— Потому что я помешал ему попасть к Константину Шотландскому?

— Потому что он ненавидит тебя, господин.

— А Этельстан хочет моей смерти?

Вопрос его удивил, и он пожал плечами.

— Он такого не говорил, господин.

— Гутфрит не говорил?

— Он сказал, ты должен платить ему дань, господин.

— Я? Платить этому дерьму?

Хоберн пожал плечами в знак того, что не он в ответе за сказанное.

— Король Этельстан сказал, что Беббанбург находится в королевстве Гутфрита, а значит, ты должен поклясться Гутфриту в верности. Он сказал, благодаря твоим землям Гутфрит может разбогатеть.

— То есть, Гутфрит должен воевать со мной?

— Он должен потребовать дань, господин.

И если я откажусь платить, а так и будет, Гутфрит возьмет объявленную им дань скотом. А значит, между Эофервиком и Беббанбургом начнется война, которая ослабит нас обоих и даст Этельстану повод вмешаться в качестве миротворца.

— Кто этот вчерашний лучник? — внезапно спросил я.

— Вчерашний? — переспросил Хоберн и вздрогнул, когда я острием кольнул кожу под его левым глазом. — Колфинн, господин.

— Колфинн! — удивился я, хотя, по правде говоря, и ожидал, что это будет вспыльчивый молодой воин, обвинивший меня в трусости.

— Он главный ловчий Гутфрита, — пробормотал Хоберн.

— Гутфрит велел меня убить?

— Не знаю, господин, — снова вздрогнул он. — Не знаю!

Я немного отодвинул нож.

— Гутфрит принимал послов Константина, верно?

— Да, господин, — кивнул он.

— И чего хотел Константин? Союза с Гутфритом?

— Да, господин.

Еще один кивок.

— И Константин сохранит трон за Гутфритом?

Хоберн поколебался, но тут увидел блеск ножа.

— Нет, господин.

— Нет?

— Он пообещал Гутфриту Беббанбург.

— Беббанбург, — ровным тоном повторил я.

Он кивнул.

— Константин ему пообещал.

Я встал, проклиная боль в коленях.

— Значит, Гутфрит глупец, — яростно сказал я. — Константин всегда хотел заполучить Беббанбург. Думаешь, он отдаст его Гутфриту?

Я убрал нож в ножны и отошел на несколько шагов.

Удивился ли я? Константин отправил Домналла в Беббанбург с щедрым предложением мира и помощи, но под ним просто скрывались его честолюбивые планы править всей Нортумбрией, а как обнаружили поколения норманнов, чтобы править Нортумбрией, нужно владеть ее самой главной крепостью. Если Гутфрит вступил в союз с Константином, он вскоре будет мертв, и над моей крепостью взовьется флаг Альбы.

— И что ты узнал?

Финан последовал за мной.

— Никому нельзя доверять.

— О да, это очень полезно, — язвительно заметил он.

— Им всем нужен Беббанбург. Всем.

— А ты чего хочешь?

— Уладить одну ссору, — злобно буркнул я. — Ты принес меч этого недоноска?

— Колфинна? Вот.

Он протянул мне меч.

— Отдай ему.

— Но...

— Отдай ему. — Я направился обратно к мрачным пленникам. Только Колфинн остался в кольчуге, но насквозь промок и дрожал на порывистом ветру, хлеставшем дождем с востока. — Ты назвал меня трусом, — рявкнул я, — так что бери меч.

Он беспокойно перевел взгляд с меня на Финана, а затем взял протянутый ирландцем меч.

Я вытащил Вздох змея. Я злился, но не на Колфинна и даже не на Гутфрита, а на себя. За то, что не распознал очевидного. Вот почти образовавшийся Инглаланд, вот Альба, желающая править еще большей территорией, а между ними Нортумбрия: не языческая и не христианская, не шотландская и не английская, и вскоре она должна стать или той, или другой. А значит, мне придется сражаться, хочу я того или нет.

Но сейчас предстояла менее серьезная схватка, я надеялся, она смягчит мой гнев перед более значительной.

— Ты назвал меня трусом, — бросил я Колфинну, — и вызвал меня на бой. Принимаю твой вызов. — Я быстро двинулся в его сторону, а потом, помедлив, сделал шажок назад. Колфинн отступил, и я заметил, что ему мешают намокшие сапоги. Я опять двинулся в атаку, рубанув мечом наискось, а противник поднял клинок, чтобы парировать, но до того, как мечи столкнулись, я отступил в сторону, и его удар вышел слабым. — Это все, на что ты способен? — Я хотел его раздразнить. — А браслеты где взял? Боролся с детишками?

— Тебе конец, старик, — сказал он, переходя в атаку.

Он двигался быстро и бросился на меня так же яростно, как я на него. Он напал так быстро и яростно, что я с трудом отбил его первый мощный удар, но промокшая одежда сделала юнца неуклюжим. Я тоже промок под дождем, но не так сильно, как упавший в воду Колфинн. Он поморщился, снова замахиваясь, а я поощрил его, шагнув назад и притворившись, будто отступаю под его свирепым натиском. Я заметил на его лице радость предвкушения оттого, что именно он сразит Утреда Беббанбургского.

Он хотел закончить бой быстро и, стиснув зубы, с ревом шагнул ко мне, замахнувшись для удара, который должен был вспороть мне живот и вывалить мои кишки на землю, я же шагнул к нему навстречу и ударил в лицо рукоятью Вздоха змея, выбив глаз навершием меча. Резкая боль лишила юнца сил, он отшатнулся. Я с силой толкнул его, и он упал.

— Ты обозвал меня трусом, — сказал я и взмахнул Вздохом змея, наполовину отрубив ему правое запястье.

Его пальцы разжались, и я пинком отбросил его меч в мокрую траву.

— Нет! — крикнул он.

— Не хочу увидеть в Вальхалле твою гнусную морду, — ответил я и, обеими руками перехватив меч, вогнал его в грудь, рассекая кольчугу, кожу и кости.

Колфинн дернулся, и его стон перешел в хрип. Я высвободил Вздох змея и протянул его Рорику.

— Почисть его, — приказал я, нагнулся и снял шесть браслетов Колфинна, два золотых и четыре серебряных, один был инкрустирован гранатами. — Возьми его пояс с мечом.

Мы забрали у людей Гутфрита все ценное. Лошадей, деньги, кольчуги, шлемы, сапоги и оружие.

— Скажи Гутфриту, пусть заставит Беббанбург сдаться, — сказал я Хоберну. — Или хотя бы попытается.

Мы поехали обратно в лагерь. Гутфрит наверняка видел нас и дюжину лошадей без всадников, которую мы вели с собой, но остался в хижине.

А меня ждал Фраомар. Я спешился, и он поклонился, на веснушчатом лице отразилась тревога, когда он заметил захваченных лошадей и как воины Эгиля складывали в кучу трофейное оружие. Ничего не сказав по этому поводу, он снова поклонился.

— Лорд Утред, король желает тебя видеть.

— Он может подождать. Мне нужна сухая одежда.

— Он долго ждал, господин.

— Значит, ему не привыкать.

Я не переоделся. Дождь смыл кровь Колфинна с моей кольчуги, но пятно на плаще, превратившееся в черные разводы, не оставляло сомнений. Заставив Фраомара подождать, я поехал с ним в монастырь в Дакоре, который лежал в залитой дождем долине, окруженной заплатками полей и двумя ухоженными садами. В полях было еще больше шатров, хижин, флагштоков с промокшими знаменами и загонов с лошадьми. Бо́льшая часть войска саксов Этельстана расположилась вокруг бревенчатого монастыря, принявшего у себя короля.

У ворот монастыря мне пришлось отдать Вздох змея. Только королевская стража имела право носить оружие в присутствии короля, хотя прошлой ночью Хивел не поднял суеты из-за моего меча. Я взял с собой Финана и Эгиля, и они тоже положили Похитителя душ и Гадюку на стол, где уже лежали с десяток мечей. Мы добавили свои смертоносные саксы — короткие клинки, весьма полезные в толчее стены щитов. Мое Осиное жало выпило жизнь Вармунда в тот день, когда я подарил Этельстану корону, и со смерти Вармунда начало распадаться противостоявшее Этельстану войско.

— Нужно было назвать этот сакс Создатель королей, — сказал я слуге, но тот лишь недоуменно поглядел на меня.

Фраомар провел нас по длинному коридору.

— Здесь всего несколько монахов, — заметил он, когда мы проходили мимо дверей в пустые кельи. — Королю требовалось место для свиты, так что братию отослали на юг, в другой дом. Но аббат был счастлив!

— Счастлив?

— Мы перестроили трапезную, и король, конечно же, проявил немалую щедрость. Он отдал монастырю глаз Святой Люции.