– У тебя что-нибудь случилось? – спросила Вероника, демонстрируя все своим видом, что обижена тем, что ее порыв оказался неоценен, как того он заслуживает.

– Ничего не случилось, если не считать, что немного устал. Захотелось чуть-чуть расслабиться, посидеть в приятной обстановке. Надеюсь, ты не против, если мы сегодня ограничимся только содержательной беседой?

– Как я могу быть против, ты же мой хозяин, – кокетливо сказала Вероника.

– Тем лучше. – Может, ей рассказать о том, что на самом деле привело его сюда, подумал Мохов. Нет, конечно, не стоит, ей об этом знать совсем ни к чему. Да и что он не понимает, что ей абсолютно плевать на все его тревоги и заботы. Её волнует лишь одно – будет он давать ей деньги или нет.

– Скажи, а если со мной что-нибудь вдруг случится, что ты будешь чувствовать?

Мохов поймал настороженный и одновременно удивленный взгляд Вероники. Вопрос явно застал её врасплох, и сейчас она решала непростую задачу, как на него отвечать.

– А что с тобой может случиться?

– Ну откуда я знаю, – мгновенно наливаясь раздражением, проговорил Мохов. – Камень на голову упадет.

– На твою голову камень не упадет, – уверенно проговорила Вероника.

– Это еще почему?

– Ты же почти не ходишь пешком, все время ездишь в машине.

– Ну, значит, разобьюсь в машине. Так что же ты будешь чувствовать на моих похоронах?

Он видел, что Вероника задумалась. К нему вдруг пришла несколько странная мысль: ей, поди, самой интересно узнать, что же она станет испытывать, когда к ней в эту уютную квартирку, придет известие об его гибели.

– Ну не знаю, – вытянула она губки бантиком – Буду плакать.

– Еще бы, тебе же в таком случае придется отсюда вытряхиваться. А идти тебе некуда. Или уже есть куда?

Вероника молчала, делая вид, что обижена такими ужасными и несправедливыми подозрениями. Но он знал, ни черта она не обижена, просто размышляет, к чему он клонит и как ей себя вести в этих обстоятельствах. Ему даже стало досадно оттого, что его любовница настолько глупа, что не в состоянии скрыть ни одной своей мысли, и все они, как титры на экране, отражаются на её красивом, но пустом и гладком, словно у фарфоровой куклы, личике.

– Я почти никуда не выхожу отсюда, – со скрытым вызовом произнесла она и как-то странно посмотрела на Мохова.

– Не выходишь, так не выходишь. А может, чтобы горе у тебя было не столь великим, стоит оформить квартиру на твое имечко. – Он увидел, как радостно блеснули, словно два маленьких фонарика, ее глаза и усмехнулся про себя: а не сделать ли ему действительно такой широкий жест. Черт с этой квартирой, если сейчас все пойдет прахом, она его не спасет; ему понадобятся средства на целый порядок больше, чем можно выручить, продав это уютное гнездышко.

Теперь Вероника пристально смотрела на него, и он отлично понимал скрытый смысл этого взгляда: она всеми своими не слишком богатыми умственными возможностями силилась понять, серьезно он это предлагает или так, шутит и что надо сделать, что эта его идея воплотилась бы в жизнь в виде договора.

Вероника нежно прильнула к нему и стала мягко водить своими тонкими длинными пальчиками по его щеке и волосам.

– Ты стал в последнее время реже приезжать ко мне, а я так скучаю без тебя, – замурлыкала она. – Противный. – Она слегка ударила его по кончику носа, а затем тут же поцеловала это место. – А я тут, бедняжка, скучаю одна и только и делаю, что гадаю, заедешь ты ко мне или нет. Ты даже запретил звонить тебе.

– У меня и без твоих звонков в офисе целый день телефон не смолкает. Не хватало только, чтобы ты еще звонила мне. Хотя вот что: если ты вдруг заметишь что-нибудь подозрительное, то сообщи мне немедленно.

– А что может быть подозрительного?

– Откуда я знаю. Может, кто-то станет крутиться тут или начнут раздаваться какие-нибудь странные звонки.

– Какие звонки?

