Я люблю это место. Место, где я выросла. Это единственный дом, который когда-либо был у меня. Все мои лучшие воспоминания связаны с ним. Я просто не люблю эту дерьмовую работу. Каламбур.

Телефон продолжает звонить, а я продолжаю петь вместе с Джимом Керром²⁰. Вообще пение – не мой конек. Я пою ужасно. Медведь на ухо наступил, как говорит моя лучшая подруга Пенни. Но эта песня из «Клуба «Завтрак²¹», одного из лучших снятых когда-либо фильмов. Так что было бы кощунством не подпевать ей. К тому же в доме сейчас никого нет, так что мое пение никому не повредит барабанные перепонки.

Восьмидесятые были лучшим десятилетием для кино и музыки. Конечно, я не была свидетельницей их расцвета. Мне всего двадцать четыре, но я выросла с отцом, любящим музыку и фильмы той эпохи, так что мне с Беком она близка. Дело не в том, что я не люблю современную музыку. Просто она мне совершенно не интересна.

Джим Керр прекращает петь. Но сразу же начинает петь снова.

«Я люблю эту песню, но, Боже мой, Бек, она играет, не переставая».

Все еще с одной рукой в унитазе, я протягиваю другую, хватаю телефон и провожу большим пальцем по экрану, принимая вызов.

– Что? – отвечаю я.

– И тебе привет, сестренка.

Бек на двенадцать месяцев старше меня, но, судя по тому, как он себя ведет, можно подумать, что ему двенадцать лет.

– Бек, у меня рука в унитазе, так что можешь перейти сразу к делу?

– Мне нужна услуга.

Ну конечно же. Я люблю своего брата, но, честно говоря, время от времени мне хочется его прибить. Ему всегда нужна моя помощь.

Зажав телефон между ухом и плечом, вытаскиваю салфетку, которую мне удалось схватить, и бросаю ее в ведро рядом с унитазом.

– Что за услуга?

– Мне нужно, чтобы ты вместо меня отбуксировала машину в мастерскую.

–А почему вы с папой не можете сделать это? – Я вздыхаю. Ненавижу брать эвакуатор.

– Потому что мы как раз устанавливаем новый двигатель на грузовик Питерсона.

Я снова вздыхаю.

– Хорошо, но ты мне будешь должен.

Теперь его очередь вздыхать.

– Что?

– Ты дочистишь этот унитаз, когда вернешься домой.

Он издает звук, как будто его тошнит. Работает с грязными машинами весь день, но мысль о том, чтобы опустить руку в унитаз, вызывает у него отвращение.

Я закатываю глаза.

– Почему бабушка не может этого сделать? – спрашивает он.

Я издаю смешок.

– Ты серьезно только что спросил, почему наша бабушка в свои шестьдесят шесть лет не может прочистить туалет?

– Эм... нет... – он выдавливает слова, понизив голос. – Стиви... бабушка сейчас слушает?

Я снова смеюсь.

Все мы знаем, что бабушка частенько подслушивает телефонные разговоры. Она всегда говорит:«Если хочешь что-то узнать, спрашивай. Если тебе не ответят, значит, ты шпионишь».

Эта женщина – всевидящая и всезнающая. Если тебе нужны местные сплетни, обращайся к моей бабушке. Хотя даже она понятия не имеет, что мой жених, мой парень еще со школы, изменял мне. Нет. Сейчас я не буду об этом.

– Нет, ее здесь нет. – Я хихикаю. – Сегодня суббота. Она пошла делать прическу.

– Слава Богу, – выдыхает Бек.

Бабушка надрала бы ему задницу за один только вопрос, почему она не может заняться трубами в туалете.

Помимо того, что ей шестьдесят шесть, бабушка не просто невероятно очаровательна. Она сногсшибательна. Я могу только молиться, чтобы выглядеть так же хорошо, как она в ее возрасте. Ее утонченность и изящество всегда будут для меня недосягаемой мечтой. Бабушкины волосы, одежда, ногти и макияж всегда на высоте. Ее никогда не увидят с рукой в унитазе.

Она всегда говорит мне: «Стиви, дорогая, ты никогда не знаешь, когда придет твой час, и я появлюсь у жемчужных врат рая только в самом своем лучшем виде».

