— А Юнги? — с осторожностью поинтересовался Юта, дергаясь на своем стуле. — Думаешь, он не станет её защищать, учитывая их отношения.

— Будем надеяться на это, но в память об О Да Ми — мы должны сделать всё возможное, чтобы сохранить ей жизнь.

— Что говорит Джехён? — спросил Читтапон, растирая переносицу и шумно выдыхая. — Он смог что-нибудь выяснить по поводу крови и её сторонников?

— Юно не уверен по поводу поставок крови, но ему кажется, что один из её помощников связывается с Чонгуком. Предполагаю, что это может быть правдой, учитывая сон И Со про клинок, — брови у Тэёна смещаются ближе к переносице, и он устало хмурится. На самом деле, он всё ещё не отошел от того, как много сил она выкачала из него во время ритуала. Не говоря уже о том, каким выматывающим занятием было раскладывать фигуры по доске, когда игровая половина твоего противника тебе неизвестна. — Если предположить, что Со все-таки может видеть в снах не только будущее, но и прошлое, то я склонен думать, что один из помощников обладает тем же «подарком», что и наша Принцесса.

— Это многое бы объяснило, — меланхолично подмечает Тэн.

— А ещё это может стать большой проблемой для нас, — Юта тут же одергивает своего друга. — У него было больше времени развить эту способность и довести её до ума, а значит, они опережают нас на несколько ходов.

Тэён кивает и с шумом выпускает кольцо дыма, пока Читтапон хмуро смотрит на Накамоту. Последний недовольно кривит губы и закатывает глаза, словно ему приходится взрослому человеку объяснять на пальцах, что такое солнце и почему Земля круглая.

— Этот парень, — Юта сильнее морщится, при упоминание неизвестного им помощника. — Этот парень в две тысячи девятнадцатом году почти за год смог увидеть покушение Намджуна на И Со и воссоздать её позу, и куда эта сволочь ранит её.

— За год? — удивленно растягивает губы Тэн, не стесняясь высоких интонаций в голосе.

— Да, — кивает Накамота, — представляешь, чему ещё он научился за это время?

— Не очень хочется, знаешь ли.

— Отвлекайте и развлекайте И Со эти несколько дней до отъезда, — вдруг произносит Тэён, щелкая зажигалкой и подкуривая уже третью за последний час сигарету. — Если получится, то узнайте, что же ей снилось. Если нет — не страшно, что-то мне подсказывает, что скоро она сама придет к нам за ответами.

— Думаешь, поверит нам? — неуверенно спросил Юта.

— Не думаю, что Юнги оставит ей другой выход. В противном случае, ему придется рассказать о своем секрете, а значит показать ей свою темную сторону, — Тэён устало раскладывал по полочкам мысли и слова. — Он слишком любит её и боится потерять, поэтому он не рискнет рассказывать ей о таком.

— О-о-о-о, — Читтапон принялся растирать ладони, скалясь в довольной ухмылке. — У нашего хёна, наконец, появится шанс на взаимность?

Юта шикает на младшего, тыкая локтем ему куда-то в бок, но у старшего на это лишь болезненно кривятся губы. Он смог узнать её слишком хорошо, чтобы понять — И Со не из тех, кто страшится темноты в других людях. Напротив, она умудряется находить даже там луч света, тем более, когда речь идет о любимых и дорогих ей людях. Тэён эгоистично надеялся, что Юнги не знал об этой её черте, и тогда у него оставался шанс показать ей свою светлую сторону.

***

Свой последний день в Пекине Чонгук проводил в архиве китайского Двора Порядка. Ведь если верить словам Хосока, то именно здесь хранилась часть информации о ветви инкубов семьи Чон. Парень воздвиг вокруг себя крепость из старых книг и свитков, отрываясь от изучения только лишь на кофе. Когда чонгуковский телефон заскрипел о деревянную поверхность стола, он как раз глотал очередную порцию остывшего латте из автомата.

— Слушаю, — булькнул Чонгук в бумажный стаканчик.

— Ты когда изволишь вернуться? — Хосок на том конце провода был очень взвинчен и недоволен, видимо, очередная группа зеленых Инквизиторов где-то крупно облажалась.

