Когда я встретила Крууса впервые, он маскировался под В’Лэйна и пытался убедить меня помочь королеве Видимых (которую он же похоронил на верную гибель в ледяном гробу, в тюрьме Невидимых, но тогда я этого не знала). В тот день передо мной стоял принц Тёмного Двора, скрытый тремя амулетами короля, и бесстыдно врал мне.

Музей, где Круус использовал против меня Сидхба-джай, заставляя меня раз за разом раздеваться.

Ночь, когда он прогнал Тени от «Книг и сувениров Бэрронса» и спас меня от омерзительной смерти-посредством-Тени, которую организовала для меня Фиона.

В Фейри он подарил мне день игры в волейбол на песке с иллюзией моей сестры. Я потеряла месяц смертного времени из-за этого «подарка».

День, когда он рассказал мне историю короля Невидимых и его возлюбленной, опустив много важных деталей — например, свою собственную роль в этих событиях.

Ночь, когда он вернул меня в Эшфорд, штат Джорджия, и я стояла снаружи нашего дома, слушая, как мои родители обсуждали пророчество обо мне.

Наши встречи проносятся всё быстрее и быстрее…

Множество раз, когда он целовал меня, внедряя своё истинное имя в мой язык, чтобы я могла призвать его.

День, когда он соврал, утверждая, будто находился с Эобил и защищал её, пока меня насиловали четыре принца Невидимых, тогда как в действительности он был одним из моих насильников.

Ночь под аббатством, когда он высмеивал короля за то, что он не догадался, как Круус украл его возлюбленную, стёр её память глотком из Котла, затем зашвырнул в Фейри, превратив в пустую оболочку давно используемой смертной женщины; и потом они оба сотни тысяч лет жили среди Светлого Двора, скрываясь, а король тихо сходил с ума, веря, что она убила себя, лишь бы сбежать от него.

Момент, когда король заморозил Крууса, заточив его под аббатством Арлингтон в том самом месте, где давным-давно он заточил Синсар Дабх. Два самых опасных его творения, заключённые в одном и том же месте, доверенные защите ши-видящих, которые дважды не сумели сдержать его катастрофы. Но и с чего бы ему ожидать успеха от них, если он сам провалился?

День, когда в обмен на его половину Песни я поцеловала Крууса, убеждая его, что в другое время, при других обстоятельствах я могла бы выбрать его, и он мог бы измениться к лучшему.

Бэрронс задерживается на том воспоминании, его глаза делаются тёмными и напряжёнными — скорее всего, из-за чувства вины, которое вызывает у меня данное воспоминание. Естественно, моё подсознание поместило тут Бэрронса, который изучал каждый чёртов нюанс. В тот день мне пришлось отделить и запечатать в ящики так много частей себя, что женщина, целовавшая Крууса, вообще не была мною. Лишь необходимая версия меня, которая спасла бы мир любой ценой.

Я сделала свою работу.

Затем король Невидимых оказывается в моих снах, поднимается, огромный и тёмный, сотворённый из звёздного вещества, планет и туманностей, которые перекатываются как крошечные жемчужины в его гигантских крыльях, стирая всё остальное, сметая Бэрронса и Крууса словно крошечные пылинки, пойманные соломинкой метлы его колоссальной воли. Они уходят не по доброй воле, но уходят.

Затем остаёмся лишь король и я, и мой сон такой чертовски яркий, я вновь стою на первом мире, смотрю на полубезумного творца такой красоты и уродства, правды и лжи, ясности и смятения. Я слышу могучих Охотников, гонгом звенящих в глубинах своих грудей, пока они скользят мимо луны, почти не хлопая крыльями. Чую роскошный аромат ночного цветущего жасмина, сокращаясь до крошечной незначительной детали в колоссальности его присутствия.

В отличие от других фейри король ощущается для меня как сила природы, происходящая из самой материи вселенной; он столь же элементарный, примитивный и необходимый, как космос между звёздами, как сами звёзды, гром, молния, солнце, течение времени.

Я понятия не имею, кто он, но он не фейри.

Я просыпаюсь с резким толчком, который заставляет меня шлёпнуться с дивана на пол и по дороге удариться головой о журнальный столик.

