Японцы сразу же приступили к разработке операции «Медведь», которая, как теперь считается, была одной из самых реальных попыток убить Сталина. Готовились всерьез – на японской разведбазе в Чаньчуне выстроили копию водолечебницы, на которой отрабатывались все детали операции. О том, чтобы остаться в живых, не было и речи – в число исполнителей набирали только добровольцев-смертников из числа русских эмигрантов. В начале 1939 года группу, которую, по одной из версий, возглавил сам Люшков, перебросили сначала в Неаполь, а затем к советско-турецкой границе.
Поскольку Люшков хорошо знал систему охраны границы, диверсанты уверенно продвигались по одному из ущелий. Уже казалось, опасное позади – и в этот момент раздался шквальный пулеметный огонь. Трое диверсантов были убиты на месте, остальным удалось уйти. Как сообщает Анатолий Кошкин, «о провале теракта 29 января 1939 года написала английская газета “Ньюс Кроникл”: “Как сообщило агентство ТАСС, 25 января погранвойска Грузинской ССР уничтожили трех человек, пытавшихся перейти границу со стороны Турции. Эти трое – троцкисты, пользующиеся поддержкой фашистов. У убитых найдены пистолеты, ручные гранаты и подробные карты местности. Целью преступной группы было убийство Иосифа Виссарионовича Сталина, находившегося в Сочи. Однако пограничники заблаговременно узнали о преступном плане и истребили злоумышленников. Нарком иностранных дел Литвинов выразил решительный протест в связи с тем, что Турция сделалась базой антисоветских провокаций”«.
Некоторые источники утверждают, что операция «Медведь» была раскрыта советской контрразведкой благодаря агенту «Лео», с самого начала внедренному в диверсионную группу Люшкова. Возможно, это произошло благодаря информации Рихарда Зорге, который имел доступ к материалам по Люшкову. Дело в том, что шеф немецкой разведки Абвер адмирал Канарис сразу направил в Японию своего представителя, с которым японцы обещали поделиться полученными от Люшкова сведениями. Зорге удалось скопировать наиболее важные страницы и отправить их в Москву.
На фоне этих событий не такими уж неправдоподобными выглядят обвинения, выдвинутые против бывших покровителей Люшкова – Ягоды и Леплевского. Первого обвинили в связях с Троцким, Бухариным и Рыковым, организации троцкистско-фашистского заговора в НКВД, подготовке покушения на Сталина, государственного переворота и интервенции. По словам жены Люшкова, когда в середине мая 1938 года ее муж узнал об аресте Леплевского, то «было видно, что он очень волнуется. С тех пор он стал задумчив и замкнут». В Хабаровске у них дома бывали только Каган Моисей Аронович и Осинин-Винницкий Григорий Маркович. Как теперь известно, вместе они арестовали только на Дальнем Востоке 200 тыс. человек, 7 тыс. из которых расстреляли. Как сообщила жена, не было случая, чтобы Люшков чем-нибудь выказывал свою радость по поводу достижений Советской власти. Более того, в его отношении к Советской власти сквозила ирония. По ее словам, он был страшным карьеристом, лицемером, злопамятным и завистливым чиновником.
13 июня 1938 года в 5 час. утра двое маньчжурских пограничников в утреннем тумане обнаружили Люшкова на территории Маньчжоу-Го. Он сразу же поднял руки, затем достал два пистолета и бросил их. Его доставили в штаб, где он показал, что является начальником Управления НКВД по Дальневосточному краю, комиссаром госбезопасности Люшковым. Всех это поразило. Люшков сразу стал сообщать важные военные сведения, о чем незамедлительно передали в штаб Корейской и Квантунской армий. После этого Люшкова на самолете доставили в Токио и поселили в отдельном особняке в районе Кудан. Он получил должность старшего консультанта в секретном отделе, который занимался пропагандой, разведкой и психологической войной против СССР. По данным Ёсиаки Хиямы, Люшков принял участие в ликвидации закордонной агентурной сети советских спецслужб на Дальнем Востоке, лично участвуя в допросах корейцев, русских и китайцев, применяя при этом самые изощренные пытки.
В частности, Люшков раскрыл операцию «Маки-Мираж», которая проводилась с 1924 года и была направлена на дезинформацию японских спецслужб с помощью легендированной организации в Хабаровске. Операция «Маки-Мираж» завершилась внезапно – после того, как японцам о ней рассказал Люшков, главный чекист Дальнего Востока. Уже фактически шла Вторая мировая война, японская Квантунская армия громила китайцев и готовилась к нападению на Советский Союз. Когда же японцы узнали, что все это время чекисты водили их за нос, они решили проверить силы Красной Армии боем – и уже в июле 1938 года, через месяц после бегства Люшкова, ударили у озера Хасан. И лишь благодаря своевременной информации Рихарда Зорге о времени и месте нападения Красная Армия сосредоточила силы именно там, где они требовались. Бои были кровопролитными, но японцы поверили, что восточные рубежи Советского Союза надежно защищены. А вот если бы этот наскок увенчался успехом, то Великая Отечественная война могла бы начаться на три года раньше. Причем не на западе, а на востоке – и именно из-за Люшкова. Такова цена предательства.
14 августа 1945 года имперский генеральный штаб по приказу императора Хирохито объявил о капитуляции Японии, после чего 16 августа командующий Квантунской армией генерал Ямада Отодзо приказал своей армии сдаться. Судьба Люшкова, который становился ненужным свидетелем, поскольку знал множество секретов японских спецслужб, теперь находилась в руках командующего Порт-Артуром, начальника штаба обороны Квантунского полуострова генерал-лейтенанта Гэндзо Янагита, который с 1940 по 1943 год возглавлял Японскую военную миссию в Харбине и был помощником начальника военной разведки Квантунской армии. Вердикт генерала Янагита был предельно жестким. В своем кратком разговоре с капитаном Такеока Юсаки он сказал: «Если Люшков откажется от самоубийства, необходимо его ликвидировать».
19 августа Люшкова вызвали в здание военной миссии в Дайрене. Как показал позднее на допросе Такеока Юсаки, «я стал вести разговор о том, чтобы он покончил жизнь самоубийством, указав на безвыходность создавшегося положения. Но Люшков отказался от самоубийства и опять настоятельно требовал создать ему условия для побега. Я предложил пойти вместе с ним в порт, якобы подыскать подходящее судно, на котором он мог бы уплыть в Китай. Спустившись со второго этажа, на ступеньках к выходу во двор я быстро зашел вперед и внезапно из имеющегося у меня браунинга выстрелил ему в левую сторону груди. Он упал. Это было примерно в 11 часов 30 минут вечера».
После этого Такеока распорядился добить раненого. Начальник разведывательного отделения миссии Аримица Кадзуо выполнил приказ: «Я взял… пистолет и выстрелом в висок добил этого человека насмерть». Сотрудникам миссии Такеока заявил, что «по приказу генерала Янагита был убит важный преступник, а сам этот факт является государственной тайной». Рано утром 20 августа 1945 года солдаты привезли в местный военный госпиталь замотанный в простыню труп. По распоряжению начальника госпиталя Иосимуры Фумио труп был кремирован. Урна с прахом была доставлена в военную миссию, а оттуда, по распоряжению Такеоки – в один из местных буддийских храмов.
Таким образом, вторую половину 1930-х годов в истории внешней разведки, ставшей 5-м отделом Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, с полным основанием можно назвать «эпохой великих провалов». В ходе расследования предательств и заговоров в высших эшелонах власти, лично Сталиным и Политбюро ЦК ВКП(б) по т. н. «сталинским расстрельным спискам» было осуждено 44 893 человека, в т. ч. в период «большого террора» 1937–1938 годов – 43 768 человек. В основной своей массе это были руководители различных рангов, в том числе силовых структур, прежде всего РККА. В этот период было расстреляно 78 % членов ЦК ВКП(б), т. е. партийной элиты. Самой жёсткой чистке подверглись органы НКВД.
17 ноября 1938 года вышло совместное Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», в котором говорилось: «Враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, проводили массовые и необоснованные аресты, в тоже время спасая от разгрома своих сообщников, в особенности, засевших в органах НКВД».
