Вот как раз в это время Сашу Ивахина заметили возле боксов со странным прибором в руках. Аппарат этот был величиной с кассетный советский магнитофон. На верхней панели имелись несколько окошек со шкалами, и торчала полуметровая антенна. Саша, крадучись, ходил между машинами, щелкал кнопками и, таинственно улыбаясь, разглядывал окошечки. Он несколько раз обходил по кругу каждую патрульку и что-то бормотал себе под нос. Оказалось, устройство, находившееся у него в руках, распознает средства прослушивания. Ивахин не горел желанием быть подслушанным при продаже очередного бухаря, и где-то раздобыл прибор, оказавшись умнее всех. В тот же час к нему намертво прилипло прозвище - "Джеймс Бонд".

  Был Саша человеком добрым и покладистым, но бухих "душил" без жалости. Выжимал с них все, что мог. Максимально в описываемое время пьяница стоил сто долларов, или три тысячи рублей. Продавали и дешевле, но не меньше, чем за тысячу (так сказать - по-свойски, учитывая родственные отношения). Существовали, правда, инспекторы, которые умудрялись "выдушивать" и гораздо бо́льшие суммы, но таких рвачей не любили и, как правило, работали они недолго. Жадность кого угодно сгубит...

  Первого пьяного водителя поймал Изя. Им оказался молодой армянский парень по имени Рубен. Алмазов привел его к патрульным машинам, куда подтянулись и остальные инспекторы, кроме Яреева. Тот был занят на противоположной стороне перекрестка. Он основательно полоскал мозги какому-то колхозану, имевшему наглость заявить, что доверенности, мол, отменили, как в Белоруссии, поэтому ему, дескать, можно управлять автомобилем и без этого документа. Вместе с Рубеном подошел гражданин той же национальности, но в два раза старше возрастом, и сходу принялся решать вопросы.

  - Ай, ребята, здравствуйте,- начал он, выговаривая слова с характерным армянским акцентом, - это я во всем виноват. Я дядя Рубика. Попросил отвезти себя домой, потому что выпил в два раза больше него. Поэтому все вопросы решать буду сам. Иди в машину, Рубик!

  - Стоять на месте! - сказал Абакумов. - Нечего ему в машине делать. Если решаешь вопросы - решай. И побыстрее.

  - Какие у вас предложения? - залихватски спросил дядя.

  - Оформить на фиг! - кратко ответил Батон.

  - Нет, так дела не решаются. Мы все в одном городе живем, помогаем друг другу. Дай бог, не последний раз видимся. Меня зовут Жора. У меня шашлычная на авторынке. Приезжайте, всегда угощу, налью...

  - Так, - перебил его Изя, - мы все это каждый день по сто раз слышим.

  - Это же самые натуральные армянские разводки, - констатировал Абакумов, - а то ты не знаешь. Бухой стоит три тысячи, а он тебя накормит за двести рублей, и ты ему еще по жизни должен останешься.

  - Нет-нет, что вы? Я - Жора! - дядя с гордостью постучал себя по груди. - Меня все знают. Я самый честный армянин в городе!

  Засмеялись все. В том числе и Рубик. Когда смех затих, за дело решил взяться Бонд.

  - Какие три тысячи? - удивленно спросил он. - Машина чья?

  - Моя, - ответил Жора.

  - Ну, тогда тебе капут. Рубика оформим за управление, а тебя - за передачу управления пьяному водителю.

  - Нет-Нет! Что вы! Сейчас штраф заплачу, и поедем потихоньку дальше.

  - Ну?

  - Есть дома, вон там, рядом, пять минут пешком, тысяча рублей.

  - Да ты обалдел? - Бонд обиженно засопел. - Тут у вас два нарушения, и каждое на треху тянет!

  - Да я говорю, нечего с ними связываться, - Абакумов начал раздражаться,- знаю я этих армян. Надуют обязательно! Это ж торгаши. Себе в убыток никогда не работают. Поехали оформляться.

  Здесь Жора понял - запахло жареным. Он отвел Бонда в сторону и начал с ним шептаться, размахивая руками. Через минуту они вернулись к остальным, и Саша сказал:

  - Ну что, отпустим Жору на десять минут? Обещает две пятьсот принести.

  - Не верю я ему, - ответил Батон.

  - Мамой клянусь! - Жора горел рвением. - Немного у родственников займу и принесу.

  - Пусть идет, - сказал Изя, - а Рубик в машине пока посидит.

  Жора припустил бегом вдоль по улице. Абакумов посмотрел ему вслед и заявил:

  - Вот увидите, сейчас принесет две двести, а может - две четыреста пятьдесят. Скажет, что больше нету. Хоть на полтинник, но надурит.

   - Да и черт с ним, Леха, - сказал Изя, - на оформление еще поймаем, а так - будет хоть что сдать утром. Неохота слушать царские вопли.

  Инспекторы снова принялись ловить пьяных. Яреев, наконец, убедил колхозника в том, что тот не белорус, а осел, и благодарный работник сельской местности на радостях от этого факта, дав денег, уехал рассказывать родственникам, как он ловко и дешево отделался. Через десять минут появился запыхавшийся Жора. Он сунул Бонду прямо на улице пачку купюр и попытался, забрав документы, быстренько уехать. Но бдительный Батон схватил его крепко за руку и сказал:

  - Погоди, уважаемый. А ну-ка, Саня, пересчитай в его присутствии.

  Все участники продажи отошли под фонарь, и Бонд принялся считать деньги.

  - Одна тысяча семьсот пятьдесят рубликов,- констатировал он.

  - Я же говорил? - взвился Батон. - Он обычный армянский жулик!

  - Вай, вай, вай, - Жора попытался вырваться, но не тут-то было, - это меня родственники обманули!

  - Армяне армяна обули, говоришь? - орал Батон. - Мамой, говоришь, клянусь?!

  И тут у него произошел очередной "срыв башни". За долю секунды он успел схватить Жору за грудки, зашвырнуть его в кусты, находившиеся за тротуаром, и прыгнуть следом туда же. Никто из инспекторов не успел даже пальцем пошевелить!