Остатки Бэрронса, Крууса и короля тёмными, густыми и липкими пятнами льнут ко мне, и я знаю, что вкус и ощущение этого сна, как кошмар о холодном месте, будут преследовать меня на протяжении дня.

Слова, который король произнёс мне в ту долю секунды перед пробуждением, полыхают в моём сознании с яркостью суперновой звезды.

«Ты ищешь лазейку. Правила, которых придерживаются фейри, относятся только к изначальному Светлому Двору. Круус к нему не относится».

Я давно верила, что сны — это подсознательный метод упорядочения фактов и событий нашей повседневной жизни, где подобное хранится вместе с подобным, и рождаются выводы, которые ускользают от загромождённых миазмов нашего осознанного мозга.

И в отголосках этого мощного сна-откровения я знаю, что это правда.

Должно быть, где-то в файлах королевы я заметила нечто, вызвавшее у меня подозрения, что правила Светлого Двора применимы лишь к Светлому Двору. Возможно, это слияние множества частей из множества файлов; это не было озвучено, но подспудное осознание всё равно родилось.

Как подметил король из моих снов, Круус — не из Светлого Двора.

Тада-а-а-м. Попался.

Пробормотав беззвучное спасибо вселенной за указание на то, что мне надо было увидеть, я встаю, хватаю блокнот с ручкой и стремительно отправляюсь на поиски Бэрронса.

***

— Я хочу попробовать просеяться к папе и Дэни, — говорю я ему.

Бэрронс сидит в офисе Риодана, его рубашка висит на спинке стула, пока Риодан татуирует на его спине обсидиановые и кровавые руны, которые защитят его от огромной цены за использование чёрных искусств.

— Ты осознала, что ранее врезалась в МЭВ, а не в охранные чары, — говорит Бэрронс.

— Да, — мысленная заметка — больше никогда не пытаться просеиваться в МЭВ. Бэрронс был прав, фрагментированное состояние части Фейри-реальности осушило меня, словно пыталось завладеть моей силой, чтобы восстановить себя. — Возможно, я сумею проникнуть в замок Зимы. Я слишком легко сдалась. Более надёжно защитить чарами Честер или спасти папу и Дэни? — я озвучиваю варианты. Я знаю, что я считаю приоритетным.

Бэрронс хмыкает. Риодан бросает свой нож на стол, отталкивает поднос с чернилами и говорит:

— Нах*й Честер. Я в деле.

— Тебе лучше остаться здесь, — говорю я Риодану. — Мы вновь потеряем время, даже если не так много, как раньше. Что, если Дэни не там? Что, если Шазам придёт искать тебя? Что, если что-то случится с мамой, или сюда явится Круус?

Он молча смеряет меня взглядом, серебристые глаза леденеют, ощетиниваются. Я чувствую, как под его кожей дрожат нетерпение и ярость, жажда мести, жажда сражения. Кто-то похитил Дэни, и его глаза застилает кровавая пелена.

Но он также различает оттенки чёрного, белого и серого, потому что Риодан всегда видит картину в целом и пробьётся сквозь эмоции к холодно логичному и самому эффективному шагу в данный момент. Его мужчина, король, правитель, непревзойдённый игрок в шахматы доминирует над зверем. Зверь Бэрронса доминирует над мужчиной.

— Бл*дь, — выдаёт Риодан наконец. Затем снова, — Бл*дь, — и его кулак врезается в стол.

— Кристиан открыл портал и послал сообщение, не потратив ни секунды смертного времени. Если тебе понадобится связаться с нами, обратись к Кристиану. Я пошлю тебе сообщение таким же способом и дам тебе знать, когда мы её найдём.

«Если мы её найдём», но этого я не добавляю.

Риодан натянуто кивает.

— Идите. Пока я не передумал, бл*дь.

***

Я сосредотачиваюсь на моём отце, конструируя богатое воспоминание. Первый раз, когда он посадил меня за руль машины, чтобы научить водить. У мамы едва не случился истерический припадок. Она заставила меня дождаться шестнадцатилетия, но я уже пару лет помогала папе с ремонтом машины, и он видел голод в моих глазах. Я родилась с любовью к масл-карам.