— Завтра, ты же сам мне билет заказывал, — спокойно ответил младший, переворачивая очередную страницу. — И Со все равно вернется только первого числа, смысл мне торопиться?

— А ты, смотрю, так и хочешь нарваться на её гнев, — Чон-старший, очевидно, не собирался нежничать со своим родственником, и благодарить за это стоило нерадивых Инквизиторов. — Думаешь, И Со тебя по головке погладит за твои догонялки с Намджуном?

— Хё-он, — тянет гласную Чонгук, вытягиваясь струной на библиотечном стуле, — ты серьезно считаешь, что у неё будет время выписывать мне воспитательные нагоняи, когда вокруг творится такое?

Хосок, конечно, не видит, но инкуб очень театрально взмахивает в воздухе руками, словно старается придать своим словам ещё больший окрас. Хотя тут и без взмахов было достаточно краски, и Чон-старший был лучше всех осведомлен в этом, возможно поэтому он так тяжело выдохнул в трубку младшему и неожиданно произнес:

— Чонгука, мы её очень сильно подвели, но больше всех — я.

— С чего бы это? — инкуб заметно напрягся, он никогда раньше не слышал, чтобы старший вот так легко размазывался в самоуничижительные сопли перед ним. Хосок всегда был тем человеком, который больше всех напоминает островок спокойствия, когда вокруг девятибалльный шторм, а тут — здрасьте, приехали.

От чего-то Чонгуку стало неловко и даже стыдно, будто он увидел то, чего не должен был увидеть: маленький еще, не дорос и неважно, что уже почти три сотни лет. Для Хосока-то он всё равно ещё мальчишка.

— Мало того, что не нашли всех шпионов Тэёна, так теперь на наши головы свалилась вампирская кровь, а ты носишься за Намджуном, словно убить его — цель всей твоей жизни.

— Ну-у-ууу, в какой-то степени это и правда цель моей жизни.

— О том и говорю. Будь я на месте И Со, я бы очень разочаровался в нас. Во всех.

— Даже в Юнги? — неожиданно спрашивает Чонгук, позволяя запертой на сотню замков ревности показаться на поверхности.

— Даже в нем, — на выдохе обессилено произнес маг. — Возвращайся скорее.

Чонгук ещё с минуту смотрел на погасший экран мобильного, прежде чем снова взглянуть в книгу. За разговором он и не заметил, как много страниц успел перевернуть. Глаза внезапно выцепили знакомую фамилию, и инкуб весь сгорбился над книгой, откладывая на потом размышления о разговоре с Хосоком.

«Согласно показаниям приближённых к семье Чон — младший господин добровольно предал свою семью и последовал за другом детства. Он отказался принимать семейное дело, а также вернул отцу свое магическое оружие.

О дальнейшей судьбе младшего господина Чон почти ничего неизвестно. По данным Двора Порядка, клинок господина долгое время пылился в хранилище семьи, пока не появился новый наследник и не принял оружие. Подробную историю клинка можно узнать в справочнике «Древнейшие клинки магических семей Азии».

Известно лишь, что младший господин поклялся, что не навредит своей семье и её будущим поколениям, пока они не станут вредить его «новой» семье. Спустя пятьсот лет один из членов семьи Чон погиб от рук молодого господина, попытавшись убить его. Убийства прекратились в начале нового тысячелетия».

Чонгук принялся листать книгу, стараясь отыскать имя молодого господина, но ничего кроме перечеркнутых строк не смог отыскать. Тогда инкуб поднялся и заскользил вдоль книжных рядов, чтобы отыскать справочник по оружию. Спустя недолгие десять минут перед ним лежала книга и новый стакан с горячим кофе. Нужный ему клинок он смог отыскать на двести одиннадцатой странице справочника:

«Кусанаги — магический меч передающийся младшему наследнику семьи Чон.

Был создан до начала исчисления времени, ориентировочно в 37 году до нашей эры. Долгое время хранился в японском Дворе Порядка, после того, как линия семьи Чон прервалась, но его оттуда выкрали неизвестные в 1576 году.

По легенде, меч мог управлять ветрами и черпать из стихии воздуха силу, тем самым вторая ветвь семьи Чон (инкубы) компенсировали утерянную способность к магии.