– Что ели? Только не выдумывайте, что не ужинали в ресторане.

Олег чуть шагнул вперед, чтобы снять куртку. Теща отпрыгнула назад:

– Чего толкаешься? Ты видела, твой мужик меня толкнул. Твой мужик, слепой. Меня не видит, лампочка в моей комнате перегорела, а ему все равно.

Олег пошел в ванную, помыть руки, когда вышел, теща прошмыгнула мимо него и закричала:

– Ты почему стену после себя не вытер? Смотри какая сырая вся. Знаешь сколько ремонт сейчас стоит?

Навстречу Олегу выбежала его собачка и он обнаружил, что теща подрезала его болонке брови. Собака, чей взгляд на мир теперь полностью изменился, сделала круг по коридору и забилась под кухонный стол, пытаясь вернуть свое прежнее мироощущение, подставляя морду под бахрому старой скатерти, которую постелила теща, стараясь привнести собственный уют в квартиру.

Олег вопросительно посмотрел на Свету, та прошептала:

– Ну потерпи, это же моя мама.

Олег тяжело вздохнул.

С тех пор, как в квартире поселилась ее мать, Света стала чаще задерживаться на работе, стала меньше обращать внимания на Олега и окончательно бросила попытки сделать из него человека. Олег пытался как-то поговорить со Светой: – С тех пор, как твоя мама стала жить с нами, у нас сложились странные отношения, все наше существование здесь, теперь подчинено одному правилу, чтобы не навредить твоей маме.

Она всхлипнула: – Но это же мама.

– Мамы тоже бывают разными.

Разговора не получилось.

Между тем, теща постепенно стала перенимать все его привычки и подменять его собой – полюбила ходить в его кафе, и стала гулять с собакой, научилась даже убирать за ней дерьмо в пакет, правда выбрасывала его через забор гаражного кооператива, через несколько шагов, когда ее никто не видел. Так как теща гуляла в любое время, то однажды, во дворе, она встретилась с догом, огромный пес, встретился взглядом с тещей, жалобно заскулил, подняв лапу и, по слухам, умер от разрыва сердца на следующий день.

Шумно началась стройка в соседнем доме, и, хотя, на большом плакате строители извинялись за неудобства, которые они причиняют, это было слабым утешением для жителей соседних домов. Света, внезапно, предложила Олегу обменять квартиру на другую поближе к центру. Олег понял, что это идея тещи, стал возмущаться так сильно, что Света неожиданно отступила, и предложила сделать из квартиры «умный дом», напичканный электроникой. Теща эту идею не поддержала:

– Придумали, лучше бы дверь порошковую купили, чтобы соседи квартиру не подожгли.

Причину, по которой соседи могли захотеть поджечь их дверь, она не сообщила. Инженер в форменной одежде и своих одноразовых тапочках приехал на следующий день, он громко рассказывал старые анекдоты и сам же громко над ними смеялся. Когда теща выглянула из-за своей, наглухо закрытой двери, из комнаты, мужчина, увидев ее, изменился в лице и закончил работу ни проронив больше ни слова и быстро ушел, забыв отвертку. Теща забрала ее и сказала, что подарит своему сыну, брату Светы, который остался жить в провинции

После установки электроники, Олег долго показывал теще как надо пользоваться пультом от общей системы, теща решила попробовать и громко матерясь, стала тыкать пультом в сторону шторы, за ее спиной включался и тут же выключался телевизор, затем брезгливо опустила пульт в большую, хрустальную вазу, решительно и категорично заявив, что так как она не понимает в технике, то делать ничего не будет, так как очень боится что-то сломать. Олег подумал: «У вас получается только бороться за свои права, которые никто не собирается оспаривать», – но вслух говорить это не стал. В субботу, когда Света, рано утром, опять, уехала на какое-то, внеплановое, совещание, Олег готовил себе завтрак и, думал под каким предлогом уйти из дома, чтобы лишний раз не говорить тещей, но она зашла на кухню сама, внимательно, посмотрела на кипящие, в небольшой кастрюле яйца, и сообщила, что не работает пульт и она не может включить телевизор, у себя, в комнате. Олег, нехотя, поплелся за ней, взял пульт, чтобы осмотреть его – из пульта тонкой струйкой полился чай. Теща, дерзко посмотрела на него:

– Я ничего не делала.

