- "Триста двадцать третий четыреста сорок пятому".

  - "На связи", - проскрипел голос Гиммлера.

  -" У меня конфликтная ситуация".

  - "Я же только что проехал мимо вас!"

  - "Ситуация возникла после этого".

  - "Сейчас подъеду!" - голос командира взвода ничего хорошего не сулил.

  Дальше события развивались так: прямо на тротуар заехала патрульная машина, из которой вылез капитан со зверским лицом. Черная кожаная куртка делала его похожим на гауптштурмфюрера СС. Крестьянская чета прилипла к асфальту и перестала дышать. Офицер длинными шагами подошел к инспектору и уперся в него тяжелым взглядом. Из его глотки вырвался вопль:

  - "Какого ты хрена?!"

  - "Да вот", - Миша показал рукой на парочку скандалистов.

  Гиммлер даже головы в их сторону не повернул. Продолжая сверлить инспектора взглядом, он проорал на всю улицу:

  - "Я еще раз спрашиваю, какого ты хрена?!"

  Проходившие мимо люди стали останавливаться и недоуменно коситься на живописную группу, выяснявшую отношения на тротуаре. Миша пытался пояснить:

  - "Да вот, водитель с женой ругаются, типа"...

  - "Заткнись!" - прервал его очередным воплем Гиммлер. - "Ты на рожу на его смотрел?!"

  - "Смотрел", - ответил Дормаш.

  - "Ни черта ты не смотрел! Такая рожа кирпича просит! Дай сюда документы!"

  Миша вложил документы в руку командира и тот, не спуская глаз с инспектора, протянул их вправо. Колхозник судорожно схватил бумаги и принялся запихивать их в карман. Гиммлер, не спуская глаз с Миши, рявкнул:

  - "Пошли вон отсюда!"

  Перепуганные крестьяне хором сказали:

  - "Спасибо": - и тут же ретировались.

  Как только их машина, чадя и воняя бензином, отъехала, Гиммлер произнес уже спокойным голосом:

  - "Это тебе не в пэпээсе рыночных бабок обирать. Тут свой подход к каждому человеку нужен. Если ты не научишься сразу по роже вычислять, кто из водителей козел, а кто нормальный человек, твое место на механическом заводе, где люки чугунные отливают. У люков рож нету, и психолог им не требуется. А здесь надо уметь с людьми работать. И посмей только хоть раз меня еще вызвать! Дебильные приказы приходят каждый день. Их много - а я один. Если каждый недотепа (типа тебя) будет меня дергать по пустякам, что из этого получится? Ничего для меня хорошего. Понял?"

  - "Понял", - ответил Миша. - "А что, надо всех сразу матом крыть?"

  - "Ни черта ты не понял", - Гиммлер опять начал злиться, - "ты на рожу на его смотри, на рожу! Она тебе все расскажет. Короче, вон там за углом есть магазин. Привези мне после смены упаковку соков. Понял?"

  - "Теперь понял".

  Командир взвода сел в машину и уехал, а Миша принялся ковырять в носу, усваивая полученную информацию...

  Поваров сказал:

  - Гиммлер прав. По лицу сразу видно, что за человек перед тобой.

  - Он в другом не прав, - заметил Яреев. - Если каждую конченую гниду отпускать безнаказанно, их будет все больше и больше. Эти двое приедут в свой родной хутор, расскажут всем друзьям и родственникам, что надо козлить побольше - и менты связываться не станут. Все, пошло-поехало. Цепная реакция.

  - Тебе не все равно? - поинтересовался Кривцов.

  - В смысле, на наш век хватит?

  - Ну да.

  - Нет, - сказал Яреев, - я так не могу. По мне - козли, не козли, все равно получи гранату от советского солдата.

  - И я такого же мнения, - поддержал напарника Клейман.

  - Ну и дураки, - Ленька поднял вверх руку с оттопыренным указательным пальцем, - пока вы воюете за Родину, ваши семьи будут питаться бесплатными грибами. А называются эти грибы - отсосиновики.

  Он поводил пальцем перед носом Яреева и пошел включать электрочайник.

  - Сам ты дурак, - сказал Клейман, - за державу же обидно. О нас уже давно ноги вытирают. А будет еще хуже. И все из-за таких как Гиммлер и Царь (у того такая же политика).

  Кривцов возился со стаканом и банкой кофе. Он, не оборачиваясь, громко произнес:

  - Неужели ты, прожив на этом свете более сорока лет, до сих пор не понял, что никому не нужен, кроме родных и близких?

  Клейман на минуту задумался. Потом закурил и ответил:

  - Тут ты прав. Но существуют еще чувство собственного достоинства и самоуважение, наконец.

  - Когда твоей семье будет нечего кушать, потому что отсосиновики тоже иногда заканчиваются, - Ленька отхлебнул кофе и, причмокнув, продолжил, - ты ей выложишь на стол свое чувство самоуважения, и пусть она его грызет. А на десерт закусит достоинством. Возможно, такие калорийные продукты не сведут никого в гроб.

  Кафедранты задумались. Все молча курили. Яреев решил высказаться:

  - Вы знаете, если воевать за Родину, то всем вместе. Иначе нет смысла. Все блатные царские кормильцы отпускают кончелыг, а бухих продают за шапку сухарей. Лишь бы не терять время. Вымогают деньги со всех подряд. А мы изо дня в день воюем. Бегаем в личное время по судам и прокуратурам. Такое ощущение, что сражаемся с ветряными мельницами. Какая-то беспросветная битва получается. Одноцветная, как жизнь негритянского говновоза. Может, действительно хватит?