В «общаге» я делил комнату с Валерой Макаровым, а соседка Жанны по комнате уехала на несколько дней к родственникам в Подмосковье, и девушка пригласила меня к себе. Как только мы вошли, я обнял ее и принялся страстно целовать ее губы, лицо, шею…

Она тяжело дышала, и ее руки сначала крепко обнимали меня, потом стали раздевать. Вскоре борьба с одеждой успешно завершилась, и мы, совершенно обнаженные, как Адам и Ева, стояли друг против друга. Это продлилось несколько мгновений, за которые каждый мог отказаться от продолжения. Но мы повалились на диван. О том, что Жанна девственна, я узнал, когда вошел в нее, а она испустила крик боли. Я тут же остановился, но ее руки буквально впились в мои ягодицы, и я со всей страстью продолжил движение.

Когда все закончилось и я увидел на простыне кровь, я несколько напрягся — сейчас начнутся слезы, а может, и истерика.

— Слава тебе, Господи! — неожиданно радостно воскликнула девушка. — Спасибо тебе, Виталик! — добавила она и принялась целовать мои руки.

Я вспомнил омскую Людмилу и подумал: неужели я снова наткнулся на девицу, явно «сдвинутую по фазе»? Во всяком случае, отклонение налицо: ее девственности лишили, а она за это руки целует и Бога благодарит! «Везет» же мне!

На самом деле все оказалось обыденней и печальней. Как объяснила мне Жанна, ей уже двадцать два года, а она до сего дня была девушкой, потому что все парни, с которыми она встречалась, узнав, что им представляется шанс стать первым мужчиной в ее жизни, исчезали так быстро, что только пыль столбом клубилась.

— Я была в полном отчаянии! Хочется нормальных взаимоотношений с парнями, близости, ощущения мужской ласки, а от меня шарахаются, как от прокаженной! Я дошла до того, чтобы кому-нибудь заплатить, чтобы стать женщиной… Я так тебе благодарна! Но почему ты не испугался? — неожиданно спросила она.

— Почему? — Я пожал плечами. — А почему я должен испугаться? Ты мне приглянулась, да и я вроде не был тебе противен…

— Да, у тебя сильные руки и… такие нежные… — Она скосила глаза вниз и рассмеялась. — Забавно…

— Что? — не понял я.

— Твой приятель после работы ослабел, словно отдал все свои силы…

— Это… — начал я, но в этот момент Жанна прикоснулась пальчиками к моей плоти, — …ненадолго… — закончил я шепотом.

— Какой милый… — Она вдруг чуть сжала его, будто бросая вызов, и он был принят: мгновенно расправился и призывно вздрогнул.

Не в силах терпеть больше, Жанна привстала надо мной и опустилась, впуская меня в себя.

— Боже! Боже! — Она приподнималась и опускалась, вскрикивая и все ускоряя движения. — Я… знала… что… это… прекрасно! Знала… Знала…

— Слова вылетали в такт движениям, пока ее желание не достигло наивысшей точки наслаждения. — А-а-а! — закричала девушка и упала на меня в изнеможении…

Потом мы несколько минут лежали молча, думая о своем…

— Спасибо тебе, Виталик! — снова поблагодарила она.

— О чем ты…

— А теперь, пожалуйста, иди… Мне нужно побыть одной… Я позвоню… может быть…

Мне показалось, что ей вдруг стало стыдно и она жалеет… Нет, не о том, что отдалась первому встречному, а о том, что призналась ему в самом сокровенном. Я почувствовал, что мы вряд ли увидимся еще…

Так оно и случилось: больше мы никогда не только не созванивались, но даже и случайно не встретились.

Надеюсь, что она нашла свое счастье…

Чтобы закончить воспоминания об эротических историях, приключившихся со мной, расскажу еще об одном забавном случае.

Как-то в Болгарии меня пригласили на студенческий вечер. Был интересный концерт, и я положил глаз на пышную певицу, которая бархатным голосом исполняла популярные песни. Да и она бросала откровенные взгляды на меня прямо со сцены. После концерта начались танцы, я ее пригласил. Девушку звали Снежана. Потанцевав немного, мы сбежали с вечера, чтобы остаться тет-а-тет.

Я снимал комнату в софийском квартале «Лозенец» и жил один. Придя ко мне, мы с порога упали в объятия друг друга. Снежана была очень страстной девушкой и завелась мгновенно. Наша одежда уже в беспорядке валялась на полу, но она вдруг решительно остановила меня.

— Не хочешь? — удивился я.

— Хочу!

— Тогда в чем дело?

— Ты должен надеть что-то… — Она смутилась.

— Что? — не понял я.

— Ну… на него… — Снежана скосила глаза вниз.

— Господи, презерватив, что ли? — догадался я.

— Ну конечно!

— Но у меня нет!

В то время никто и не слышал про СПИД, да и другие «гусарские» болезни были редким явлением. Потому я отвергал подобные приспособления, сравнивая их с поцелуем в противогазе. Сейчас, конечно же, мое отношение изменилось…

— А у меня есть! — сказала Снежана.

Она подняла с пола сумочку, вынула пакетик, надорвала, вытащила и принялась его надувать.

— Зачем это? — удивился я.

— А вдруг он бракованный? — не выпуская предмет из губ, процедила она.

Тут меня разобрал такой смех, что я едва не впал в истерику. Снежана спокойно занималась своим делом. Я хохотал, не в силах остановиться. Наконец, убедившись, что презерватив целый, она выпустила воздух, скрутила его и сказала:

— Все в порядке: можно начинать!

— Нет… Ха-ха-ха!.. Нель… ха-ха-ха!.. зя! — давясь от смеха, выдавил я.

— Почему? — Глядя на меня, она тоже стала улыбаться.

— Пото…му… ха-ха-ха!.. Потому, что я уже… Ха-ха-ха!.. Кончил! Понимаешь, кончил! Ха-ха-ха!

Мой приятель, не выдержав всех ее манипуляций, обессиленный, опал, и никакими домкратами его уже невозможно было поднять. Во всяком случае, никакие старания Снежаны не помогли: так она и ушла, недоумевая, что сделала такого неправильного…

Мое поколение росло в обществе, где, как известно, «секса не было».

Это сейчас молодым все доступно, исчезли любые запреты, секс открыто пропагандируется в средствах массовой информации, свободно продаются порнофильмы и бесчисленные пособия по сексу. А мы все знания приобретали на собственном опыте, не всегда радостном, которым щедро делились друг с другом, зачастую выдумывая и приукрашивая чувственные сценки, которых на деле-то и не было.

Первый интерес к противоположному полу проявился у меня в два года с небольшим…

Как-то Люся, моя двоюродная сестра, приехала к нам на Сахалин. «Удобства» там находились во дворе. А маленькие дети, естественно, ходили на горшок. Однажды, играя вблизи деревянного туалета, я увидел, как моя двоюродная сестренка, которая была старше меня лет на семнадцать, резво спешит к нему.

Меня разобрало любопытство: почему такая спешка? Я побежал за ней следом, но она заперла за собой дверь. Не могу объяснить, почему я, если уж так был обеспокоен, не поднял шум или не спросил сестру, что случилось, а наоборот, молча принялся искать щелку, чтобы посмотреть самому.

Туалет был построен на совесть: из горбыля внакладку, и найти щель было довольно трудно. Однако кто ищет, тот всегда найдет. Подходящая щель отыскалась в задней стене. Дрожа от волнения, я приник к ней… сначала не понял, что передо мною. Что-то внушительное и белое. Это оказалась попа сестренки, а чуть ниже нечто такое, чего не было у меня… А из «нечто» капала кровь! А бедная сестренка громко постанывала.

Так я и знал: ей плохо, она умирает! Я и закричал во весь голос, стуча кулачками в дверь туалета:

— Не умирай, прошу тебя! Не умирай!

Сестра открыла дверь, вид у нее был испуганный.

— Кто умирает? — спросила она.

— Ты! Ты умираешь! — со слезами выкрикнул я, уткнувшись в ее живот и обнимая ее бедра.

— Господи, Витюша, с чего ты взял?

— Я видел, как у тебя идет кровь отсюда! — Я ткнул пальчиком в ее промежность.

— Где ты видел? Когда? — растерялась она.

— Здесь, сейчас! — размазывая слезы по щекам, ответил я, указывая на туалет.

Все наконец поняв, она громко рассмеялась.

— Это надо же… — сквозь смех вырывались у нее слова, — уже подсматривает за девками… Это нехорошо, Витюша, нехорошо. — Она погрозила пальцем. — И не бойся, я не умру… А кровь, которую ты видел… понимаешь, она лишняя, ненужная мне…