София, несмотря на почетное звание столицы Болгарии, сравнительно небольшой город, что я понял, случайно столкнувшись на улице с режиссером, который сватал меня на свою картину. Он был так ошарашен нашей встречей, что несколько секунд стоял с открытым ртом. Придя в себя, принялся расспрашивать. Обиделся, узнав, что я уже несколько дней в Болгарии и еще не созвонился с ним. Услышав о предстоящей свадьбе, с энтузиазмом поздравил и пообещал всяческую помощь. О фильме сообщил, что он дошел до стадии нажатия на кнопку «пуск», что все мои костюмы готовы, и если у меня нет других планов, то он готов заключить со мной официальный договор.
На следующий день Христов прислал за мной машину, а через три дня начались съемки, которые продолжались около полугода. Павлина с радостью доложила родителям о моей трудовой деятельности на болгарской земле, но те особого восторга не испытали.
Позднее выяснилось почему. Они были уверены, что я не смогу обеспечивать свою семью, помогать же нам они не собирались, а значит, наша семья разобьется о самый грозный утес семейной жизни — утес быта. Вызывала их сомнения и моя работа в качестве киноактера.
Но русский зять разрушил их хлипкие надежды. Мало того, что по договору с киностудией я получил столько денег, что приобрел приличную иномарку, успех сопутствовал мне и на спортивном поприще: я вошел в сборную команду ЦСКА «Сентябрьское знамя» по легкой атлетике.
Впервые появившись на центральном стадионе имени Левского в Софии, я быстро сошелся с тренером сборной десятиборцев. Оказалось, он меня запомнил по выступлению на Универсиаде.
Его имя — Груе Юруков. Это был удивительно мягкий, интеллигентный человек, а его супруга — Снежана, в свое время бывшая чемпионкой Болгарии по метанию диска, теперь тренировала многоборцев — только женскую команду. Был у них и сын — Иван, который, когда я вернулся в Болгарию четверть века спустя и Груе уже покинул земную обитель (мир его праху!), стал моим большим другом.
Взяв меня в свою команду легкоатлетов ЦСКА «Сентябрьское знамя», Груе оформил меня в должности инструктора по спорту, и я стал ежемесячно получать девяносто левов, а это примерно около ста двадцати рублей — по тем временам вполне приличные деньги!
Ни работа над фильмом, ни тренировки не отвлекали от главного — нашей любви с Павлиной, и вскоре нас обвенчали. Генерал Врачев — заместитель председателя Комитета по туризму Болгарии (официальное название «Балкантурист»), оказал мне честь, став посаженным отцом на свадьбе.
Когда съемки фильма закончились, генерал Врачев устроил меня в свой Комитет на должность экономиста-ревизора, и в сферу моего контроля попали все рестораны и дома отдыха пригорода Софии.
Как работник управления по туризму, я, на совершенно законном основании, имел пятьдесят процентов скидки во всех подотчетных подразделениях. Что это означало? Да то, что я мог питаться там совершенно бесплатно. Поначалу я этого не знал, но меня ввели в курс дела в первую же контрольную поездку. Чтобы бесплатно пообедать, нужно было заказать в два раза больше, чем ты готов съесть и выпить. Тебе приносят половину заказа, но счет подписывается на весь заказ.
Это еще что! После проверки баланса предприятия мне давали сверток с самыми дефицитными деликатесами. Вы думаете, я не брал? Ошибаетесь, брал! Мой наставник, который сопровождал меня в первых поездках, пояснил: если не брать, то обо мне плохо подумают и постараются любыми путями подставить меня, и тогда долго мне не проработать…
Чтобы решить вопрос о завершении моего высшего образования, я обратился в соответствующее министерство Болгарии, и не без помощи моего кума генерала Врачева был принят первым заместителем министра.
Он оказался пожилым симпатичным мужчиной, который, узнав, что я прибыл в Софию с четвертого курса экономического факультета МГУ, сразу же предложил мне учиться в ВИИ имени Карла Маркса (ВИИ — высший экономический институт). После чего попросил у меня академическую справку, и я ему честно рассказал, как декан отказал мне в ее выдаче.