Что касается меня, я буду зажигать у этих врат, одетая в испачканные отбеливателем рваные джинсы и белую майку, которую ношу еще со школы. И да, как раз это и надето на мне сейчас. Я просто не вижу смысла одеваться по-другому, когда работаю. Но это не значит, что я выгляжу так всегда. Когда мы с Пенни собираемся прогуляться, я привожу себя в порядок. И мне нравится пользоваться косметикой. Но зачем мне выглядеть красиво во время работы в «B&B», тем более что я там почти весь день. Ведь на мне здесь большая часть повседневной работы – уборка, заправка кроватей, стирка. Бабушка же только готовит еду. Мы подаем завтрак и ужин вечером, так что у нее находится свободное время для себя.

Моя помощь была нужна здесь всегда, но полностью я занялась делами гостиницы после окончания старшей школы. Папа был бы не против, и, наверное, даже желал, чтобы я поступила в колледж, но, честно говоря, у меня не было желания бросить все и уехать из дома. Мне нравится моя жизнь. И еще я хотела отблагодарить бабушку за ее заботу о нас, помогая ей. Это было меньшее, что я могла для нее сделать.

Когда наша мама сбежала от нас с Беком, мы были еще совсем маленькими. Она оставила нас на папу, и он растил бы нас один. Но вмешалась бабушка. Она перевезла нас всех к себе и помогала папе поднимать нас. У меня потрясающая бабуля. Она самая сильная женщина из всех, кого я знаю.

Бабушка и дедушка переехали сюда, когда папа был ребенком. После смерти его отца дедушка получил значительное наследство. На эти деньги они с бабушкой купили этот дом, превратив его в отель типа «B&B». Бабушка сохранила заднюю часть здания в качестве дома, где она, папа, Бек и я живем до сих пор. На оставшуюся часть денег дедушка купил еще один дом в пяти минутах езды отсюда и превратил его в мастерскую. Думаю, что он хотел открыть свое дело, которое мог бы в один прекрасный день передать своему сыну.

Бабушка и дедушка любили друг друга и были вместе с первого курса средней школы. Они поженились сразу после ее окончания. Дедушка умер рано, еще до нашего с Беком рождения, так, что мы никогда его не знали. Но мы много лет слушали бабушкины и папины рассказы о нем. Для нас он – прекрасный человек и лучший дедушка. Я думаю, что именно от него отец научился обращению с нами, потому что наш папа – самый крутой папа на свете.

За все время, что я знаю бабушку, у нее никогда не было другого мужчины. Дедушка был для нее единственным и неповторимым. Я думала, что у меня будет так же с... нет, не буду сегодня думать об этом придурке.

– Так ты отбуксируешь тачку или нет? – ворчит Бек, отвлекая меня от моих мыслей.

– А ты прочистишь этот туалет вместо меня? – спрашиваю я в ответ.

– Заметано, – вздыхает он. – Я разберусь с этим позже, когда вернусь.

Я ухмыляюсь. Мне не нравится водить эвакуатор, но это намного лучше, чем чистить туалет.

– А где машина?

– На главной улице.

– Э-э, где на главной улице?

– Понятия не имею. Все, что я понял, это главная улица. Я был занят, когда отвечал на звонок.

Мысленно закатываю глаза.

–Что с машиной? – спрашиваю его, потому что мне надо знать, с чем придется иметь дело.

– Учитывая, что я ее не видел, должен сказать, что не имею ни малейшего понятия.

– Ты такой забавный, – говорю я шутливым голосом. – Я имею в виду, он сказал, что с ней не так?

– Чувак сказал, что из выхлопной трубы идет черный дым, и она издает лязгающий звук. Это может быть воздушный фильтр.

– А я этого чувака знаю?

– Я не узнал его голос. Так что, я бы сказал, что нет.

– А его имя хотя бы у тебя есть?

– Нет.

– Господи, Бек. Ты не знаешь его имени?

– Я. Был. Занят. – Он делает паузы. – Как и сейчас.

– Ты такая заноза в заднице, – говорю я ему. – Ты посылаешь меня отбуксировать машину совершенно незнакомого человека, а сам даже не знаешь подробностей. Он может быть серийным убийцей.

–Да-да, все маньяки выбирают свои жертвы, звоня в мастерскую, – сухо говорит он.

– Может быть, это его фишка.

– Истеричка.

– Зануда.

– Если он убийца, ты, вероятно, заговоришь его до смерти прежде, чем он получит шанс убить тебя. Так что я бы не волновался.