В груди Олега начала подниматься волна негодования. Теща продолжила с невозмутимым видом:

– Я тут подумала, ты как хочешь, но должен Сережу, тут прописать. Он заслужил.

Олег вспомнил Сережу, брата Светы, странного, бледного мужчину, лет сорока, он видел его один раз, тот за три часа знакомства не сказал ни слова, и молча впитал в себя литр водки. Олег, вдруг, психанул, вышел из квартиры, одеваясь на ходу, и пошел в кафе пить мерзкий кофе. Теща что-то закричала ему в спину, но он уже не слышал. Когда шум его шагов, на лестнице, стих окончательно, теща лукаво усмехнулась и полезла за батарею, где прятала свою пенсию. Засунув обе руки, по локоть, за металлические ребра радиатора, она внезапно поняла, что застряла. Сидеть в такой неуклюжей позе, было неудобно поэтому она встала на колени, и повернув голову, положила ее щекой на подоконник. Пытаясь освободиться, она дернулась всем корпусом, смялся ковер под ее ногами и приподнял небольшой стол, на котором лежал пульт. Мокрый пульт упал на пол, в нем что-то замкнуло. Массивные металлические жалюзи, медленно, поползли вниз, как гильотина. Теща стала звать на помощь, но вдруг на всю громкость включился телевизор и полностью заглушил ее вопль…

Костя

Родители решили поучаствовать в судьбе сына и устроили его на работу. Костик поднялся на нужный этажи и стал потихоньку прохаживаться у поста охраны, ожидая, когда за ним выйдут из глубины коридора. Охранник так долго и внимательно смотрел на него, что Костик остановился. Охранник вдруг спросил:

– Как называется молодое венгерское вино?

Костик выдохнул:

– Токай?

– Точно, – сказал охранник, и вписал слово в кроссворд, лежавший перед ним на столе. Ожидание затягивалось, и Костик, попросил разрешения у охранника посетить санузел, тот стал заметно добрее, к нему, и пропустил его – «на минутку».

«Похоже, что праздники, здесь, отмечают прямо на рабочем месте», – думал Костик, разглядывая сальные отпечатки, от голов сотрудников, на матовой плитке, над писсуарами. Поблагодарив охранника, за великодушие, он вернулся в вестибюль.

Наконец, за ним, вышел какой-то молодой человек, похожий на девушку. Он завел его в большую комнату, где сидело несколько человек и предложил сесть, указав на свободное кресло. Костик присел и огляделся. В комнате сидели несколько человек. Несколько женщин средних лет, седой старик, молоденькая девушка, парень в очках, крупный мужчина лет шестидесяти и небольшой, мужчина в пиджаке. Мужчина в пиджаке, начальник отдела, подошел и поприветствовал Костика, остальные молча кивнули в знак приветствия. Пахло чем-то очень вкусным, отдел продолжил свою работу. Крупный мужчина, судя по всему, бывший военный и какой-то большой начальник, громко читал новости и пытался втянуть всех в обсуждение. Все ограничивались общими короткими замечаниями. Так прошло несколько минут. Парень в очках привстал:

– Приглашаю всех к столу, – и кивнув Костику.

Тот не ожидал такого поворота:

– А какой праздник?

Парень в очках:

– Не все равно за что пить?

Крупный мужчина вставил:

– Тогда возникает вопрос, с кем пить?

В углу, на столе, с которого предварительно был убран компьютер, лежала нарезка колбасы и сыра, стояло несколько пицц, но гвоздем действия, была пластиковая кастрюля похожая на большой миксер, там, весело булькал и издавал неимоверно аппетитный запах, глинтвейн. Потихоньку стал собираться народ из других комнат, сидящие рядом сотрудники, поднялись последними, а некоторые остались на своих местах и напряженно вглядываясь в монитор, делали вид, что не замечают происходящего. Начальник отдела прочитал стихи, написанные им в честь именинника – парня в очках, было видно, что он готовился заранее и у него литературный дар. Стали наливать напиток в небольшие пластиковые стаканчики, завязалась непринужденная беседа. Костик, которого попросили наливать глинтвейн, оказался в центре разговора нескольких холеных дам, прислушался: