сестре я не хочу. Жанна погуляет немного и вернется. Моя сестра просто не может оставить ребенка сиротой. Должны же они помириться с Назаретом.

– Вы Жанне давно звонили? – спрашиваю я и добавляю поспешно. – Что-то она не выходит на связь… Я ей пишу и звоню. Все безрезультатно.

– Завтра узнаем, – кивает он. – Ваша сестра живет в моей квартире в Барселоне. Прислуга регулярно приходит убираться. Потерпите до утра. Я попробую связаться с экономкой. А она передаст Жанне, что вы волнуетесь.

– Спасибо, – шепчу я и при первой возможности ухожу в детскую. Гляжу на часы, висящие на стене. Марк проспит еще час-полтора. Есть время подремать. Ложусь на кровать и неожиданно проваливаюсь в глубокий сон. Бегу за сестрой и не могу ее догнать. Выкрикиваю ее имя, а она не отзывается. Реву, продираясь сквозь толпу. Вот только Жанки нигде нет.

Требовательный плач ребенка возвращает меня в реал. Снова развожу смесь и кормлю из бутылочки маленького человечка. Думаю о сестре и чувствую дрожь. Словно предчувствую что-то плохое.

– Все будет хорошо, – заверяю себя и Марка, держа его столбиком. – Мы с тобой в безопасности. Твоя мама тоже.

Слышу, как звякает телефон. Пришло сообщение в ватсап. Зря я взбаламутила Назарета. Жанка откликнулась. Кроме нее и мамы этот телефон знают только Люся и клиенты. Но они-то не станут звонить посреди ночи.

Да и матери пришлось открыться совсем недавно. Шмелев перестал общаться с моими родителями и даже внес их телефоны в черный список.

– Забыл о тебе, – вздохнула спокойно маменька. – Наверняка новая девушка появилась.

«Одно другому не мешает, – подумалось мне тогда. – Федор Ильич не из тех людей, кто прощает обиды. Когда-нибудь он все равно разыщет меня. Поэтому важно не терять бдительности и сохранять выдержку. Нигде не высовываться. Летать ниже радаров, блин! В случае опасности попросить помощи у Назарета. А для этого нужно умудриться с ним не переспать. Держите себя в руках, Аполлинария Михайловна!»