Недолго думая, а скорее всего, помня о том, кто ходатайствовал за меня, заместитель министра предложил написать от имени министерства высшего образования Болгарии просьбу ректору МГУ выслать мне академическую справку. Через месяц пришел ответ, где говорилось, что для получения академической справки необходимо мое личное присутствие.
Прекрасно понимая, что это хитрая уловка и после моего возвращения в Москву и получения академической справки я окажусь на улице и мне никто не оформит документы для въезда в Болгарию, я все объяснил заместителю министра. Он терпеливо выслушал мою речь и с сожалением покачал головой:
— Даже и не знаю, что с вами делать, молодой человек! Судя по всему, они могут месяцами тянуть с этой справкой… Был бы у вас хотя бы какой-нибудь учебный документ…
— А у меня с собой зачетная книжка, — вспомнил я.
— Принесите…
Через час я снова входил в его кабинет. Перелистав книжку, он торжествующе взглянул на меня.
— Пусть ОНИ покуражатся со своей академической справкой! — торжествующе воскликнул он. — Ваша книжка вполне заменяет ее: у вас все экзамены за каждый семестр заверены университетской печатью и даже подписью декана! У вас что, всем студентам так заверяют?
— Нет, только спортсменам: без этого меня не допустили бы к соревнованиям! — пояснил я.
В спортивном обществе «Буревестник», где, как правило, все спортсмены учатся, было неукоснительное правило: не допускать к соревнованиям учащихся с академической задолженностью. А чтобы не было подтасовки, сдачу зачетов и экзаменов обязан был заверять ректор или декан учебного заведения. Таким образом, мои занятия спортом дали мне право быть зачисленным на второй курс заочного отделения ВИИ имени Карла Маркса — условно — и без академической справки. Но условно не в связи с ее отсутствием, а потому, что была очень большая разница в изучаемых предметах: я учился на отделении «зарубежная экономика», а зачислен был на отделение «экономика промышленности».
Скольких трудов мне стоило досдать разницу в программах! И параллельно учить болгарский язык. Нечего скрывать: мне, конечно же, делали поблажки, но только когда я затруднялся найти подходящее болгарское слово. В таких случаях мне позволяли отвечать на русском языке, который в большинстве своем знали преподаватели.
В Болгарии принята шестибалльная система оценок. Я так славно потрудился, что получил только две «пятерки», а остальные, как говорят в Болгарии, были «шестицы».
Сейчас мне кажется это немыслимым: всего за год я, досдавая зачет за зачетом, экзамен за экзаменом, дошел до государственных экзаменов и сдал их успешно. Оставалось защитить дипломную работу. К счастью, профессор Болев, заведующий кафедрой экономики, согласился с тем, чтобы я взял тему, предложенную московским профессором Капустиным. Более того, когда я представил окончательный вариант дипломной работы, он заверил меня, что защита будет простой формальностью, настолько мой опус ему понравился. Но…
Вновь сакраментальное «но», которое не раз вмешивалось в мою судьбу.
К тому моменту моя теща добилась своего: ее постоянное недовольство нашим браком, беспрестанные упреки в мой адрес, придирки по любому, даже пустячному, поводу — все это привело к тому, что наши отношения с Павлиной настолько охладились, что мы решили подать на развод.
Я делал все возможное, чтобы сохранить нашу семью, и даже предлагал Павлине уехать со мною в Москву и там вести самостоятельную жизнь, но… Павлина не хотела оставлять своих престарелых родителей, боясь, что они не выдержат разлуки.
Когда мы подали на развод, я подыскал себе однокомнатную квартирку в том же квартале Лозенец. Хозяйка этой квартиры Соня Тафраджийска довольно прилично говорила по-русски, однако просила меня исправлять ее ошибки. В свою очередь и я попросил ее делать то же самое в отношении моей болгарской речи. Так мы и общались: Соня — по-русски, а я — по-болгарски.
