Хоббита по увлекательности он сравнивал с сатирической сказкой «Волшебный мелок» от Синкен Хопп12. Средиземье съело его целиком, ни оставив свободного времени. Если ранее с прописанным врачом постельным режимом ему приходилось врать невнимательным медсестрам, что они напутали с режимом и веселился с остальными в игровой комнате, то теперь он выставлял это диагноз напоказ. Защищаясь им, оставался в палате и запоем читал. Доходило до того, что ночью проскальзывал в туалет и читал там при свете неумолкаемых ламп. Мелкий текст не сильно приближал его к середине. Дежурившие ночью медсестры, заметив его хитрость, иногда отнимая чтиво, шумно выгоняли спать. Утром, подобрев, книжку возвращали.

Чтобы читать ночью, Игорь обзавелся фонариком. Арендуя его у парня из соседней палаты, Миши. Отдавая за каждый день пользования ручным фонариком из больничного завтрака варенное яйцо и хлеб со сливочным маслом, обходясь лишь манной, пшенной или геркулесовой кашей. Фонарик позволил читать ночью, прячась под плотное одеяло. Книга перевалила за середину.

Отсутствия сна не пугало Игоря. Разве набрав на гормональных препаратах с десяток лишних килограмм веса стал стремительно их теряться, но силы оставались. Спал в день по три часа, приближаясь к концу повести. До выписки хозяина книги оставалось пару дней и чувство, когда не успеваешь добраться до захлестывающей развязке, загоняло Игоря до паники.

Однопалатники не понимали почему Игорь читает так медленно. Он не мог признаться в том, что вообще читает плохо, так как из-за хронической болезни почек не смог пойти в сад, подготовительные курсы к школе. Собственно, успеваемостью не то что не блестел, а ржавел. Сейчас же читает потому что интересно впервые с рождения читать по-настоящему увлекательное. Ну, разве после «Волшебного мелка».

Как-то читая ночью, он почувствовал, как в палату зашли. Выяснять не хотелось, поэтому выключив фонарик, сделал вид, что спит. Накрытый с головой почувствовал явное движение рядом, так вольно могла действовать разве, что дежурная медсестра. Кто это был сегодня? Он ни помнил кто, а это было необходимо, чтобы определить уровень строгости. От этого зависело сделает вид сестра, что не заметила нарушения или до утра отнимет фонарик и книжку и на пару часов поставит в угол. Если книжку для чтения днем вернет, то на возвращение фонарика надежды не было. Источник ночного света скорее всего вернут родителям Миши с подпиской, что ручной фонарик покидает стены больницы.

Запахло неприятностями, а их хватало за последние сутки. Сегодня на утром фонарик перестал гореть. Аккумуляторные батарейки исчерпали заряд. Игорь полдня уговаривал Мишу зарядить их, отдав за дополнительную услугу котлету из обеда и котлету с ужина. Голод донимал.

Кто же дежурил? Вспомнил!

Средних лет крайне симпатичная брюнетка, от которой разнузданный детский коллектив становился послушными барашками. Тётя Таня. Прислушался. Вблизи тяжелое дыхание с хрипами и посвистыванием.

Разве она могла так дышать? Не полностью вернувшись из захватывающей книги Игорь за переживал выше обычного. Не понимал, чего ожидать от Тани. Она редко выходила в ночь, не попадался ей в ночном хулиганстве и не знал какие наказания она применяет.

Вспомнил! При ней боялись и ночью спали. Объясняя это тем, что она баба-яга. Это заключение сделали, выслушав историю о ночном наказании парня лети пяти из соседней палаты. Его выписали полторы недели назад. Игорь не помнил подробностей наказания, потому что читал про Хоббита во время того как паренек рассекал слух тем, что сравнимо со страшным сном.

Кроме неприятного дыхания ему не предъявляли претензий. Как вариант, это мог быть Паша из соседней палаты, сын хоккеиста из команды ЦСКА. Парень в двенадцать лет имевший рост метр семьдесят и бурный нрав, бывало ночью захаживал в чужие палаты и под крепкий сон ребят искал съестное. Найдя, уносил в палату, где жадно пожирал. Раз его поймали за этим занятием в женском корпусе, за что он простоял всю ночь в углу. Тянуть было нечего.

