«Гораздо легче отказаться от хороших привычек, чем от плохих» (Сомерсэт Моэм)

Часть первая

Хенки-пенки

Мы на стрельбище.

«Стреляй, сука»! – это командир отделения шипит мне в ухо, лёжа в метре от меня на мокрой земле. Дождь лупит так, что мишени почти не видно, она размыта дождём, как осенний пейзаж за стеклом. «Стреляй, время вышло»! Я стреляю наугад. Предохранитель поставлен на одиночные. Где-то за спиной стоит командир-взвода и смотрит на последнего не отстрелявшегося курсанта. На меня.

Как я сюда попал и что я здесь делаю?! Хороший вопрос. Самое главное, что я никогда не мечтал быть военным, хотя, жизнь в лице папаши – полковника мотала меня по захолустным гарнизонам нашей огромной и дружной страны. Я клал на военную карьеру со страшной силой и готовился к поступлению в иняз, но всё погубила моя любовь к музыке. Да-да! В семидесятые музыки у нас не было, поэтому её приходилось добывать, как огонь в книжке Рони-старшего….

Первому из нас троих, учеников 10-А класса н-ской средней школы идея записаться в дружинники пришла Сержу. Он был резким, спортивным и «с мозгами», как говорила учительница физики. Да, Серж крепко стоял на земле в отличие от романтичного, похожего на Пьеро стихоплёта Андрюши- Лунатика и меня – Профессора – мажора, испорченного вольными переводами нелегальных журналов «Роллинг Стоун» и «Плейбой».

– Понимаете, имбецилы, тут вся фишка в том, что у дружинников имеются определённые права – начал развивать свою мысль Серж, небрежно закурив сигарету.

– И обязанности! – вставил Лунатик и хотел сказать что-то ещё, но был остановлен властным движением руки.

– Об этом – потом. Не буду развозить, а скажу только то, что с этими чудесными красно-белыми повязками и значками мы сможем пополнить свои виниловые сусеки. Вы же знаете, что в нашем закрытом гарнизоне есть люди, которые часто ездят в Москву, чтобы взять товар для фарцы?

– Знаем – подтвердил я – ты собираешься их грабить?

– Фу, как грубо. Не думал, что так примитивно мыслишь. Зачем же «грабить»?! – Серж смачно затянулся, многозначительно стряхнул себе под ноги пепел и продолжил – ты ведь изучаешь историю и прекрасно знаешь слово, о котором так часто говорит в своей толстой книге дедушка Карл?

– Экспроприация?! – влез импульсивный Лунатик.

– Именно! Экс-про-при-ация. Мы будем просто безвозмездно изымать у этих нечестных и корыстных людей часть товара.

– А если они не захотят тебе ничего давать? – опять влез Лунатик, сделав при этом неприличный жест рукой.

– Куда ж они денутся – Серж снисходительно похлопал Андрюшу по плечу и, достав из кармана немецкий кастет, подбросил его на ладони.

– «Бог создал людей сильными и слабыми. Сэмюэль Кольт сделал их равными» – подытожил я – это, конечно, не кольт, но всё же. Дай посмотреть.

Кастет перекочевал из мощной ладони Сержа в мою «эпикурейскую». На отполированной тёплой стали, на выступе для упора, отходящем от четырёх колец, блестел череп с костями.

– «Мёртвая голова»! – восхищённо присвистнул Лунатик – это же эсэсовский! – а потом, уже с наименьшим восторгом произнёс – тебя посадят. И нас, как соучастников…

– Не ссы! Никто даже не узнает – осадил паникёра Серж.

– Откуда он у тебя? – спросил я, надевая кастет на правую ладонь – такой классный!

– Трофейный. Дед с войны притащил. Он в разведроте служил… Такое рассказывал, что мама не горюй…

– А ты, кстати знаешь, откуда взялась эта эмблема – я указал взглядом на череп с костями.

– Расскажи, Проф – Серж в ожидании склонил голову на бок, как собака.

Многие думают, что собаки делают это от большого ума, но я готов с ними поспорить. Собаки просто прислушиваются и ничего более.

– Впервые она появилась у прусских гусар в 18 веке…

– Дальше не надо. Вы согласны, что красные повязки и эта гусарская штука – Серж забрал у меня кастет и нехорошо ухмыльнулся – помогут нам в борьбе со спекулянтами и тунеядцами, позорящим нашу великую страну?