– Ну, например, кто-то звонит, а ничего в трубку не говорит. Тогда спеши этот телефон с определителя номера и сразу сообщи мне. Ты меня поняла?

Вероника кивнула головой и снова прильнула к его груди, и он понял, что ее по-прежнему занимает лишь одни вопрос: что ей надо сделать для того, чтобы он перевел бы квартиру на ее имя. По-видимому, эта мысль не будет ей давать покоя все ближайшее время. Тем лучше для неё, будет хотя бы чем заняться на досуге. Да и весьма интересно посмотреть, что она предпримет, дабы претворить эту заманчивую идею в жизнь.

Вероника продолжала мурлыкать, словно кошечка устроившись на его коленях, и он постепенно начинал чувствовать, что успокаивается, острие опасности уже не так сильно колет его в бок. Девушка снова сделала попытку забраться рукой ему в брюки, и на этот раз он отнесся к этой ее инициативе более благосклонно. Внезапно он ощутил прилив желания, он резко встал, донес ее на руках до кровати, а затем бросил Веронику, словно мешок, на цветастое одеяло.

Перед тем, как выйти из квартиры любовницы, Мохов позвонил в машину и дождался, пока Николай поднимется на этаж. Они спустились вниз и сели в автомобиль.

– Домой, – приказал Мохов.

Был самый час пик, когда тысячи автомобилей везли своих владельцев обратно в их жилища, а потому их машина медленно двигалась в этом густом потоке разноцветного металла и стекла, то и дело застревая в пробках. Он чувствовал себя немного спокойней, чем утром, и все же тревога не уходила, она уже прочно поселилась в нем, как в своем доме, и он понимал, что пока ситуация не разрешится благополучно, она не покинет это новое для себя обиталище. Но надежды на то, что все закончится хорошо, у него почему-то было немного, каким-то шестым чувством он ощущал, что на этот раз до сих пор благоволившая к нему фортуна отворачивается от него. Хотя, если быть честным до конца, дело, конечно, не в фортуне, а в нем самом, он переоценил себя, потерял чувство реальности, ему стало казаться: все, что он делает, непременно должно завершиться удачей. Вот в итоге и совершил самую настоящую оплошность. Он нарушил правило, которому до сих пор следовал неукоснительно, – не ввязываться, какие бы золотые горы они не сулили, в сомнительные дела. А он легкомысленно решил, что раз ему везет постоянно, то повезет и на этот раз. А вот и не получилось. А поэтому ему следует предпринять все находящиеся в его арсенале меры предосторожности.

Он внимательно посмотрел на сидящего рядом телохранителя.

– Николай, – сказал он, я тебе прибавлю в полтора раза зарплату, но ты с этого момента должен находиться возле меня неотлучно. И днем и ночью. Скажи, ты сможешь быть рядом со мной все время? Включая и мой дом. Ты будешь спать в соседней комнате.

Несколько секунд Николай молчал.

– Да, патрон, я согласен.

– А твои домашние, они не будут жаловаться на твое отсутствие.

– Не беспокойтесь, я улажу эти проблемы.

Кажется, с телохранителем ему повезло, золотой парень. Не случайно он сразу же обратил на него внимание. Интуиция его не подвела Правда, Николай излишне молчалив и для телохранителя чересчур углублен в самого себя. Но может быть, в его профессии это даже и хорошо, у него нет доверия к болтливым охранникам, которые пытаются установить со своими хозяевами чуть ли не панибратские отношения. А этот постоянно сосредоточен; такое чувство, что он все время готовится к отражению нападения. И все же ему следует покороче сойтись с ним, коль от проворности Николая отныне зависит его драгоценная жизнь. Если Николай будет испытывать к своему патрону еще и чувство привязанности, то свою задачу он станет выполнять с удвоенным усердием.

– Значит, ты уверен, что дома о тебе не будут беспокоиться?

– Нет, все будет нормально.

– А с кем ты живешь?

– С мамой.

– А я думал с какой-нибудь девушкой. На такого красавца они должны вешаться целыми гроздями.

Николай посмотрел на Мохова, однако тому не удалось прочесть по его лицу, какие чувства испытывает телохранитель от внезапно проснувшейся разговорчивости своего патрона, оно оставалось таким же спокойным, как всегда.