Игорь включил фонарик, направляя его в сторону дыхания и сдернул одеяло.

Перед кроватью стояла медсестра. Тетя Таня не закрывалась от яркого света фонарика, вытянула перед собой левую руку. Чтобы никого не будить, указательным пальцем поманила Игоря. Не дождавшись, вышла из палаты в коридор. Он покорно встал, выключил так дорого обходящийся фонарик, засунул его и книжку под подушку и вышел из теплой палаты.

В коридоре было холодно. Медсестра, убедившись, что дверь в палату плотно закрыта, наказательно выдала:

– За то, что ты нарушил больничный режим поставлю тебе укол.

Медсестра развернулась и двинулась в сторону процедурной.

– За мной! – подогнала его и как бы перекрывая возможность оспорить указание.

Понимая, что укол имеет право прописать исключительно врач, заколебался. Но боясь нарушить указ, послушно последовал за медсестрой, не веря в происходящее до конца. А напрасно. Это была не первая и не последняя история в его жизни, вызывающая множество вопросов.

В процедурке безапелляционно получил угол в бедро. Медсестра попросила подождать действия лекарства, прижав ватку со спиртом к проколу. Сама вышла в коридор.

Игорь ожидал, разглядывая в шкафу запасы: капельницы, шприцы, иглы. Эти приспособления всегда вызывали в нем чувство трепета. Они казались запчастями от бороздившего пространство в медицинском измерении космического корабля. За наблюдением не сразу услышал всплеск воды.

За интересом вышел в коридор где определил, что всплеск мог исходить из душевой комнаты. Рассчитанная на три кабины и потрепанную чугунную ванну, она редко баловала чистоплотными звуками. Эти же звуки отличалось от того, что раздавались во время банных дней, что заведен внутренним порядком больничного учреждения.

Всплеск повторился. Игорь встречал такой всплеск в отпуске у бабушки в городе Феодосия у берегов Черного моря. Всплеск рожался безграничной стихией в штиль. Для Игоря он ознаменовывал то время, когда, находясь рядом с морем, отдыхал от городской непросветной черноты, от повседневной жизни и достигал иллюзии свободы от забот. Этого в больнице напрочь не хватало и от того всплеск манил.

Оставалось войти в душевую, проверить источник и насладится.

Наполненная водой почти до краев ванна испустила свежий всплеск. Игорь подошел к ней в плотную и зачерпнул в ладонь воды как бы приветствуя источник подаривший приятные воспоминания.

Из воды появилась голова медсестры. Волосы не закрывали лицо. Послушно держащиеся в косичку, облепившую шею словно светлый шарф.

Игорь оторопел и пока собирался обдумать как быть далее умелые и крепкие руки медсестры разорвали пижамную левую штанину в области коленки, на долю секунду оголив её. На коленке красовался шрам в виде лежащей на животе буквы «Г». Тетя Таня прислонилась ртом к шраму, впилась в него словно пиявка.

***

Шрам Игорь приобрел в четыре года, когда летом ему выпало провести вне стен больниц, в излюбленном поселке Серышево Амурской области. Играя с друзьями в салки-догонялки на заброшенном сельским хозяйством поле и убегая от сифака13 (так назывался водящий). Он спеша убежать, не заметив, как наткнулся коленом на беспечно торчащий из земли и скрытый высотой и густотой травы металлический штырь. В диком азарте пытался некоторое время бежать не понимая, что рвет кожу на коленке и никуда не двигается. Когда к нему подбежал сифак занося скомканную газету, чтобы осалить, Игорь заметил, что он словно рыбка, попавшаяся на крючок, не может в полной мере руководить телом, потому что под грубо разорванную кожу вошёл штырь.

Он завыл от боли и шока от вида покалеченной коленки. Сифак, парень по имени Коля, вытащил штырь из разрыва ткани и подставив плечо для опоры, попер, так и не взявшего себя в руки Игоря, к дому, к взрослым, к помощи.

Тот, рыдая, уверенный, что рана смертельная, указывая направление, доковылял почти до подъезда. Коля остановился, сказав: "Дальше сам, я с тобой не пойду, а то подумают, что я виноват". И исчез за соседним домом.