– Да! – хором ответили мы с Лунатиком.

С этого всё и началось.

– Хочешь помогать органам правопорядка? – спросил меня на собеседовании худосочный лейтенант, похожий на вешалку для серой милицейской формы.

– Очень хочу! – с деланной готовностью в голосе ответил я – как Павел Морозов!

– Он из какого дома? Из четырнадцатого?

– Нет. Из пятого.

– Понятно-о – думая о чём-то своём пропел лейтенант и бросил на стол замусоленную красную повязку – бери.

– А удостоверение? – спросил я с надеждой.

– Пока так походишь. Удостоверение я вашему «командиру» выдал. Этому, как его – лейтенант нервно пощёлкал пальцами – Миляеву! Всё. Идите дежурьте. И чтоб никаких там нарушений – лейтенант махнул рукой и погрузился в чтение какого-то важного документа.

А потом мы пошли встречать Мефодия. Мефодий был толстым и прыщавым ублюдком с вечно потными ладонями, к которым почему-то очень хорошо прилипали деньги и шмотки. Первые штатовские джины, которые назывались «Blue dollar» я купил у него.

– Смотрите, вот он! – Лунатик указал на проходящего через вертушку гарнизонного КПП Мефодия.

В левой руке Мефодий нёс потёртый дерматиновый портфель, который судя по его виду принадлежал ещё его покойному дедушке-бухгалтеру.

– Постойте, товарищ – Серж подошёл к Мефодию сзади и придержал за локоть – пройдёмте, пожалуйста, с нами для проверки документов.

– Харэ шутить, мудила – Мефодий попытался выдернуть руку из цепких пальцев Сержа – совсем что- ли нюх потерял? Щас как дам больно!

– Ни хера ты не дашь, чмо жирное – Серж сдавил руку Мефодия так, что тот скривился от боли – сейчас пойдёшь с нами в отделение там и поговорим.

– Ладно – неожиданно быстро согласился Мефодий – пойдём.

В полуподвальном помещении, ключ от которого милицейский лейтенант выдал «командиру», Серж познакомил нашего «друга» с немецким кастетом, а мы добавили ногами. Мы, конечно, хотели всё решить мирным путём, но этот мерзавец сначала пытался купить честных советских дружинников пачкой сигарет «Camel», а потом стал угрожать, сказав, что местный урка Малёк всех нас порежет. Вот нервы и не выдержали. По лицу не били, но потом, когда снимали побои, врач обнаружил у Мефодия многочисленные кровоподтёки и даже перелом двух рёбер! А ведь взяли мы у этого пидера всего ничего – «Love drive» скорпов, «Night flight to Venuse» Бони Му, да «Vol 4» Блэк Саббат… Теперь надо было отвечать по всей строгости.

На следующий день по заявлению Мефодия нас загребли в отделение милиции. Худосочный лейтенант, совсем недавно проводивший со мной собеседование, в этот раз был настроен менее жизнерадостно

– Ну что, подонок, допрыгался?

Лейтенант положил на газету надкушенный бутерброд с варёной колбасой, достал из ящика стола «Vol 4» и небрежно вытряхнул диск из конверта.

– Я, собственно, не понимаю, о чём вы говорите – включил я дурака.

– Сейчас поймёшь! – мент порылся в ящике стола и выудив оттуда огромный блестящий гвоздь с наслаждением провёл им по диску – Пнял?! Сынок, блядь, полковничий! Будешь теперь знать, как эту погань слушать! Сядешь за нанесение тяжких телесных – лейтенант открыл жирный уголовный талмуд и прочитал, водя по странице пальцем и стараясь не делать ошибок в ударениях: «УК РСФСР, статья 112. Умышленное легкое телесное повреждение или побои. Умышленное причинение телесного повреждения или нанесение побоев, повлекшее за собой кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату трудоспособности, наказывается лишением свободы на срок до одного года или исправительными работами на тот же срок. Те же действия, не повлекшие за собой последствий, указанных в части первой настоящей статьи, наказываются лишением свободы на срок до шести месяцев, или исправительными работами на тот же срок, или штрафом до одного минимального месячного размера оплаты труда, либо влекут применение мер общественного воздействия». Пнял, гнида?!