1.

   - Ты нас уже достал своими бабами! - отец еле сдерживал себя. - Сколько можно?! Одно и то же, одно и то же! Что, нет других тем для разговоров?

   - Я вас достал? - обиделся Миша. - Я к вам прихожу не так часто. Ну, потерпите двадцать минут! Покушаю и уйду...

   Он понимал, что отец прав, и, вообще, надо бы обедать дома, а не мучить родителей бесконечными жалобами на неудавшуюся личную жизнь, обсуждением своих бывших подружек и мечтами о юной, красивой и умной девушке, которая полюбит его таким, какой он есть.

   Отец уже одел кроссовки.

   - Ты скоро? Смотри, опоздаешь, будут неприятности!

   - "Ждут котенка Гава неприятности... А зачем они его ждут?" - процитировал Миша песенку из мультфильма. Он уже поел, и к нему вернулось обычное, приподнятое настроение.

   Он встал из-за стола.

   - Спасибо, мам, все было очень вкусно.

   - Ну, я рада.

   Миша взял рюкзачок с дисками и едой, чемоданчик с портативным компьютером и направился к выходу. Отец следовал за ним.

   "Сузуки" легко завелась, и сразу запахло бензином.

   - Ты меня до самых ворот подбросишь? - спросил он отца.

   - Да, конечно...

   Через двадцать минут они уже были у ворот "Ай-Би-Эм".

   Смена, и в самом деле, прошла спокойно. Миша написал два новых стиха, наслушался всласть электронных симфоний Жан Мишель Жара, поиграл в нарды с Валерой - вторым сторожем, выиграл у него со счетом 10:6. В шесть утра он вернулся домой. В автобусе почти никого не было - в столь ранний час все еще спали. Помня о последних терактах, парень приглядывался к редким пассажирам, но делал это скорее по привычке, чем из-за реального страха.

   Работал он четыре ночи в неделю, и не особенно перенапрягался. Родители его хорошо зарабатывали, и с их помощью он мог довольно неплохо существовать. Они купили себе еще одну квартиру, и оставили ему старую, двухкомнатную. Для одного человека это было более чем достаточно.

   Единственное, чего ему не хватало в жизни - настоящей любви. Эта тема занимала почти все его мысли. Окружающие его люди тяжело работали, растили детей, выплачивали банковские ссуды, ругались с женами и начальством, и только Миша не знал всех этих забот. Он даже не боялся увольнения - при нынешнем положении, работу сторожа было найти достаточно просто.

   Тем не менее, он не чувствовал себя счастливым. Ему было уже за тридцать, а он оставался все таким же бобылем. Девушки, когда узнавали о его "социальном статусе", сразу посылали его "подальше".

   "Что ты можешь предложить женщине? - говорила ему мать. - Что у тебя есть за душой? У тебя есть профессия? Ты, вообще, что-то из себя представляешь?"

   "Но я же пишу! - восклицал Миша. - У меня талантливые стихи! Я - поэт!"

   "Оставь! Какой ты поэт?.. Вот станешь знаменитым, как Бродский, вот тогда..."

   Вообще-то, Миша пробовал учиться в университете.

   Но не потянул. Учебу пришлось оставить. Можно было, конечно, освоить, как следует, компьютер, работать программистом, но Миша терпеть не мог ни программирование, ни программистов. Для него они - обычные ремесленники. Он же был творческой личностью. И работал сторожем.

   Иногда он задумывался - почему именно ему, человеку широких и разносторонних знаний, поэту, разбирающемуся и в музыке, и в живописи, обладающему хорошим литературным вкусом, выпала эта жалкая доля одинокого, никому не нужного неудачника, "лузера"? Хрена с два! Сейчас не нужны умные и талантливые. Сейчас котируются богатые! Если бы он жил в семидесятые - был бы завидным женихом. На фоне советских алкоголиков и бичей. А здесь в Израиле - все красавцы, все умницы, с квартирами и машинами...

   А неудачник Миша Карпушин никому в Израиле не нужен. Да и в России тоже. Там он - "жидовская рожа".

   "Интересно, - думал он, - а вот в параллельном мире - я такой же неудачник? И есть ли, вообще, иные миры?"

   "Оптимист считает, что мы живем в лучшем из миров. А пессимист с ужасом думает, что так оно и есть!"

   2.

   Коридор вывел его к лифту. Лифт был новенький, сразу видно - дом только что построили. Он нажал самую верхнюю кнопку. Через минуту кабина открылась на четырнадцатом этаже. У двери стоял Витька. Увидев друга, он жутко обрадовался.

   - Мишка! Какими судьбами?

   - Да вот, приехал погостить.

   - Класс! Ну, пошли. Познакомлю тебя с женой и детьми. Сколько мы не виделись?

   - Да, лет двадцать уже!

   Квартира Витьки имела выход на крышу. День был теплый, и они расположились за столиком, прямо под открытым небом. Жена Виктора принесла чай и пирожки. Дети тут же играли в машинки.

   - Ну, рассказывай! Где был, что видел?

   "Здорово он изменился, - думал Миша о своем друге. - Но узнать, все-таки, можно..."

   - Я, Витька, уже тринадцать лет, как в Израиле живу.

   - В Израиле? Это где?

   - Как где? На Ближнем Востоке! Слыхал про такое государство?